Кладбище наше похоже на утес или высокий остров, я говорил. Если от реки смотреть. А когда на высоте стоишь, справа внизу — овраг, слева — дорожка к реке петляет, впереди откос, дальше пологий спуск до самой воды, снова обрыв, и моя земля кончается. За рекой лес, заповедник, я бывал там в молодости. Теперь не знаю, что там, наверное, земля пропадает.
На кладбищенском острове мелкие деревья — березки, осинки, пара тощих сосенок, не для них эта земля… Кусты, высокая трава… Рябина одна стоит, старая, кривая от ветра, но крепкая, ей у нас привычно. Под ней Вася лежит, и друг Феликс снова рядом.
Они, если встретятся возле дома, вместе гуляли. Кот, задрав хвост, бежит впереди, за ним большой тяжелый пес, то и дело отстает. Феликс оглянется, Вася далеко позади. Кот садится, чешется или умывается, ждет… Вася подойдет, лизнет его, сядет рядом. Теперь ему ждать, у кота самолюбие бешеное, он не спешит…
Шестнадцать лет для собаки возраст непростой.
Последние месяцы Вася мучился, задние ноги отказывались ходить. Потом у него боли появились. Упадет на пол и кричит…
Ни тело, ни дух наш не рассчитаны на вечную жизнь. Иногда лучше самому решить, кинуться в черную дыру. Но Вася не мог решить. И у людей так бывает. И я, как друг, должен был ему помочь.
Позвал Петра Петровича, ветеринара на пенсии, он тогда еще в восьмом доме жил. Вася в своем уголке спал, даже не проснулся. Поговорили, повздыхали, и старик вколол Васе в загривок немного прозрачной жидкости. Легко и незаметно. И Вася перестал дышать.
Что я тогда чувствовал?.. Вася легко умер, во сне, а мне еще долго тяжело было дышать — за него.
Чувства потом приходят, через время. Остаешься один, начинаешь понимать, кого потерял. Всех теряешь на пути, которого не видно, только его приметы. Везде, всегда эти приметы, знаки существа, которое все топчет, сминает, сморщивает лица, обращает листья в мертвую грязь… И я думаю иногда, что если есть бог… Верующие постоянно талдычат, проходя мимо меня в церковь, на склоне холма. Человекообразное, видите ли, существо…
Если есть бог, то он всегда с нами, и это — невидимое непостижимое Время.
…………………………………..
Феликс напротив сидел, смотрел, как я ковырял нашу землю. Апрель, тепло… Я выкопал глубокую яму, положил туда Васю в старой вельветовой куртке, он любил на ней спать, так что постель с ним осталась. Потом мы с Феликсом пошли домой, по дороге он отделился навестить Айболита в Детском Саду, а я вернулся в квартиру.
Там было пусто.
Больше не было у меня собак.
Людское кладбище далеко, чужая земля, знакомые и незнакомые лежат, каждый со своими болями, жалобами, обидами… Наша жизнь простой и чистой не бывает. И я бы здесь, над рекой хотел лежать, среди друзей, которые меня не осуждают, не смеются надо мной… и не жалеют.
Так уж получилось, все они в этой небольшой земле. Или над ней витают?.. Но в бестелесные души у меня веры нет.
Только Гена растворился, исчез, самовольно развеялся над оврагом.
А что?.. Если не лежать мне с друзьями на обрыве, то лучше полетать с Генкой над своей землей. Не гнить же рядом со скучными людьми на огороженной чужой земле…
И я тоже прежде часто летала, но один раз ..тонула — я стояла на мосту, и вдруг на меня накатила огромная волна — выше моста и меня, конечно, и я начала очень быстро погружаться в глубину… и проснулась от ужаса. Но это было очень давно, ещё в юности. 🙂
Вот и со стихами точно так же — никогда не знаешь как закончится стихотворение — никогда. 🙂
Re: эту запись через десять минут уберу
Если «подбирать не размышляя», то нам спорить не о чем 🙂
Что за механизм подбора тогда? Наверное, примерно такой же, как у художника, когда он выбирает цвет, вот уж точно, мысли тут не при чем 🙂 Как говаривал Ван Гог, часто не знаешь, что там на кончике кисти, а оказывается — то, что надо 🙂
эту запись через десять минут уберу
Чтобы взлететь, надо оттолкнуться ногами, вот и всё. Потом в воздухе разворачиваешься… Я почему-то летаю всегда ногами вперед. Последние 2-3 года не летал ни разу, а раньше часто.
Насчет слов. Видите ли, у меня нет такого чувства, что я слова ПОДБИРАЮ. Возможно, дело в том, что я ничего не читаю уже много лет, жалею глаза, ведь с картинками я и по десять часов порой сижу перед экраном… Наверное, оттого все слова больше мои, чем чужие, хотя совсем моих не существует, я все-таки не с Марса прилетел :-)))
Ну, иногда газету или в Интернете статейку прочитаю, но художественное… в руки не беру. Но если уж совсем честно, то признаюсь — в туалете у меня не всегда, но бывает книжица какая-нибудь, подбираю на лестнице, их выбрасывают. Сейчас у меня уже недели две лежит «Омон Ра» Пелевина. Я никогда раньше не читал его, оказывается, вполне туалетное чтение. Написано НИКАК, в голове у него большой хлам, засирание современностью, но в довольно причудливом виде, надо признать… Но как спущу воду, так забываю.
Понимаю Вас. Ну, что же делать, видно, такая моя судьба, писать так, что прочесть или трудно или больно. Поэтому мизерные тиражи меня не огорчают. Но знаете, иногда пытаюсь прочесть чужое, и чувствую… будто солому жую. У меня есть хорошая знакомая, она глубокий интересный поэт, но в отличие от способного Быкова, (с его поэтическим и прозаическим поносом), пишет немного, но зато всегда «как в последний раз». И я думаю, что только так и стоит писать, а иначе погружаешься в какое-то слово-блудие, и никакие способности не помогают.
Начал читать «Перебежчика», да боюсь, не одолею. Слишком знакомо все это.. и слишком больно.
Да, иногда количество переходит в качество (смайл)
Для меня тоже. Я пытался объяснить себе, почему это так, но без особого успеха 🙂
Примерные причины. Во-первых, мне многое неприятно в том виде, к которому я сам отношусь 🙂 Наверное, тут и разочарование — ведь от природы столько дано, а как используется… А во-вторых, животные, растения, весь прочий живой мир — самые слабые и беззащитные по сравнению с нами, и простая справедливость требует их защищать. В-третьих… я их люблю, восхищаюсь ими, сочувствую… Книжку написал — «Перебежчик», про человека, который хотел бы «перебежать» к этим, преследуемым и униженным…
Я думаю, это нормально, и нам с Вами не в чем себя упрекать. Конечно, печально, так не любить в себе человеческий род, но все-таки не весь, есть люди, которыми можно восхищаться.
Не знаю почему, но смерть животных, их мучения для меня гораздо трагичнее, чем беды человечества.. Извините за откровенность.