Автор: DM
Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других.
......................................................................................
..........................................................................................................................................
Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.
Посмотреть все записи автора DM
Вот как интересно получилось! Было тогда такое ощущение в этих (полуфизических)работах с ферментами, что пора делать более точные, чем оптика, вещи, а это структурный анализ, а кооперироваться нам было трудно, да и соотносить относительно малоподвижные и громоздкие структурные вещи с динамикой все равно нелегко. Тогдашняя болезнь — я все хотел делать САМ. Потом я перенес это в искусство, там такая идея более разумна, скажем так 🙂 Хотя тоже не всегда, но это уже вопрос характера личного (а не столько характера самого дела-корпоративного, как в науке, вот этой корпоративности я психологически и не выдержал 🙂
Сейчас, наверное, период большей разумности во всем, я бы все равно не выдержал этого, к счастью сбежал :-))
Этим я занималась в Израиле, до 2000 года. Муж мой продолжает этим заниматься в штатах. Сама я занимаюсь здесь в Техасе — репарацией ДНК .
А где Вы это делали, и чем занимаетесь сейчас, если не секрет? 🙂
Мои последние конструктивные работы по этой теме были в начале 80-х, потом, до 1985 года я довольно много всего наделал, но в идейном плане нового было мало. С 78-79 гг я уже плотно занимался живописью, и к науке охладел.
В МГУ нас довольно успешно копировала Наградова у Северина, но она мало что понимала 🙂
да, похожий подход — цистеины мы вводили генноинженерно 🙂 Вполне рабочая идея, знаю много таких работ, уже позже.
Да, интересно 🙂
У меня была идея, я сажал по одной метке на SH группу (самую активную) в центрах, оказывалось, что вследствие взаимодействия меток (если больше одной на тетрамер) сильно падает поляризация флуоресценции, а если тетрамер диссоциирует, то, естественно, взаимодействия снимаются… Физическая сторона дела была неплохо продумана, шеф это понимал. С триптофанами в соседней группе занимался Эдик Бурштейн.
да, монографии они такие 🙂 А мы тоже вешали флуоресцентные метки на белок и меряли fluorescence resonance energy transfer c триптофана, и довольно точно меряли расстояние, оценивая одновременно и распределения расстояний между метками, то есть показывая множественность нативных состояний белка. В разных лигандных формах, динамика менялась.
Вот как интересно 🙂
Мне тогда все говорили об ассоциации-диссоциации, о четвертичной структуре, а меня интересовали тонкие изменения центров и все такое. Потом «медленные» конформационные переходы, потом «конформеры» (делал доклад у Спирина в 1968-ом, он не верил, и я ушел в Биофизику обратно к Волькенштейну, предпочитая абсолютную бедность, но свободу… 🙂 Я делал специфические на отдельные группы флуоресцентные метки, измеряли мы поляризацию флуоресценции как показатель подвижности меток… масса было интересных замыслов при неплохом физическом понимании и исполнении — и очень слабом биохимическом исполнении.
В общем, наука нас обошла и не заметила. У нас было ощущение причастности, но доказать это мы не сумели. В книге Волькенштейна, глобальном труде по биофизике, есть ссылочки на эти работы, но это давно забыто. Шеф любил писать гигантские и быстро устаревающие монографии…
Кстати, моя диссертация была посвящена аллостерии 🙂 Много лет спустя после вас, и тема сейчас опять популярна.
Чаще всего наукой и занимаются ради этого «хорошего чувства», хотя когда к нему примешивается и удовлетворение от успеха — это вообще улет, успеха тоже хочется, он открывает возможности что то сделать самой.
