ПУСТЬ УМРЕТ
В четыре года он плакал, когда узнал, что умрет: «Не хочу!» Его вытащили из-под телеги и сказали, что это нескоро, но он плакал и плакал. Он босиком бегал в деревенскую школу, и грязь намерзала на его ногах. Он голодал и учился, и стал ученым. Я видел его старые тетради — в них планы на тридцать лет вперед, крупным размашистым почерком, он предвидел два больших открытия. В нем было столько силы… казалось, ничто не может его остановить. Иногда он читал газеты и смеялся: «Враги народа — какая ерунда!» Как-то он шел домой с приятелем Сашей. Они говорили о врагах народа, о шпионах, о газетах, а через неделю моего знакомого арестовали. Ему показали донос, написанный знакомым почерком — «он знает о существовании тайного общества…» Через полгода его вывели из одиночки и привели в комнату, полупустую, в ней сидели люди в пальто, будто только что приехали, и что-то обсуждали. Один, лысоватый, взглянул на него, откопал бумажку, прочел — десять лет, и снова они о чем-то говорили, а его увели…
Он выжил, а потом пятнадцать лет добивался: «Пустите в науку…», а его не пускали. Он скитался по провинции, копал землю, подметал улицы, и читал, читал… Он искал журналы со статьями, подписанными знакомой фамилией. А Саша ушел далеко. На своем пути он смахнул в сторону еще нескольких, стал автором книг, академиком, большим человеком. И вот дьявол — он ведь был талантлив, думал быстро и точно, и тут же — грабил, брал все, что мог…
Прошли годы, и мой знакомый, наконец, возвращается в отличный институт, и здесь встречает своего Сашу. Они гуляют в красивом парке, среди цветущих деревьев, и Саша говорит: «Как я рад, что ты вернулся… я тебе помогу…» А мой знакомый, старик уже, говорит этому Саше, что знает все, как есть.
Тот улыбнулся кривовато, блеснул зубами — «я и теперь любого могу…»
А через месяц моего старика вежливо провожают на пенсию — возраст. Ему приносят семьдесят рублей, он редко выходит на улицу, но иногда приходит в институт, в библиотеку, вечерами, когда темновато и народу мало, берет журналы — и читает, читает… Потом идет домой, входит в теплую комнату, в телогрейке, валенках, садится на пол, спиной к батарее и долго сидит не двигаясь…
А в двух часах езды от нас на роскошной даче живет другой старик. Всю жизнь он намеренно сжигал себя — работа, вино, все новые женщины… всю жизнь он не мог остановиться…
Может, боялся?
Нет. Ни раскаяния, ни возмездия не будет.
Но он скоро умрет, этот Саша, он должен умереть, а мой старик — пусть еще поживет немного, погреется на солнышке — это единственная справедливость, которая осталась возможной. Пусть подлец умрет раньше.
Вот и хорошо. Берем.:)
П
ожалуйста, вышлите мне оперативно на kabanovsho@gmail.com
— фото (или автопортрет) — глянцевого качества;
— краткую биографию.
спасибо.
Поклон из Киева,
А.К.
Рассказик был напечатан в книге «Здравствуй, муха!» в 1991 году, то есть, давно.
Если Вам подходит, то и хорошо. Я с удовольствием перепечатываю их, когда бывает возможно.
Дан
Интересная вещь. Спасибо. Подошла бы для нашего киевского журнала «ШО».
К сожалению пропали записки этого человека, наверное, не случайно 🙂
Мы общались с ним почти 30 лет, несмотря на его ужасный характер 🙂 Да и не мог он быть хорошим, он был весь направлен на науку, а его, что называется, «подстрелили влёт». После лагеря, не без участия его однокурсника, он долгое время был отлучен от большой науки, а когда получил возможность, то уже безнадежно отстал от времени. Незаживающая рана. Его поездки на юг вселяли в меня ужас, ведь старик, и спит под кустом. Но ему это было ничто, после Севера 🙂
какой трогательный рассказ
Человек этот, физик Василий Александрович Крылов, до войны и лагеря работал у академика Вавилова(физика). Несмотря на лагерь и многие несчастья в жизни, дожил до 93 лет. Почти до самой смерти каждый год весной отправлялся на юг, в Сочи и жил там до глубокой осени. Грелся на солнце, никак согреться не мог. Денег у него не было, и он спал в кустах, а в последние годы на одной из небольших станций, на вокзале, на окне.
Очень понравилось!