НОЧНОЕ ОКНО (дом 20в)


/////////////////////////////////
Об этом доме позже я написал повесть «ЛЧК». Но этом потом. Пока что я только начал рисовать, и ничего не писал. 1977г. Несколько лет до этого я потерял память. Я еще пытался заниматься наукой. Мне захотелось получить нормальное, (а не нахватанное, как было) физическое образование. До этого было два года физфака Тартуского университета, добровольно сдавал экзамены, студент медфакультета. Про энтропию я знал лучше всех. Еща та история, но в другой раз.
В 77-ом наука уже претила мне, но я относил это на свой счет, как всегда. Моя вина. И решил получить в МГУ второй диплом, чтобы ударить с новых высот. Вернее, третий, я уж был кандидатом наук. Там был факультет для таких старичков. И меня срезали. Хотя я был неплохо подготовлен. Я никогда не верил, что меня могут срезать, и что вообще так бывает. Я до этого стены прошибал упрямой башкой. А тут подкатился ко мне какой-то кривенький, сунул листок с пятью задачами. И смотрит. Я начал… Он подождал полминуты, и говорит — нет, этого Вы не знаете, давайте вторую… Он не давал мне и двух минут на размышление. Через пять минут я вылетел, ошеломленный. Потом я давал решать эти задачки нашим физикам. Имеющие физтеховскую подготовку люди решали их кто за пять, кто за семь минут каждую. Не трудно, но за минуту?.. И поступающему?.. Все равно я не верил, что меня срезали. Я знал, что на физфаке МГУ евреев не любят, и что люди из Подмосковья их не совсем устривали тоже. Но я считал, что сам виноват, должен был решать быстрей. Мог или не мог — это уже не интересно.
Приехал домой, и потерял память. Обнаружил это на следующий день — пришел в Институт, и не знаю, что делать. На завтра — знаю, что через неделю нужно — пожалуйста, а конкретные действия от 9 до обеда — ни-че-го. Конечно, я всегда был дико переутомлен, но память у меня была такая, что я ни одно лицо, ни одну фамилию, ни один стих, который когда-либо прочитал, не забывал никогда. А теперь — все помню, но не знаю, куда сейчас идти… Я был в ужасе, что делать дальше? Болезнь или истерическая реакция, до сих пор не знаю. Сказался больным, ушел, начал думать. И начал по-новому жить: вечером писал длинные списки действий на завтра с точностью в 15 минут. И так работал, умения я сохранил.
Так продолжалось несколько лет, и никто не знал, что у меня нет этой — краткосрочной оперативной памяти.
А потом я начал рисовать. Случайно. Я уже писал об этом.
Через полгода моя память полностью восстановилась.
………….
Когда-то, еще давней, мы ездили студентами из Тарту в Таллинн, домой на каникулы. Поезд тянулся всю ночь. Мы не спали, подряд читали стихи. Один человек, которого я забыл, потому что теперь снова забываю… тех, кого не любил и не люблю… Нет, вспомнил, его звали Гурвич, и он потом подло поступил, подвел нас всех под парторга Мечетина. А мой друг Федосик Витя, он добрый был — простил Илью Гурвича, а я не простил, и до конца дней не прощу. Память восстановилась, и даже более того. Хорошо, когда помнишь хорошее, плохо, когда загромождаешь себе мозги плохим. Мечетин, где ты? Давно гниешь на тартуском клабище? Как в повелительном от «гнить» — черт, не знаю, как, но он и без меня обойдется.
Вот какие странные ассоциации возникли у меня от этой ночной картинки, времени, когда я уже был счастлив, потому что ушел от них всех — от принуждения, нелюбви, ненужных связей, натужной логики, которая мне трудно давалась: я никогда в сущности не верил, что «связь идей та же, что связь вещей»… как утверждал один еврей, который все-таки больше, чем свою философию, любил шлифовать стеклышки.

