День: 11.09.2008

………

///////////////////

…………………………………………….
Все зачатки наших глубин сознания (и бессознательного), вижу в лицах своих зверей. Даже выражение глаз совпадает. И мне будут говорить про чудеса возникновения человека! Эта ничтожная доля генов, на фоне 99,9% совпадающих, я думаю, посвящена многократному дублированию некоторых белков, которые позволяют создавать многократные отражения того, что у зверей далеко не так дублируется, и это позволяет чувствовать и осознавать себя — осознающего, значительно четче, чем образы себя у зверей. Бегает и бегает лучик по столбикам полосатым, и мы видим себя со стороны… И это обеспечивает более долгую память, и возможность создания общих понятий, хотя зачатки общих понятий есть у приматов.
Мне к счастью позволительно высказывать соображения, не подтвержденные фактами. Когда я занимался наукой, то 2-3 раза таким образом угадывал, не по крупному, правда, а теперь просто фантазирую. Во всяком случае, я дожил до момента, когда ощутимый нами мир — признано! составляет примерно 4-5% об общей картины. Но сила в том, что и остальные проценты теперь поедут один за другим, в науке ведь главное — признание возможности, нащупывание языка, на котором может быть получен ответ. Он нащупан, теперь я могу спокойно (в этом отношении :-)) умереть, и такая мелочь, как картинка почвы Марса — только крошечная добавка. Все сложности только внутри нас.

интересное свойство появилось — курсор начинает медленно, но безостановочно странствовать, неуверенными дрожащими шажками продвигается по экрану туда, сюда…
Но если мышь плотно прижать к основе — замирает. На время…
Жаль ее, что-то происходит с ней…

…………………………..
Важна сама жизнь, единственное, что может нас остановить и хотя бы чуть-чуть изменить — это жизнь другого СУЩЕСТВА, неважно, человек то был, или пес, или кот, или птица… дерево, трава, пробивающая камни… и многое, многое еще… Только пример чужой жизни может что-то сделать в нас… кроме нас самих, разумеется.

……………………………..

В начале события множатся и разбегаются, вот и говорят – время. А к концу все меньше остается — лиц, вещей, слов, а ведь кажется, должно больше?.. События сближаются, сливаются, многие моменты выпадают из картины… как со сложными устройствами, разобрать пожалуйста, а при сборке обязательно ненужные детали… Как ночной снимок городской магистрали — трассирующий свет, и ничего. Пусто там, где бурное движение и жизненный шум!.. Вместо беготни и суеты – ночь и тишина. Как настроишь себя на другие впечатления, так сразу тихо становится кругом и пусто. Это возраст. Стоит ли ругать память, если она заодно с досадными мелочами выкинула некоторые глупые, но полезные детали?.. Стоит ли удивляться, что, удалившись в стародавние бредни, потом выпадаешь бессознательным осадком из раствора, и долго вспоминаешь, кто такой, куда теперь идти, где дом… Вроде отсюда… но все смутно, и местность слегка изменилась…

