«ПОСЛЕДНИЙ ДОМ» (продолжение, 40 — 41)

………………………………………..

В доме, что через старую дорогу, жил парень лет двенадцати, он Зоську встретил у нас в подвале и убил железным прутом. А у нее котята незадолго до этого родились, я знал, должны были родиться. Весь подвал обошел, только тряпочку обнаружил, их место. Зоська аккуратная была. Дома обычно котят рожала, а сейчас меня все нет и нет… Мамонтов сказал, видел сверху – долго их таскала, то домой, то в подвал… Бегала с котенком в зубах, он сначала думал – крысу поймала, а потом разглядел, рыженький, такие крысы не бывают. Видно, решила-таки, что в подвале надежней, меня ведь не было. Он ничем не помог ей, снова ответственности убоялся?.. Я от людей устал.
Меня убила сама картина – она ищет, надеется, боится… а меня нет и нет. Я ее предал, с ума сойти…
Парень этот… потом таскал ее, мертвую, за хвостик вокруг дома, пока не отняли. Не закопали, не хоронили – трупы найденных зверей сжигают. И Зоська разошлась над нами легчайшим дымом. Она хоть дымом, но останется у нас, особенно, если котята…
Но мысли пусты, бессильны, никому еще в беде не помогли.
И я искал этих сирот… Везде.
Не нашел.
А этот кретин… Я думал, убью. Встретил, припер к стенке, кровь прилила к рукам. А он хохочет, кривляется, все время чешется в разных местах…
Он на всю жизнь уже наказан.
А, может, счастливый человек?..
Я посмотрел – и отпустил его, повернулся, ушел, хотя руки тяжелые были. Это не я больной, кругом сумасшедший дом. Бедная моя земля.
Про Феликса спокойно вспоминаю, он умер как воин, до этого много лет с честью жил. А про Зосю не могу, не могу… В полном отчаянии умереть, в подвале… Меня нет, жилья родного не стало, оно пустое, чуждое… котят спасти пытается… Потом этот ужас, боль, смерть… Хоть бы сразу…
Нет мне больше покоя, и не будет. Хочу в черную дыру, чтобы не быть собой, не знать ни боли, ни страха…
Так я долго думал, всю зиму. Ту зиму навсегда запомнил. Природа остервенела, ветер без жалости лицо сечет, обжигает, а снега нет. Три дома, степь да степь кругом… Злоба такая против меня, от ветра, от неба, тусклого, тяжелого… от замороженной степи, безмолвной… от вихрей этих бешеных…
Черная дыра отверзлась. Открылась для меня лично, ведь я за все здесь отвечаю.
До середины января черно и голо, вымерзало, вымирало все на моей земле.
Дятел замерз, лежит под деревом твердым комочком. Я поднял его, что же так дружище… Это он неутомимо и весело стучал, друг Феликса и всех моих. Крохотный, а мужество в нем какое… так долбить!.. Наверное, устал. Зачем только птицы прилетают к нам?
Выкопал ему ямку, два часа скреб мерзлоту, долбил как он… Положил.
Ходил на утес, на могилу к Феликсу и Васе, деревья там согнулись, еле живы.
Иду, преодолевая злобу ветра, и говорю, уже не зная кому:
– Ну, что ты… что ты… За что?..
Значит, есть за что.
Что мне охранять теперь, сторожить… зачем я здесь?..
Уверен был, не переживу.
……………………………………………..
Ну, вот, хотел вам о жизни рассказать, а получилось – одни смерти.
Как случилось, так и получилось.
Но не кончилась жизнь. Говорят, она мудрей нас. Мы узкой колеей идем, а она… как то поле, что выжило у меня на земле, заживило раны, и снова на нем растет трава…
Прошли месяцы, потеплело, просветлело вокруг, я пришел в себя.
И мне повезло.

***
Шел как-то мимо дома, что рядом с общежитием. Чужая территория, враждебная… Уже собирался перебраться к себе через старую дорогу, как вижу – перед окнами у них сидит тощий котенок, черный, уткнулся носом в землю. Так сидят больные звери. Бабка у подъезда говорит, он давно в подвале у них, дикий, дома не знает. Иногда подкармливаю, говорит. Недавно из окна выпал, случайно. Три этажа всего, но упал неважно, болеет.
Не верю, что случайно. Но ничего этой бабке не сказал, прошел мимо. И остановился. Дальше не могу, чувствую, сердце снова упасть хочет. Теперь для него дело привычное – падать, корчиться от боли… Вернулся, взял котенка на руки. А он не совсем маленький, вижу по зубам – месяцев пять ему или шесть, осенью родился.
Смотрю… а у него вокруг глаз желтые круги, как у Зоськи! Больше ни у кого не было. Я всех знаю, не могу ошибиться.
Нет, вы что угодно говорите, это Зоськин котенок. И головка ее, и все остальное, и хвостик короткий от природы.
Я молча схватил его, принес домой. Никогда так не плакал, или давно, не помню уже… У него с кишечником беда, долго кровь шла. Два месяца лечил, вылечил, и с тех пор он у меня живет.
А назвал я его – Феликс.
……………………………………
Той весной мне еще раз повезло – белки вернулись.
Я не поверил сначала, ведь столько лет ждал! Вдруг пробегут, снова скроются… Нет, непохоже, обосновались прочно. Может, еще увижу, как они веселятся все вместе, живой спиралью вдоль ствола – вверх и вниз, и снова вверх!..

