………………………………
В последние годы на моей земле все меньше людей. Рассеялись, по ветру развеялись, кто умер, кто уехал, кто исчез без следа…
И вот прошел слух, что недалеко от нас, у реки, старая церковь сохранилась. Она всегда стояла, но раньше мало кто о ней вспоминал. Из тех, кто знал, многие говорили, пусть будет, раз в свое время не сломали. В церковь никто не ходил, а теперь с ума сошли. Мы не на окраине даже, вообще в стороне, от центра до церкви три часа шагать. А теперь ради верующих дополнительный автобус пустили, каждый час!.. Ну, пусть… Но оказалось, от остановки к церкви ближе всего через меня ходить. И началась беготня, мне это ни к чему… Cо всего города бегут. Толпы, и все мимо, мимо… Лица в землю, глаза в себя…
Раньше никто не ходил, теперь эпидемия. И все через меня — весь город стремится лбы расшибать. Люди странные… Ходят через нас по диагонали, по касательной, не трогают, не касаются… Рядом кошка сидит, пришла неизвестно откуда, впалые бока, вижу — не ела много дней. Никогда не накормят зверя… Я спрашивал у одного, он говорит — «у них души нет…» Может и нет, но что с телом делать, оно еды требует… Не слышат, бегут к своему богу, пекутся о собственной душонке, спасти ее, спасти… Ни деревьев, ни трав, ни зверей не замечают… спасают свои души. Церковные люди.
Один как-то сказал мне:
-Что вы с ними возитесь, благодарности никакой…
И не надо, я этого не люблю. Поел и ушел, не оглядываясь. Значит, легче ему стало. Запомнил меня, еще придет. Они меня учат жизни, звери. Живут спокойно и просто, а мы болтаем. «Душа, душа…» Я вижу, могу им помочь, тут и спорить не о чем. А как людям помочь, если сами себя топят?..
И я сказал ему, что жизнь всем одинаково дается, на краткий миг.
-А что потом?
— Ничто.
— Душу свою загубишь… пропадет!..
— Я не заплачу, пусть пропадет. Останусь со зверьми.
Он только вздохнул и пошел молиться за меня. Ну, пусть…
Про краткий миг я зря сказал, словно накликал. Не прошло и года, Феликс умер.
Из всех зверей он мне самый близкий друг.
Не знаю, сколько он прожил лет, очень много, время ему было нипочем. Я думаю, он от жизни устал. Я это понимаю, особенно теперь. Иногда чувствую, как неважно все… поскорей бы пройти, пробежать, исчезнуть в черной дыре…
А потом подумаю о своих, и страшно станет.
Нет, нет, жизнь не стоит торопить.
Феликс начал худеть, хотя много ел. С особой жадностью… И я вспомнил Васю, последние его годы. Что нам под старость приятного остается, и чтобы других не мучить?.. Вкусно поесть. И то, одно съел — тошнит, другое проглотил — еще вывернет наизнанку… И с едой не просто. У котов лучше, чем у нас, и Феликс ел, и ел, и ел… И все худел. Все чаще в доме оставался, никогда этого с ним не было… Целыми днями спит на кухне, в углу… или залезет в шкаф с одеждой, там душно, темно… сидит…
Я ему не мешал. Он перестал меня замечать. Подойду, не смотрит.
А в тот вечер не мог его найти. Ходил, ходил по квартире… Остановился, наконец, и услышал. Громкое дыхание его, хриплое, он под ванну забился.
Я сел рядом, звал его, разговаривал о том, о сём, вижу, дело плохо…
Час, наверное, прошел. И вдруг он показался из темноты. Стоит, покачивается, шерсть взъерошена, глаза не видят. За несколько дней сдал. Наверное, долго держался, все виду не подавал. Понимаю, я сам такой.
Сделал шаг ко мне — и закричал. Этот крик всегда со мной.
Не страх и не боль, нет.
— Прощай, друг! — он мне сказал.
А потом еще раз, еще сильней.
— Ухожу.
Упал, вытянулся — и не дышит.
Я положил его в землю рядом с Васей, они снова встретились. Ветер беспрестанный здесь, ветки мечутся, листья, травы ведут нескончаемый разговор. День за днем, год за годом…
Генка говорил, в черных дырах времени нет.
— Как же без времени?..
— Между вещами ни различий нет, ни пустот, оттого и происходит без промедления все.
Значит, там и я, и Феликс, и Вася будем едины?..
Неплохие дыры.