За увлечения прошлым приходится платить, и потеря памяти на жалкие, но полезные детали текущей жизни — первая из расплат. Будь счастлив, платишь мыльными пузырями. Правда, они нужны для поддержания на поверхности, когда тебя вытесняют новые люди, не люблю слово – молодые, дело не в возрасте… Они выпихивают тебя, новые, и не потому что злы, просто деловито и суетливо ищут себе место, а твое вроде бы свободное, гуляешь, упершись взглядом в пустоту, неприкаянное существо. Они по своему справедливы – землю носом роют, и заслужили… а ты где был? Откуда взялся?.. Командированное тело. Здесь твоя командировка, да, а где постоянное место неизвестно, его на карте нет, там тело не кинуть на койку, не пристроить. А, может, к лучшему, что вытесняют?.. Ведь не все там плохо, в прошлом-то, и радости много было — от глупости и здоровья…
Но недолго радуешься и веселишься, одно окаянное событие лезет и лезет в лицо.
Но раз уж вернулся, о приключениях забудь!.. Чтобы не вызвать подозрений, нужно побыстрей восстановить равновесие, отойти с гуляющим видом, ничего особенного, ну, поскользнулся на гнилых листьях, с кем не случается… Все по давно известному сценарию.
И все-таки чувствую тоску, нарастающую панику, тошнотворный страх, как будто стою высоко, да на узком карнизе. Их двух моих полушарий в черепе, который упрямо качается на тонкой шее, все еще качается… осталось живым — одно, второе давно сморщилось, усохло, живое подтверждение теории Халфина.
Еще чувствую, боюсь, страдаю… а памяти как не бывало, и от мыслей тошнит.
Сколько раз мне хотелось – пусть будет бог и другой мир, и оттуда смотрит на меня сержант Халфин, идиот, гений… он видит, что прав, от этого добр и насмешлив, и говорит мне, не тая зла в себе:
– Б-брось. П-парень. Ч-чего не б-бывает…
Многое среди наших камней бывает, но такого не должно быть, нет.
………………….
Ухожу за дерево, сохраняя безмятежный вид, осматриваю местность, где в очередной раз нашел себя, — что за пейзаж, деревья, здания, какие животные и люди вокруг снуют, и, главное, – где я здесь живу, мое укрытие, убежище где?.. Где мои любимые — дверь, стены, потолок, и окно!.. пусть опасное место, щель в защите, но очень необходимое отверстие к небу и свободе… И, конечно, первое дело – дверь. Не сомневаюсь, что я отсюда, здесь живу, я не сумасшедший. Наверняка имел свое пристанище, ненадолго отлучился, странным образом пропал, а теперь нашел тело в целости и сохранности, не считая мелких недочетов, свойственных возрасту. Это ужас как важно, чтобы каждый имел свое место, куда вернуться после странствий, можно везде перебывать, да, но возвращаться все равно приходится. Обратное выпадение не очень приятно, часто оно подобно погружению с большой высоты в мусорную кучу, втыканию со всего размаха головой, с предшествующим скольжением вниз по горке, по наклонной, ледяной, и кончается, как сон, из которого вываливаешься, с сожалением или облегчением, но обязательно выскользнешь обратно. Неожиданности по возвращении всегда имеются, и неприятности, главные из них это свирепость очевидцев и необходимость каждый раз восстанавливать нить событий. Повторения не улучшают дела, наоборот, скольжения все круче, выскальзывания все резче и печальней… Слабые ниточки привязывают меня к общей жизни, моменты небытия удлиняются, моменты присутствия укорачиваются, еще ничтожный скачок, сдвиг, скольжение в ту сторону, и не возвращусь… Но исчезнуть совсем пока не хочется, есть дела.
Вот так и прыгаю, туда-сюда, и ничего с этим поделать не могу. И не хочу, даже если б мог — без путешествий в прошлое исчез бы мой Остров, мое убежище, моя сердцевина. Тот самый, Необитаемый, из первой книги, наложившей печать на всю жизнь.

