///////////////////////////////////////////
………….. вопрос отъезда.
Вот именно — чтобы было все равно,этого мне и хотелось бы. Всякое негодование и несогласие плодотворно, если принимаешь какое-то участие в сопротивлении. Но я никогда не хотел «влезать» в эти дела. При коммунистах меня просто несколько раз припирали к стенке, например, за литературу — и мне приходилось что-то говорить и делать, чтобы не перестать уважать себя — я не был в состоянии сдаваться и сгибаться перед обстоятельствами, так меня воспитала мать. Об этом немного есть в повести «Ант». Но я никогда не был диссидентом, и не хотел им быть, мне всегда казалось, что те дела, которыми я увлекаюсь намного интересней и ценней. Мой товарищ уезжал в тот день, когда Сахарова выслали в Горький, мы ехали в такси, и он говорит — обязательно надо заехать к ним домой, выразить свое возмущение. Он был очень близок с ними. А я нет, и я не поехал с ним, и не потому что побоялся, мне такие публичные акции всегда казались (для меня) неестественными. По этой же причине я не ходил к дверям суда над Бродским, хотя все наши из лаборатории там стояли.
………..
И сейчас особенно — я вижу, что начинаются десятилетия тягомотины, в результате которой Россия возможно перестанет существовать в прежних границах, и происходят постыдные явления, агония имперского мышления и так далее. И я это чувствую в своем миниатюрном мирке в Пущино. Писать о таких вещах крайне не интересно, но жить это мешает.
А «власть денег» меня ни здесь не касалась, ни там не будет касаться. В студенческие годы я жил так, что обыскивал свой пол в попытках найти копеечку, чтобы купить полбуханки хлеба, но это никогда не унижало меня, — даже своеобразный азарт возникал.
Весь мир устроен едино, и устроен неправильно, об этом я хочу еще написать. И мне в сущности все равно, где это делать. Лет десять тому назад я еще верил, что здесь можно несколько выправить положение, если к власти придут хотя бы, пусть не очень умные, но желающие сделать добро своей стране люди. Этого нет, и не видно даже.Наоборот, я вижу полную картину возвратов к тому времени, от которого мы ушли.
Непонятно сейчас, лучше ли сидеть здесь и полностью изолироваться, а я это могу сделать вполне — или изменить условия, попасть в другую, тоже в сущности воровскую и неправедную страну, но абсолютно мне чужую. Пока не знаю, это примерно одинаково для меня. И пока ничто не перевешивает, оттого я и выбрал — два года.
Ко всему учтите, что мне 68, и что я не долгожитель, так что вопрос вообще становится малозначительным.
Вопрос чисто практический — где я меньше потеряю сил, нервов и времени для своих дел, а планов у меня никогда много не было. Сейчас это одна книга и что-то вроде смешанной техники, с участием фотографии, графики, коллажей и так далее, несколько таких циклов я задумал. Рисовать на экране мне сейчас куда удобней, чем на бумаге, и делать сложные вещи — тем более. Потом, исходя из фотографии, довести ее до состояния графического образа. Вообще, задача слить воедино все возможности и оптики и ручной работы кажутся мне интересными. В фотографиях есть своя непосредственность — это схватывание момента, то, чего нет в живописи, и что есть в моментальных рисунках. В сущности, хотелось бы не делать никаких различий. Мой учитель Измайлов уже лет тридцать занимается коллажами, используя для этого фрагменты изображений, предметы, которые он прикрепляет к холстам, потом что-то дорисовывает и т.д. Получаются цельные изображения.
…………….
В общем, сейчас нужно будет выбирать то, что лучше для спокойной работы, и пока вопрос не решен. А деньги у меня никогда не будут и не были, что о них говорить.
Вот именно, ТАМ МНЕ БУДЕТ ВСЕ РАВНО, и это сейчас лучше, потому что ЗДЕСЬ ничего не изменится в ближайшие годы. А мои потребности в пище и жилье минимальные, климат хотелось бы потеплей, а от слишком настырных людей отбиться мне не стоит труда.
А ПРОТИВ отъезда — потеря времени на переезд и устройства, даже минимальные. Вот два года и буду думать, а может за это время благополучно скончаюсь, и вопрос будет решен.