***
Отчего все так в моей судьбе сложилось?.. Живут ведь люди правильной жизнью, растят детей, приобретают имущество… Или по-другому – думают о высоком, пишут книги, борются за справедливость… А я… уцепился за клочок земли, и он мне дороже всего стал – со своими жителями, судьбами, прошлым, настоящим…
Разве так нормальные люди со своей жизнью обращаются?..
Не знаю… Но что поделаешь, если привлекла сюда судьба, поставила стоять – и оставила. И я стою. Как пионер, назначили его дежурить, и забыли. И вот уже темно, холодает, а он стоит, плачет от страха, но уйти не может. Один посмеялся бы, повернулся и ушел, другой покряхтел, повздыхал, и тоже направился на лучший путь, а я… заклинило что-то… ну, никак!.. Подумаю, повздыхаю… посмеюсь… и рукой махну – как случилось, так и получилось.
Дурацкие у тебя слова, Генка говорил.
Но зачем он так поступил, зачем?..
То ли невмоготу стало, разговоры наши, бездельные, пустые, осточертели?.. Или вообще надоело так жить, небо коптить, а по-другому никак?..
Помню, был разговор у нас. О жизни, конечно, о чем же еще… Он и говорит:
– Время ухудшения людей…
А я ему – «может, еще воспрянет все…»
– Как оно воспрянет, из этих людей ничего доброго не выродится, откуда новым появиться, из космоса, что ли?..
Оттого, наверное, взял и жахнул… схватил эту дуру подмышку, и пошел…
– Ничего не получится… – он еще сказал.
– Ты о чем?..
– Не срослись разум и любовь, в отдельности прозябают.
– А справедливость где?..
– Не будет, если не срастутся. Теперь все заново надо.
Так и не понял его.
Может, он с себя заново начать решил?..
……………………………………
У каждого свой предел, переступишь его, и безвозвратно, неисправимо все становится. Была жизнь полем, а стала узкой колеей.
Наверное, и я переступил. Тогда, в 68–ом…
Веры не стало ни в себя, ни в общую жизнь.
В зеркало посмотришь – отлетался, мотылек… касатик, зайчонок… как мама называла… Зайчонок… Чистый волчище. Да что волк, я их люблю. Негодный человек. Хуже зверя в миллион раз, потому что многое дано было.
Я от того случая сразу, насовсем устал. Зачем я там был? На той площади, да.
Конечно, очень просто объяснить – ты не один там оказался…
Все в жизни многолико, но самое многоликое и жуткое – предательство разумных. Умных да разумных.
Не сумел забыть, начать заново. Настроение пропало с людьми жить. Уходил, убегал…
Но никого, никогда – предать, оставить, бросить не мог.
А теперь что… Нечего мудрить, пусть все будет просто – чтобы после твоей жизни хуже не стало.
А может лучше будет?
Надежда моя бескрылая… Кругом болото, месиво, грязь… затягивают, топят добро, что робко нарождается. Тепла бы, света побольше, и тепла!.. Рассуждая, летаем высоко, а живем криво, тускло…
Лучшее уже не светит мне. И хочется главное сказать.
Я верю Генке – обязательно случится – исчезну я. Смерть – камень в воду, сначала круги небольшие, пена… потом ничто молчания не колышет, упал на дно, и кромешная тишина. Но вот что странно… Оказывается, это не так уж страшно. Страшней, оказывается, свое родное оставлять. Несколько живых существ! Как бросишь их…
С моей смертью жизнь не должна кончиться.
Я о тех, конечно, кто от меня зависит. Хуже–лучше, другое дело, ведь все несовершенно, если живо. Как Гена говорил, порядок только в черных дырах. Но там жизни быть не может, ни времени, ни разнообразия в них нет. Оттого, наверное, и взрываются они – от страшной тяги жить…
Хочу закончить достойно и легко… – уйти с улыбкой, махнуть рукой остающимся, зверям и людям.
Живите, только живите!..
Боюсь, без горечи попрощаться не получится.
Без страха и боли легче, даже это легче. А вот без горечи…
Но я со всеми хочу без горечи… Может, сумею?
А вот без тревоги – никак, ну, это – никак! Тут и мечтать нельзя.
Пусть им всем, моим… и чужим тоже, ладно уж… хоть немного повезет после меня. Главное, чтобы все продолжилось. Только бы продолжилось, о большем и мечтать нечего.
…………………………………………………………………

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others. Посмотреть все записи автора DM