……………………………
Не впервые я стремительно скользил по кривой улочке прошлого, по узкому тротуару, проезжая часть немногим шире, вся в круглых вколоченных в глину камнях, на них пленка замерзшей слизи… Не помню уж в который раз, удачно ускользнув из сегодняшнего дня, радовался живучести лиц, слов, вещей, пусть немногих, но неизменных, нестареющих, как все хорошее… И неизбежно, неожиданно и решительно выпадаю обратно, словно кто-то решает за меня, быстро и властно. Единственное, чем действительность, поверхностный пласт, побеждает остальную жизнь — грубой силой, можешь презирать ее, не замечать до времени, потом делать нечего…
Старость непростительная подлость, а старик – существо, согласившееся с подлостью, сам виноват. Время придумано, чтобы спихивать людей в яму и замещать другими. Люди в большинстве своем ненормальны – убегают от себя, время подсовывает им дорожку, они по ней, по ней… Нормальный человек должен жить, где хочет, среди своих книг, людей, деревьев, слов… Не подчиняться, пренебрегать временем. Есть вещи, всегда весомые, им время нипочем. Что скрывать, и я каждый раз, перебирая старые события, стремлюсь попасть в другие места, более приятные… по удобной колее… Но все повторяется — скольжу и скатываюсь… горка, овраг, анатомичка… и больно, и тянет… Притяжение то ли из груди, то ли от самой местности, невысоких холмов, на них расположен низенький в основном одноэтажный городишко… Эти холмики и горбики, кривые дорожки обладают все той же силой, а значит, время не при чем.
Побуду там, и выскальзываю, выпадаю обратно, сюда, где я старик.
Сегодня еще удачно, выпадение мягкое, плавное… моргнул свет, вселенная замерла… и опять вернулось кручение-верчение небесных тел, пошлая демонстрация силы, нас этими штучками не удивишь, не проберешь – звезды, планеты, якобы бесконечность, разбрасывание камней в темноте и холоде или раздраженная лава, взрывы и прочее… После короткого замыкания в мире снова вспыхнул усталый день, вокруг печальное тепло, лето уходящее, дорога, дорожка, куда, зачем?.. по ней только что прошелся дождь, причесал крупной гребенкой, с листьев скатываются ледяные капли… Какой в сущности чудный обустроен уголок, и сколько это стоило бесчувственным камням, мерзлой пустоте – выжать из себя, отдать последнее ради крохотного теплого мирка?.. Без дураков жертвоприношение — хотя бы в одном месте создать видимость уюта!.. Надо же родиться таким мелким и злобным существом, так пренебречь, не оценить, подло воспользоваться… Совершено предательство против природы, все ее усилия насмарку – грязью облили. Так мы и живем, люди.
………..
Вернулся, и чувствую — холодней стало, мое отсутствие природе на пользу не пошло. Значит сохранились обрывки памяти, при этом не помню ничего про время, то есть, долго ли отсутствовал, и, что особенно важно, спроси меня, кто я и где живу, не смогу ответить, особенно сразу. Только без сомнения чувствую, вижу — старикашка, прервалось безумство, в молодости отключили свет, пожалуйте обратно… Теперь, как обычно, предстоят странные усилия, подробные разбирательства, эти шалости никогда с рук не сходят, не обходятся задешево, я имею в виду расставания и встречи. Теперь из слабых намеков, что, вот, было вроде бы теплей, а стало хуже, или вот дождь, а его не было… я должен заново слепить картину сегодняшнего дня. Что бы сказал на это Халфин, подтвердил ли я его теорию?.. Зачем ему, она и так уж заучена всем миром. Как человек находит новое, каким чутьем, так я и не понял…
Но есть и достоинства во внезапных выпадениях, возвращениях – несмотря на старость и паралич памяти, вижу и чувствую остро, свежо, не спеша вдыхаю прохладный ноябрьский воздух, легкий, прозрачный, в зрачки свободно льется негромкий осенний свет, желтые, красные, коричневые пятна утешают меня, просто и тихо говоря о скором освобождении, чего же еще желать, кроме простоты и тишины, осталось?..
Но пора включаться в природные процессы, отстраниться от гордости, тщеславия, ненависти, вины, смотреть спокойно, пожить еще, если уж решил задержаться, а я решил, правильно – неправильно, не могу сказать. Каждое решение имеет срок, и мой к концу приближается. Но есть еще дела – рассказать, подвести итоги, некоторые события не должны пропасть бесследно, думаю, история Халфина сюда относится.
