………………………………………….
(Закончен 7.6.1995 г.)
— Меня все меньше волнует то, что называют жизнью. Это вовсе не она, а жалкая действительность. Чувствуете разницу?.. — спрашивает Аркадий. — Смотрите, кругом смута, все разворочено и разворовано, толпы без дела и крова, кто в истерике бьется — нет еды, кто в отчаянии руки ломает — родину отняли… Я от этого устал, и не приемлю больше — это не жизнь. Вот моя кухня, вы сидите, на плите еще что-то бурчит, в задней комнате для души припасено — вот жизнь! Мы хорошо живем — у нас плов!
Баранью косточку Аркадию подарил один эстонец, привез издалека мешок костей и продавал чертовски дорого. Марк ему пару слов по- ихнему, вспомнил детство, Аркадий же уставился на кусочек мяса, висевший на кривом ребре.
— Вытта, — говорит эстонец, — это пота-а-рок…
Вокруг мяса навертели риса, моркови, лука, и постепенно, сидя на тесной кухоньке, пьянели от запахов. Аркадий снова про теорию, что запах все решает, и про ту свою особу… Наконец, поставили миску на стол, ели, конечно, с хлебом, плов слабоват для русской души.
— Мне эти общие планы, перспективы, история, власть — надоели смертельно; я старый человек, меня всегда вовлекали — скажи, скажи… Вот я и говорю — «идите вы…» Ведь что произошло: сидели на вековой льдине, и вдруг — лед тронулся, господа… трещины спереди, сзади, сбоку, и мы плывем, плывем! Это хорошо! Что мы должны? Во-первых, развести огонь, чтобы самим стало светло, тепло, во-вторых, заняться любимым делом, всем бездельникам на страх и зависть… в-третьих? — бросать бутылки в океан, запечатанные, с записками, так всегда делали умные люди, когда терпели крушение. Нам уже не помочь, но мы сами еще кое-кому так проясним мозги… Ведь что-то узнали, успели понять!.. И последнее, в-четвертых, да?.. — умереть не слишком трусливо. Мир идет не туда? Ну, и черт с ним, но пока мы живы… и, может, все-таки эти странные мутанты… или юродивые? почему-то выживающие, каким-то чудом перевесят?..
Аркадий знал, что делать и не боялся крупных неприятностей — ураганов, наводнений, стрельбы — «отбоялся» — он говорил, но… слаб человек, бледнел от стуков в дверь, от вида управдомов и секретарш, дворников и продавщиц.
— Мелкая гадость меня доконает, какой-нибудь крошка-микрофончик… или дама в ЖЭКе крикнет -«квартиру отниму!» Эт-то опасно. Всю жизнь готовлюсь получше умереть, и нет уверенности, что подготовился.
— Родился, и тут же готовиться обратно? К чему тогда вся затея? — спрашивает Марк с иронией, но всерьез.
— Масштаб! В течение жизни мы в силах что-то изменить, повернуть, иногда даже на равных со случаем! А вот в конце избежать нет сил — берут и запихивают в духоту, как негодного петуха. Чрезвычайное событие! Могу сравнить только с рождением. Вот вам две опорные точки, отсюда и масштаб. Главное — сохранить масштаб!.. Да, забыл… еще про этот зен… — Аркадий сгребает остатки плова.
— Удался плов. Тут важно пламя… Так вот: встретишь учителя — убей учителя! И даже круче: встретишь Будду, и его самого — убей!
Марка покоробило, но он и виду не подал. Современный человек все может сказать, и выслушать.
— Не знаю… — он уклончиво, чтобы показать объективность. — И как это у них практически?
— У каждого по-своему, думаю.
13
— Почему вы так мало говорите о работе? — спрашивает Аркадий, — как ваши дела?
— Ничего дела.
— Знаете, мистер «ничего», так долго не бывает, чтобы все ничего.
И все, кто ни спрашивал, получали в ответ — «ничего». На деле же многое происходило, но медленно, со страшным скрипом, и постоянно кто-то его обгоняет, то один журнал, то другой… Только собрался разобраться, что за шипы такие, которыми его вещество впивается намертво, не отдерешь, только взялся, несут журнал — сделано, говорят, знаем уже… И так все время. Получается, будто стоишь в стороне и наблюдаешь, как здоровые мужики тянут рояль на шестой этаж. Хочешь руки приложить, а тебе места нет… Хотя, со стороны глядя, работа у него просто кипит, каждый день догадки, отгадки, много удовольствия от деталей, и мрачность его проявляется только к вечеру, когда он, вымотанный, идет домой — «ну, ничего, решительно ничего крупного не обнаружено!» VIS VITALIS по-прежнему скрывается, то мельком покажется с какой-нибудь интересной молекулой в обнимку, то растает в толпе малозначительных частиц.
А дома разговор с Аркадием, у которого крупная проблема почти решена.
— Тут и сомнений нет! — говорит старик, — мне совершенно ясно, как память связана с нуклеиновыми кислотами.
От таких замшелых выводов юноше становится тошно, хотя он и сочувствует старому дилетанту. Он видит себя копошащимся у подножия, не в силах взлететь туда, где простор! В том, что такое пространство существует, он не сомневается. И карабкается по крутой лестнице со слепыми фанерными окнами, мимо обшарпанных дверей… И в изнеможении бросается на свой диванчик. Он чувствует, что впрягся в огромный воз и тянет его с сотнями таких же бедолаг по ухабистой дороге. Он не боится никакого труда, привык к бессмысленным тратам сил и не замечает их… но вот то, что со всеми вместе… «А ты не знал?.. Думал, оторвусь, уйду ввысь… или найду укромный уголок… Не получается, бегу со всеми. А я хочу один…»
ХОЧУ ОДИН — мелькнули в нем слова. Он повторил их шепотом, потом вслух — запечатлел. Теперь уж не уйдешь, не открестишься. Хочу один — перед делом, небом, хотите-верите — перед Богом: со своим вопросом, пусть безнадежно, но — ОДИН.
И это правильно:)
Плов чем хорош — пьешь и не пьянеешь… 🙂
«ели, конечно, с хлебом, плов слабоват для русской души.»
замечательно.