Автор: DM

Дан Маркович родился 9 октября 1940 года в Таллине. По первой специальности — биохимик, энзимолог. С середины 70-х годов - художник, автор нескольких сот картин, множества рисунков. Около 20 персональных выставок живописи, графики и фотонатюрмортов. Активно работает в Интернете, создатель (в 1997 г.) литературно-художественного альманаха “Перископ” . Писать прозу начал в 80-е годы. Автор четырех сборников коротких рассказов, эссе, миниатюр (“Здравствуй, муха!”, 1991; “Мамзер”, 1994; “Махнуть хвостом!”, 2008; “Кукисы”, 2010), 11 повестей (“ЛЧК”, “Перебежчик”, “Ант”, “Паоло и Рем”, “Остров”, “Жасмин”, “Белый карлик”, “Предчувствие беды”, “Последний дом”, “Следы у моря”, “Немо”), романа “Vis vitalis”, автобиографического исследования “Монолог о пути”. Лауреат нескольких литературных конкурсов, номинант "Русского Букера 2007". Печатался в журналах "Новый мир", “Нева”, “Крещатик”, “Наша улица” и других. ...................................................................................... .......................................................................................................................................... Dan Markovich was born on the 9th of October 1940, in Tallinn. For many years his occupation was research in biochemistry, the enzyme studies. Since the middle of the 1970ies he turned to painting, and by now is the author of several hundreds of paintings, and a great number of drawings. He had about 20 solo exhibitions, displaying his paintings, drawings, and photo still-lifes. He is an active web-user, and in 1997 started his “Literature and Arts Almanac Periscope”. In the 1980ies he began to write. He has four books of short stories, essays and miniature sketches (“Hello, Fly!” 1991; “Mamzer” 1994; “By the Sweep of the Tail!” 2008; “The Cookies Book” 2010), he wrote eleven short novels (“LBC”, “The Turncoat”, “Ant”, “Paolo and Rem”, “White Dwarf”, “The Island”, “Jasmine”, “The Last Home”, “Footprints on the Seashore”, “Nemo”), one novel “Vis Vitalis”, and an autobiographical study “The Monologue”. He won several literary awards. Some of his works were published by literary magazines “Novy Mir”, “Neva”, “Kreshchatyk”, “Our Street”, and others.

НОЧНОЕ ОКНО (дом 20в): 14 комментариев

  1. 180-190. Останавливался на каждом углу. Пропускали всех, дальних и товарных. 1958-59-60…
    А на вокзале продавали «пакеты» — кусок хлеба, крутое яйцо, холодная котлета. Сначала буфет в зале, потом на перроне. За углом Тийги, общежитие. Мы жили в деревянном доме во дворе. Двухэтажный. Одно время на чердаке, там царство клопов. Я спал, а один наш, не буду называть, все-таки д-р наук, стоял на кровати и кричал… Сон меня всегда спасал.

  2. Я всю жизнь стремился, чтобы вокруг — тишина. И тот особый свет, которым день кончается. Для этого мне пришлось пошуметь :-)) Изгнание дьявола шума, болтовни, суеты. Оказалось, невозможно до конца.
    ………………………
    Картины не продаю больше. Иногда — дарю.

  3. ПОСКОЛЬКУ ВЫ АНОНИМ, ТО И Я СЕБЕ ПОЗВОЛЮ…

    Я знаю отличную эстонскую поговорку
    «solki surma pole veel keegi surnud»
    Я даже думаю, что сделал не более трех ошибок, а может и ни одной. Почему она мне нравится? Она простая и честная.
    Чего бы я хотел от Эстонии, kuradi raisk? Сам не знаю, я уже русский давно, а мое еврейство где-то в генах, ну, и пусть сидит. Я хочу Камень. Здесь в России есть все, но нет таких камней. В Кадриорге, довольно далеко от моря, прямо в парке стоит камень, он выше человеческого роста. Я думаю, примерно 130 тонн гранита. Я там стоял. Тут меня не собьешь — стоял точно.
    Вот этот камень я бы поставил в Пущино, на высоком берегу Оки. Я бы приходил к нему, но редко, глубокой осенью — и весной.
    Только — Камень. Мне не хватает его. «Стоишь? — стою». Вот и весь разговор.

