Я много лет не был в тех местах, где родился, и вот недавно собрался и приехал. Меня вовсе сюда не тянуло. Все время новые события, на что-то надеешься впереди… Да и от того робкого мальчика ничего не осталось. Он гулял в тех забытых мной местах. Столько, знаете, всего каждый день, ведь производство. Это жизнь. А прошлое… если не помнишь, то и нет его. И того мальчика уже нет, и место это я забыл, не вспоминал, вот и не ездил. Но тут получилось так по работе, что надо ехать. Я заспорил почему-то — все мне да мне, хотя обычно ни слова. Но чувствую, ехать надо. Вот и приехал. Ну, что я скажу… Стоит дом, стоит, действительно, я здесь жил, и площадка перед домом такая же, только заросла гуще кустами, и даже дерево появилось, новое, лет тридцати… песочек для детишек, какие-то газончики… а дорогу заасфальтировали грубо, залезли на траву, как всегда у нас… Забор напротив снесли, зачем… домишки одноэтажные, они ведь требуют, чтобы заборчик, клочок земли под окнами, а тут словно голые… Стройка рядом, министерство какое-то, надвигается на эти несколько домишек, но пока они целы. Наш все такой же, желтый, грязный… Но я не о том. Стоял и думал. Нет, ни о чем не думал, просто хотел понять. Ведь это я, здесь, мальчиком, в самом начале… Странно. Не может быть. А воздух все тот же. Железка рядом — углем, рельсами пахнет, и влагой, ведь море! я забыл, море за углом… Вот здесь я стоял. Скамейки не было. И куст стал пониже, хотя, конечно, вырос. А в остальном все также. Но чувство такое, будто ужасное произошло событие — был я, и пропал. Как в песок затянуло — и нет следа. А дом, кусты, и этот запах — как ни в чем не бывало. Им наплевать, что не стало меня… Домик напротив тогда строили, стружки желтые, мы с ними играли. Нет, это был не я. Но что-то тянется оттуда. А дальше? — жизнь растворилась в пространстве. Уехал, переехал… — не в том дело, дальше она растворилась. Как в воду камень — сначала круги, что-то произошло ведь, а потом тишина. Это я на дно канул. А здесь сохранилось нечто, вопреки материализму, и, главное, без моего участия. Бывает, сажаешь зелень всякую, цветы, поливаешь их, подкармливаешь — того-этого… и все равно они кое-как растут. А тут же рядом из камней лезет росток, пробивается, никто ему ничего, а он живет. Так и здесь. Меня не умиляет, может, даже ужасает, как здесь что-то могло остаться. Лучше бы я не знал…
Потом я в новый район отправился, дела, обычная жизнь у них, всем на всё наплевать. Как устроили себе, так и живем. До вечера промотался, ночью самолет, вот и всё, даже толком поесть не успел. Та улица… Больше не ходил туда. Там в одном месте трава была, мягкая, густая, я помню, лежал когда-то. Положили плиты, бетонные, одну на другую, и давно лежат, видно, с осени. ТАК ТРАВА ИЗ-ПОД ЭТИХ ПЛИТ, КОЕ-КАК… Я посмотрел — отвернулся. Ну, что сделаешь, не может все быть так, как было, не может. Это жизнь прошла, а ты — трава… Я сюда не стремился, так получилось. Попросили — приехал. И стройка эта… ну, зачем… Хоть бы сразу снесли, в один день, а то будут отрывать по куску, от живого… Крутишься целыми днями, все дела… А тут случайно совершенно прилетел, смотрю — дом, площадка перед окнами, трава… Завтра к девяти, как всегда. Что делать… Зажмуриться осталось — и дальше бежать, пробиваться… что делать…
СПАСИБО
Так у меня даже фотка есть. Но не смотрю каждый день, обливаясь горючими слезами 🙂 Рассказик лет двадцать тому назад написан, и даже не рассказик, а так, текст. Но чувство было. А теперь, думаю, что в Таллинн больше не приеду, не скучаю, и он без меня не пропадает 🙂
Зайди сюда: http://showmystreet.com/
Набери Tallinn R.Tobias 2(?) И увидишь дом 🙂
В этом наше спасение, лицом к лицу с ним (со временем) неуютно 🙂
очень люблю читать, когда кто-то пишет о детстве. Только так, чтоб человек писал О СВОЁМ, а не придумывал
да, ускользнёт… парадокс — но в этом и есть наша сила
Я родился в Таллинне, в 1940 году, потом нас эвакуировали в Чувашию, а в 1944 году мы вернулись, и с 1945 года жили в довоенной квартире моей бабушки; дом, в котором была квартира родителей, разбомбили. А дом, в котором мы жили после войны, до сих пор стоит, и улица та же. Пока была жива мать, и брат, я ездил в Таллинн, а теперь не хочу, город изменился, и знакомых осталось мало. Говорят, он стал красивей, наверное, это так и есть, но для меня он чужой. Осталось несколько улочек в районе, который мне интересен, но смотреть, как они меняются, мне совсем не хочется. А эта загадка, что я когда-то здесь был, жил, не по мне — об этом можно написать, наверное, но вряд ли можно кому-то объяснить, у каждого своя такая тайна, время не поддается описанию, мы ведь его косвенным образом ухватываем, через признаки, лица людей, которых знали, любили, дома, деревья старые…а само оно ускользает. И скоро совсем ускользнет, что поделаешь.
когда езжу в родные места, с которыми много связано воспоминаний — хороших и ужасных — я боюсь ходить в свой старый двор и даже район стараюсь обходить. Я знаю, что ОНИ с этими местами сделали, и не хочу это увидеть
Ага
да и не очень-то они убедительны, эти «взрослые» вместе со своими идеалами.
Я думаю, в лучшем случае, в каждом писателе, и, тем более, в художнике, «мальчик жив». Но не всегда, можно умереть и при жизни, и это часто бывает, особенно, мне кажется, в наше время, когда приманки и идеалы «взрослой» жизни так сильны и убедительны.
Но когда речь идет о «степени живости», то по тому, что сочиняет писатель или художник, трудно судить о том, насколько он живой, 🙂 ведь обычно в творчество вкладывают лучшее, что имеют (или худшее, если цели лежат ВНЕ творчества)
а тот мальчик-то в Вас — жив.