////////
В один из пропащих дней Марк наклонился и поднял с пола свою рукопись — просто так. Он ни на что в тот вечер не надеялся. Стал читать, дошел до обрыва — и вдруг увидел продолжение: постоянные разговоры с самим собой словно утрамбовали небольшую площадку, место за последней точкой; на бумаге стало прочно и надежно. И он населил эту плоскость словами. Дошел до новой пустоты, и остановился. Шагая вокруг стола и думая вслух, он в течение часа продвинулся еще на пару сантиметров вглубь незаселенного пространства, и даже примерно знал, что должно быть дальше. И с этим знанием спокойно ушел, уверенный, что как только вернется, продвинется снова. За время молчания мысль и речь срослись в нем. С длинной седоватой бородой и запавшими глазами, он пугал прохожих, если внезапно выворачивался из-за угла.
Он вернулся и, действительно, дописал еще несколько строк, и дошел до момента, когда дыхания не хватило; мысль прервалась, исчезли верные ему слова. Он написал еще пару предложений по инерции, а потом яростно вычеркивал, злясь на свою невыдержанность. Ему стало спокойно, как не было давно.
Он стоял перед окном на своем высоком этаже, в полутьме различая силуэт огромного здания, темные пятна окон, среди них его окно. Захотелось еще раз побывать там, просто потянуло. Он вышел, пересек поле, без труда нашел щель в изгороди, проскользнул внутрь, через окошко проник в подвал и порадовался знакомой тишине, задумчивым каплям, падавшим на жесть, потрескиванию свай — все по-старому. Может, это сооружение не что иное, как вывернутая в пространство его душа, со всеми своими закоулками, подземельями, друзьями и врагами?.. Здесь своими путями шагал Аркадий, здесь у меня началось с Фаиной. И вот душа собралась в рай, взмывает к свету. Все мое прошлое куда-то улетает?..
Странная идея… Не обыграть ли, как бред одного из персонажей?.. Мысль остановила его, он тут же повернул обратно, чуть ли не бегом вернулся домой, сел за стол… Не получилось — неискренне, к тому же с претензиями! Смотреть на себя со стороны, как на полудохлую бабочку на булавке?.. Зато желание проникнуть туда, где осталось прошлое, покинуло его навсегда.
Он чувствовал, что висит между небом и землей: уже не машина для парения, в которой не оказалось нужного горючего, как предсказывали ему забулдыги-теоретики, но и расхлябанный приблизительный взгляд на вещи еще пугал его.
— И все-таки, кое-чего я достиг: заглянул в память и увидел там смешную мозаику — части пейзажа, старые вещи, несколько зверей, десяток лиц, обрывки разговоров… Словно проник в чужую мастерскую и разглядываю отдельные предметы, из которых хозяин составлял натюрморт, а потом, закончив работу, расставил их по своим местам. Иными словами, обнаружил в себе тот строительный материал, из которого сам, но другой — тайный, почти неизвестный самому себе, — леплю, создаю понятные картины, перевожу смутное бормотание на простой язык.
Эти внутренние вехи, или отметины, или символы, неважно, как назвать, извлеченные из времени и потерявшие зависимость от него… помогали Марку вытягивать цепочки воспоминаний, восстанавливать непрерывность жизни. Благодаря этому ряду насыщенных, напряженных слов и картин, он ощущал себя всегда одним и тем же, хотя разительно менялся во времени — от беспомощного малыша до угрюмого неловкого подростка, и дальше… И все это был он, изначально почти все содержащий в себе. Особая область пространства… или этот… портрет Дориана, над которым столько бился Аркадий?.. Внешние события всего лишь выявляют, вытягивают, как луч света из мрака, знакомые черты, любимые лица, вещи, слова… он вспоминает то, что давно знал.
— За возможность двигаться во времени и выбирать, я платил потерей многообразия. Но все бы спокойно, все бы ничего — ведь что такое многообразие несбывшихся жизней, или попросту — небытия?.. — если б я постоянно не ловил в себе какие-то намеки, не видел тени… Несбывшееся напоминает о себе, оно каким-то образом существует во мне! Мне почему-то дана возможность пройти по многим мыслимым и немыслимым закоулкам и дорожкам, заглянуть во все тупики… Я свободен, все могу себе представить. И выдумать!
Спасибо
ночному анониму
Тронут Вашей деликатностью, а также желанием остаться в неизвестности.
Сделал, как Вы просили. Но Ваши вопросы не показались мне неделикатными. Они периодически передо мной встают, но болезненности нет давно.
Причины разные. Первая – то, что я с 18 лет на бумаге, по науке, но это почти то же самое ( в том смысле, который Вас интересует
С живописью много чего было, так что тоже недовольства нет, а лучше я или хуже того, что имею… Кто это знает определенно?
С прозой дела в развитии, и я не спешу. Рассказики до сих пор печатаются, а многим двадцать лет. Из ненапечатанных повестей болею только за «Перебежчика», но и здесь особых причин для нервозности не вижу. Там ничего злободневного, просто звери и человек. Все остальные повести напечатаны, небольшим тиражом, от 150 до 3 000 экз (не считая «ЛЧК» — 50 000), но этого достаточно. Роман пусть полежит, ничего ему не сделается. Моя задача – фиксация текстов, поскольку в Интернете они могут слегка «плыть», есть соблазн постоянно корректировать. Вторая задача – сохранность, мне все-таки жаль, если сделанное пропадет совсем. Время от времени посылаю тексты в журналы, чаще получаю отказы, но уже лет пятнадцать никуда не хожу, не прошу, мне так спокойней жить. Не люблю общаться с людьми, вернее, мне приятней писать письма, чем говорить. Так было всегда, но раньше я боролся с собой, а сейчас устал от борьбы, она впустую
Ежедневные проблемы поглощают меня полностью – дерутся две кошки, что делать с котятами, чем кормить, убежал щенок, недолеченый, затопило подвал, вырубили деревья и кусты у дома, куда «складировать» кипы картинок и рисунков… сканировать, напечатать альбомчик для библиотеки…
Важно, чтобы те немногие, кому хочется читать и смотреть то, что я делаю, такую возможность имели, и все. Мы живем в эпоху одичания, наступающего мракобесия. И вылезать из своей берлоги мне совсем не хочется. Если б мой шеф по науке М.В. Волькенштейн был жив, то умер бы моментально — от этих колдунов, заговоров и наговоров, от засилия глупости, которое сменило засилие насилия.
Герои бывают умней писак – например мой говорил – «Как случилось, так и получилось…» Этим и закончу. Будет желание, пишите мне «мылом» и не скрывайтесь.
Всего! Дан
Тени мне нравятся… красиво!