  4. Здравствуй, Таллинн дорогой! Ну, зачем личико скрываете, люблю Ваш город, хотя не всех его жителей, не всех…
    НО если нужно…
    Что поделаешь!
    Советую вам обратиться к своему депутату, а тот пусть обратится в Эстонский законодательный орган, чтобы хотя бы на эстонской земле издали Закон, о том, как НУЖНО рисовать. И чтобы он распространялся на всех жителей, независимо от национальности и вида паспорта.
    А у нас в России хаос-неразбериха, и до художникоа когда-а-а еще доберутся…

  5. Из письма одному отличному поэту

    который захотел доказать, что все эти танкетки и верлибретки — вздор и чепуха… и тут же одной левой сочинил десяток.
    …………………………………….
    Так с кем Вы собираетесь спорить? С теми, кто придумал новую форму стиха — танкетки? Или с плохими верлибрами, которых, впрочем, не больше в процентном отношении, чем плохих рифмованных стихов?
    Я прочитал ВАШЕ — за что бы Вы ни взялись, у Вас получается талантливо. А эти, о которых Вы говорите, они специально придумывают ублюдочную форму, чтобы их НЕТАЛАНТЛИВОСТЬ была незаметна. А она все равно прет, даже из нескольких слогов.
    Бросьте, порезвились, и не вступайте. Они Вас еще помоями обольют…
    Через год пройдут танкетки, появятся какие-нибудь «пинетки», новая стихотворная форма. Пусть себе. В лучшем случае, эти люди лет через десять преуспеют в более жизненных делах, и будут вспоминать о своих стихотворных шалостях с ухмылкой. В худшем — превратятся в стареющих усталых, но злобных графоманов, как, например, названный Вами При-ов (не лишенный порой остроумия).
    Я, пожалуй, ответ Вам помещу к себе в ЖЖ, Вас называть не стану, напишу одному хорошему поэту ответ.

  6. Не нравится мне эта картина. Не похоже. А рисовать нужно ПОХОЖЕ. Все остальное- от Лукавого.

  7. Два дня у меня почты не было. Я тоже подумывал о происках врагов. Но все оказалось проще, весь Институт, на почтовом сервере которого я тоже, сидел без связи.

  8. Вы так трогательно обо всем рассказываете… Внутри все замирает. Становится тихо-тихо… Вот так. Тс-с-с… Из крана капает вода: потом польется, и станет тревожно. Вокруг Вас такое замкнутое пространство: даже если бы соседи за стеной маршировали с утра до вечера, а во дворе строители забивали сваи и дробили асфальт отбойными молотками, Вам слышно только, как Серега в туалете плетет в углу свою паутину. Вы продаете картины?

  9. Я начал самостоятельно, и рисовал уже года два, писал довольно сильные примитивы (не мое мнение), а потом случай столкнул меня с двумя замечательными художниками — Михаилом Рогинским (он недавно умер в Париже, один из лучших современных русских художников, с европейским именем) и Евгением Измайловым, участником знаменитой выставки в павильоне пчеловодства ВДНХ в 1975 году. Они одобрили мои работы. Вскоре после этого Миша уехал из России, а с Женей Измайловым мы особым образом занимались, обсуждали работы, общались почти десять лет, это и была моя школа. Я не выполнял никаких заданий, я очень интенсивно писал сам, ведь мне было уже далеко за 30 лет, и я знал, что хочу выразить. Я привозил Жене раз в 2-3 месяца в Москву свои работы, и мы с ним разговаривали, он очень тонко и деликатно намекал мне на мои слабые и сильные стороны. Примерно к 1988 году наши контакты стали чисто дружескими, я перестал показывать ему свои работы вообще, и он это правильно понял, я не хотел уже никаких влияний. Я много копировал, ставил себе натюрморты, в общем, нащупывал свои способы развития.
    Так что не могу сказать, что я не учился вообще, я не учился так,как это в России было принято, и как НЕ учились ни Марке, ни Сезанн, они искали учителя. И я нашел своего учителя.
    Скажем так, я учился «по старинке» :-))

  10. Потрясающая история о памяти..
    Значит Вы никогда не учились живописи?

  11. Что делать, Кемерово, что делать…
    Но здесь я самый крутой, так что выбирай слова, а то быстро прикручу крантик.

Обсуждение закрыто.