Пожалуй, меня могла бы привлечь история человека, который, как граф Монте-Кристо… только вернулся в свой Париж, не обнаружив и следа богатств на том острове. История из остросюжетно-детективной стала бы совершенно другой. Собственно, это история Аркадия из романа Вис виталис. Уже не помню, выбросил ли я оттуда эпизод, рассказ прототипа героя… Наверное, выбросил, уж слишком он… продолжить на таком уровне я бы не сумел.
Он приезжает в Москву, чтобы вернуть свои права, а главное — найти людей, знавших его до войны, ценивших его научные достижения — чтобы помогли вернуться к науке. Не удалось ничего. Он отсидел свой срок, а до реабилитации было далеко, 1947 или 1948 год, не помню точно. Никто ему не помог. Кто-то дверь не открыл, кто развел руками, а кто и послал подальше… Зима, ему надо где-то ночевать. Никто из бывших друзей не предложил остаться хотя бы на ночь.
На старом Казанском вокзале в послевоенные годы у одной стены была большая батарея отопления. А за ней, между батареей и стеной щель. И вот он несколько ночей провел в этом узком пространстве, там можно было только стоять или вроде этого, а ноги пристроить на батарее, потому что снизу была щель, и ноги увидели бы проходящие и милиция. Забраться туда тоже было нелегко — улучить момент, чтобы не заметили. И тогда уж не вылезать до утра. Там было жарко, душно, и это было счастьем для этого человека. А рядом ходили люди, смеялись, шутили… ехали куда-то по своим делам… Он был истощен, болен, еле жив, но гораздо больше его мучило унижение…
Поутру он выбирался из своей щели, шел по Институтам, по знакомым — и ничего для себя не находил. Наконец, один не совсем потерявший совесть бывший его сотрудник посоветовал ехать в Сочи, там был какой-то филиал института, обещал позвонить, порекомендовать, но записку написать побоялся.
И не позвонил. Но в Симферополе взяли… лаборантом в медицинский Институт, и это было счастьем.
А дальше — как описано в романе — примерно.
Но этот эпизод — человек, стоящий или висящий за большой батареей на вокзале… Не забывается. И смысла писать об этом нет, или невозможно, или не по моим силам это, потому что литература должна действовать сильней жизненной истории, иначе зачем она… А сильней этого не получается.
Что делать, кому мстить, как жить…
Сейчас бы я не взялся.