//////////////////////////////////////////////////
ЧАСТИЦА СОМНЕНИЯ
Зоопарк был явно антисоветским учреждением. Входишь, и тут же скрываешься в другом особом мире, уже не наш поступок. Ходишь, удивляешься — живут сами по себе, свои заботы, огорчения… Никто не может волку приказать, бегай так, а не иначе! Странная свобода в центре города, в котором никакой свободы. Пусть она за решетками, все равно. Здесь чувствуешь, отпуск получил от человечьей жизни. Нам странно было, что кто-то по-другому живет. Все время вокруг люди, люди, и кажется, другой жизни на свете быть не может. Оказывается, по-другому можно жить…
Каждый раз один — два зверя останавливали меня. Как-то я заметил волка. Я много раз видел их, волков, я сам по себе, и они — за железными прутьями. А теперь смотрю — один зверь, вдруг он появился передо мной. Вернее, это я появился перед ним. Он бегал, легко и рассеянно переступая большими лапами, а я стоял, как подчиненный, вызванный начальником на разговор. Он поглядывал на меня — иногда, как на предмет, не стоящий внимания, и шел на новый круг. Его влекла смутная жажда движения, которая и меня заставила выйти из дома, придти сюда, хотя совершенно незачем было выходить, приходить…
Я ждал. Он неожиданно остановился, бросился на пол, вытянул лапы, и замер. Он лежал ко мне спиной. Теперь он успокоился. Как ему удалось?.. Я смотрел на сухие серые подушечки его лап. Похоже, разговора не будет… Он отбросил все, что его бесило — решетки эти, постоянное стрекотание, писклявое — наши голоса, и забылся. В его позе высокомерие. Он равнодушен ко мне — до высокомерия. Я не интересен ему. Что сделать, чтобы привлечь его внимание? Ничего я не могу сделать… Волк заснул. Мерно колышется лохматый бок, дергаются лапы — он продолжает свой бег там, где ему лучше бежалось. За высоким забором остался город, смотрят в окна люди, и видят — спит волк, а рядом стоит человек, как будто тоже заснул, стоя. Это я там стоял.
Потом я нашел еще одного зверя, из другой стихии. Морского льва. Он носился по короткому бассейну, и вода, как в миске, раскачивалась сразу вся, грозила выплеснуться через край. Он нырял и огромной черной тенью пролетал от одной стенки к другой, круто поворачивал в серой упругой толще, стремительно скользил обратно, и совсем рядом со мной высовывал морду, радостно тряс усами. Потом, совсем другой, неуклюжей тушей выполз на берег, шлепнулся на бетонную плиту. Вода долго раскачивалась еще, и успокаивалась…
Большая загадка в этих звериных движениях — в них свобода. Даже за прочными решетками. Я иду, растерянный, совсем не готов выйти наружу, к людям и машинам, построившим мир по другому принципу…
Но и здесь мне скоро становится не по себе. Мне кажется, местные жители не одобряют мою тонкую кожу, и разные повадки… Молчаливое неодобрение давит, и я спешу к выходу, стараясь сохранить независимость в походке, подавляя желание идти быстрей, и оттого двигаюсь жалким скованным шагом, за который себя презираю…
За моей спиной снова бегает волк, носится, расплескивая воду, морской лев…
Осторожно иду по улице, чтобы не мешать движению машин. Деревья вытянулись в пыльные ряды, торчат из железных решеток… Наконец, дом – подъезд, лифт… Забираюсь в клетку и смотрю, как за частой сеткой проплывают этажи…
Ушел, убежал, но разрушительная работа налицо, частица сомнения поселилась — можно, оказывается, жить по-другому… Или самые дикие африканские племена — ничего о нас не знают!.. А мы им свободу строим столько лет…
В общем, явно антисоветские были наблюдения. Причем в скрытом виде, что опасней, чем книги Авторханова, например. Там прошлое или теория, а здесь — живут и не тужат, ограждены от нас на законных основаниях…
Пришла долгожданная свобода, и что? Оказалось, она на зоопарковскую сильно смахивает – бегай быстрей, еду отнимай у слабых, рычи… чем громче, тем лучше, и дерись, сколько душе угодно.