Так вот, выпав с той стороны, скатился на ночной ледок, он с большим самомнением, упорствует под каблуком, хотя и дает понять, что к середине дня смягчится… Все еще скольжу, размахивая руками, пытаюсь удержаться на ногах, и вдруг понимаю, какая все суета… За поисками истины упускаю главное — медленное, постепенное слияние начинается, я все больше с ней сливаюсь, с природой, и в конце концов полностью сольюсь, стану, как говорил отец, травой, землей, и это принесет мне облегчение, надеюсь. Но еще есть дела.
Не знаю, что там испортилось, но на этот раз отброшен обратно в самом начале действия, от вешалки, можно сказать, и снова к себе… или в себя, это как смотреть. Каждый раз, вернувшись, думаешь – «еще бы разик…», получше разглядеть, что произошло — с Халфиным, Алимом, со мной… Я ведь не свидетель, а участник, важная фигура. Но, невзирая на это, обидным образом пренебрегли, значит вынужден копошиться, чтобы выжить, и при первой возможности снова исчезнуть, перебежать, пережить те несколько дней. Говорят, они в прошлом, но на этот счет у меня своя теория.
Прошлое зависит от настоящего, как сейчас живешь, такое в тебе прошлое живо. У меня к концу… что скрывать, от самого себя не скроешь… в конце, значит, произошел обрыв, или обвал, и на самом краю удерживается, сползая вниз, сегодняшний день, а с другой стороны — немногое из того, что было, как говорят, «давным-давно», с чем никогда не соглашусь, не во времени дело. Провал в полжизни шириной, лучше так сказать. Впрочем, подозрение есть, что забытое рухлядь, нечего и сохранять было. И я прыгаю туда-сюда с рюкзачком за спиной, в нем то, что помню всегда. Главное давно со мной, а все недоумения и трудности от непонимания, вот с этим плоховато, мне трудно понять…
Скользил, смеялся, и пропал оттуда, где еще можно было повернуть события. Или так кажется, молодым всегда кажется, куда хочу – поворочу… Возвращаешься, падаешь на гнилые листья, будто из одного сна в другой, будто ослеп и оглох на миг, будто тяжелым и тупым по шее… Словно просыпаешься в неизвестном месте, гадаешь, что это, где я… или сон продолжается, или надежный дом?.. Надежности ни тут, ни там, отсюда страх. Трудно, когда меняется вокруг, больно, если остается. В старой анатомичке ничего не изменить… И в дверь-то не пустили, бежал, скользил, и выключили свет… Я не предатель, просто не подумал, а когда понял… все равно было, ведь не знал, что так серьезно, что так кончится… В сущности, я в этом деле посторонний, мимо шел, уходил в другую сторону, с безразличием к их научным делам. А Халфина уважал, он мне нравился, фронтовик-разведчик и хулиган. Нет, что-то шевельнулось, чуть-чуть, сомнение, что ли… Но очень быстро все произошло, полчаса, наверное, нет, меньше!.. Отказался бы, с Халфиным было бы все то же. А со мной?..
По-другому бы жизнь пошла?..
Но лучше по порядку.
Ну, не дадут покоя, снова смех за спиной!..
Значит, прибыл?.. Смотрю на ноги, если в галошах, то никаких сомнений. Конечно, в галошах, значит, старик.

………………….
Я приехал впервые в Россию, в Ленинград, в возрасте 23-х лет. Вырос в Эстонии, что ни говори, то не была Россия, я это сразу понял, как вышел из поезда в Ленинграде, осенью 1963-го года. Повидимому я не был ученым по своей сути, потому что воспринял страну и людей через образы, в основном зрительные. В частности, есть несколько лиц, которые представляют для меня эту страну, которую я тут же воспринял как свою. Независимо от ее отношения ко мне, оно вообще значения не имеет, да и отношение было в целом настоящее, хорошее, за исключением некоторых моментов, которые для самой страны болезненные и сложные.
Вот одно из таких лиц, которое запомнилось, в нем я вижу зачатки всего того замечательного…и очень разного, что впоследствии я здесь узнал.

……………
Человек — остров… Но он еще и мост между прошлым и будущим. Интересно, что повесть «Остров» я написал, очень болезненная для меня книга, и самая моя сложная, {{вообще, я этих игр и сложностей формы не люблю, но так уж получилось (случилось как получилось…)}} а вот повесть «Мост» — не написать, видимо, она как-то не так пишется 🙂