………………………………………….
В С Е _ С Н О В А
Я проснулся и сразу вспомнил, что должен делать. Вскочил и побежал в магазин. Там были разные краски, акварельные и масляные, дорогие и дешевые. Я выбрал самые дешевые. В узкой картонной коробочке лежало шесть кирпичиков: красный, желтый, синий, зеленый, коричневый. И, конечно, черный. Я всегда любил этот цвет, он все остальные в себя вобрал — и молчит… Принес коробочку, и кисть, запер дверь, сел за стол, а бумага у меня была.
Мне было так интересно, что я даже забыл — ведь раньше не получалось. Особенно в детстве. Все рисовали помидор, в первом классе, а я сразу понял, что мне его никогда таким вот, живым, не изобразить… А недавно я был на Севере, и совсем случайно взял в руки цветные мелки…
Мы сидели в лодке, передо мной был высокий берег — зеленое, синее, красное… и я случайно, можно сказать, от скуки. решил нарисовать все, что вижу. Оказалось просто и легко, будто всю жизнь только этим и занимался, и даже воздух, холодный и прозрачный, получился у меня. Я, конечно, все изменил, потому что некоторые пятна мне не понравились, и мелки совсем другого цвета, чем трава и земля, но все равно вышло отлично… На следующий день я уехал, а утром тут же побежал за красками, мелки были не мои, но это к делу не относится.
Я бежал домой с красками и думал. Я был уверен теперь, что получится. Вернее, что бы ни получилось, мне все равно понравится, я знал. Мне столько нужно нарисовать! Ведь я много лет смотрел, видел, и ничего не рисовал. Зато, оказывается, все запомнил. И вот сел за стол, взял кисточку…
Деревья, конечно! Я помню ту дорогу, это было давно, сумрак разливался постепенно, а впереди маячил огонек. Мы шли целый день, и, наконец, пришли… И другую дорогу помню — в горах, она упиралась в небо, с одной стороны обрыв, с другой фиолетовые цветы… Маленькие домишки — и река, она синяя, в окнах желтые огни, деревья, конечно, красные, небо почти черное… Потом желтый ослепительный свет из-под земли, синий асфальт, черные лужи — вход в метро… И еще — окно, за которым свет, занавески, цветок, он красный…
Я рисовал одну картинку за другой — вырывал листочки из детского альбома, и начинал новые картинки. Я смотрел на то, что сделал, и все, все нравилось мне. Никогда до этого мне не удавалось вот так — взяться за дело с самого начала и довести до конца. Я занимался интересными вещами, и трудными, но все время кто-то начинал раньше меня, умный и старше, потом другой, моложе и быстрей, выхватывал дело из моих рук, бежал дальше… «Чего же ты хочешь, — мне говорили, — настоящие дела бесконечны. Вот наука — каждый открывает кусочек истины, это прекрасно…» И печально, я думал, потому что не видно, что же я сделал сам, целиком, где же моя вещь, в которой я, как в зеркале, был бы отражен…
Кругом было тихо-тихо, я как будто оглох. А потом вдруг слышу странный звук, непонятно откуда. Оглянулся — и понял: это я дышу, это мое дыхание в тишине.
Оказывается, я занимался не своим делом. Мне было интересно — в начале, а потом я стал уставать. Не потому, что больше не было сил, а просто не видел, что же я сделал своего — все кусочки, кусочки… Чего же ты хочешь, я думал, наука велика, как всякое настоящее дело, ты делаешь часть, другой свою, и так складывается общая картина, знание о мире, в котором живут все. Он для всех одинаков, этот мир, со своими законами, он был и будет, даже если мы исчезнем, думающие существа…
И тут я понял — с меня хватит, больше не хочу! Что-то я узнал об этом, общем для всех, мире, а теперь хочу свою жизнь понять. Она не часть, она — целое. Она совсем другой мир, по-другому устроена, в ней свои законы. В ней все личное, и даже общее становится особенным, перестает принадлежать всем. Я родился, живу, и умру — сам, один, и значит, делаю свое единственное дело, и все в моей жизни тоже должно быть сделано мной, от начала и до конца. Ну, конечно, не каждый стол и стул, я главное имею в виду… А наука занимала все мое время, всю жизнь, мне некогда стало думать о себе, и выражать свои чувства на своем языке. Я чувствовал, что такой язык есть. И теперь нашел его. В этих картинках все мое, вот главное. И значит, я буду рисовать, это и есть моя жизнь.
Все эти мысли были смутными, неясными, многие пришли позже, а тогда мной завладела одна большая радость — вот, что, оказывается, я могу. И все началось снова. Мне было тридцать семь лет.
Здравствуйте!
Приятно, что Вам интересно. Конечно, можете дать ссылку. Ведь все, что я пишу в ЖЖ и других местах — для всех, кому интересно.
Будет интерес, время и желание — пишите, я с удовольствием отвечаю.
Всего Вам доброго. Дан
Дан, здравствуйте!
Вот только добежала до компьютера, совсем нет времени писать. Но смотрю/читаю ваши посты с огромным удовольствием. Очень уж вы моей душе созвучны! 🙂 Недавно писали про Мунка, а я только-только видела его в Гугенхейме — среди таких зелено-летних Сезана, Ван Гога, Сера, — один его рисунок — портрет мужчины — цветные пастели на белой бумаге. Ледянной рисунок, мороз по коже. Не могла оторваться. Вспомнила, как где-то читала, что он нарисует картину, посмотрит на нее, головой покачает, скажет — болеет эта картина, надо ее лечить — и выставляет ее на улицу под дождь, или снег или солнце :)))
Вот пишите про то как начали рисовать. А у меня тут как раз идея для нашего художественного сообщества — написать про то, как мы начинали рисовать (у каждого своя история), и можно ли ссылку дать на вашу историю?