Это Вы разумно сказали. У нас зато было совсем не так. Когда я пришел к Волькенштейну в 1963-ем, он показал мне статью Жакоба и Моно в mol.biol. об аллостерии — «вот чем надо заниматься». Удивительно точно было сказано, только в лаборатории не было даже пробирок, занимались они стеклованием полимеров. Зато был единственный в Ленинграде ручной спектрополяриметр в видимой области спектра. Я должен был выделить кристаллический фермент из микробов, а затем измерять его «спиральность» по Моффитту при взаимодействии с аллостерическими ингибитором. Самое удивительное, что через три года примерно такую работу я сделал, и действительно доказал изменения конформации при взаимодействии ГАФД с коферментом и в тройном комплексе с ингибитором. Потом, правда, оказалось, что менялась не «спиральность», но доля правды была все-таки. То есть, мы могли ставить себе безумные для своих возможностей задачи, свои цели. И бежать, не успевая…
Вот такая была наука у нас, причем, меня даже в Будапешт не пускали из-за «неблагонадежности». Такие вот безумные сочетания 🙂
Что лучше — когда тебя используют на «цели сверху», но возможные, небольшие и разумные, или «безумство храбрых»… не могу сказать. Наша с шефом авантюра удалась на полпроцента, при диком напряжении сил, и от всего этого осталось… хорошее чувство все-таки осталось, я гнался за гигантами, иногда почти успевал, но что такое в науке «почти»…
Зря.
Интересно. Но в вечную жизнь не верю 🙂
Вполне научный подход, метод проб и ошибок.
Массовость «научного» подхода.
Счет в банке.
Философия жизни появляется там где никакой «жизни» и в помине нет. Перевести бы эти слова на иностраный… А вот это можно перевести:
Счет в банке.
Импульсивность в поступках кажущаяся. Быть в стороне и ни от чего не зависеть. Импулс готовящийся годами.
Счет в банке.
Я знаю все, все знают все, но эту вещь вам не достичь и не покорить.
Счет в банке.
Остров. Отдохновение от «научной» работы. Собака находит след. Кот и кошки пахнут не менее активно чем преступник для поисковой собаки. После определения преступника поисковый пес бросается на цель поиска.
Счет в банке.
Умервщление всех чувств. Изувеченое мировосприятие. И что держит и вдохновляет?
Счет в банке.
Нанесение телесных повреждений. Уголовный кодекс. Доведение до суицида. Уголовный кодекс. Антисемит — политика, полная потеря мировосприятия. И что держит и поднимает настроение? Не чашка кофе.
Счет в банке.
На эти цифры можно опереться. Когда никто и ничто не держит. Прекрасно знаете что мог быть сиделкой у кровати смертельно больного, но не ради цифр.
Счет в банке.
Рождение. Любовь. Работа на износ. Старость. Смерть. Все по дну того болота где все пузыри метана можно посчитать.
Счет в банке.
В военом искустве (2 ошибки) есть тактика, а есть стратегия. План военной компании.
Счет в банке.
Мы с вами будем жить вечно. И Он знает обо всем. Любовь к животным и ненависть к людям, как бы это далеко это не прятать…
Береза не обезьяновое дерево.
Церковь не суд высшей инстанции.
И опять…
Счет в банке…
И в науке и в искусстве — очень важно находить свое место, где мы цельные и нас хватает, ну и ставить цели немножечко выше себя, чтобы и прыгать приходилось и допрыгнуть можно было. К сожалению, в местной науке, цели валятся сверху, без разумения.
Конечно, доля шутки имеется в этих рассуждениях. Но если всерьез… не знаю, что нужно для того, чтобы, к примеру, писать картины. Какие-то свойства, которые умом назвать трудно. Вообще, это настолько сложная тема, что мы в ней не разберемся. Восточные люди, к примеру, говорят, что «ум — это умение различать».
Каких-то моих данных не хватило, чтобы продолжать науку, это точно. Каких-то не хватает, чтобы рисовать как Рембрандт. Вы думаете, он был очень умным человеком? По имеющимся скудным данным, вряд ли…
Дан, Вы очень умный, мудрый и интересный человек, который пишет картины и прозу. Какое уж тут отчаяние.
Отчаяние, когда в современной биологии и мозги то не нужны, только задница
Именно — быть, а казаться кем-то я никогда не хотел.
Я имею в виду не какую-то «философию жизни», этим я в молодости был напичкан, а потом благополучно все забыл ради практики — я имею в виду «стратегию жизни», этого у меня не было никогда, я действовал импульсивно, и методом проб и ошибок.
Быть или выглядеть умным? :0)
А я всю жизнь хотел быть умным…
От отчаяния начал заниматься живописью и прозой… :-((
правда ваша 🙂