……………………
Верно говорят, допрыгался! Обычно, вернувшись в свой треугольник, я тут же проверяю – где ключ?. А сегодня заболтался, наконец, спохватился, смотрю, нет ключа!.. Куда делся…
Так не бывает. Единственное, что не может пропасть, это ключ.
Если есть ключ, то и дверь к нему найдется. Пусть не сразу, но до ночи всегда нахожу.
Выходя из дома я бережно запираю дверь, и чтобы поверить в этот факт, событие, основу надежности, совершаю несколько известных мне одному действий. Они странны, бессмысленны, их невозможно объяснить, истолковать, и потому, совершив их правильно, я буду помнить, что вот – было… и тут же вспомню про ключ, вокруг которого все и совершается. Они сильны, эти движения, запоминаются даже среди ежедневных поступков; мелочный идиотизм выживания трудно чем-то перебить, кроме чистокровной бессмыслицы. В результате ежедневные глупости скукоживаются и выпадают, стираются, а ритуал ключа остается, в нем моя опора.
Если быть искренним, нужно признать, что все основное в жизни – лучшее и просто хорошее, сильное, глубокое – бессмысленно, так что стоит ли корить себя за несколько странных движений, которые помогают удержаться на поверхности?.. Я и не корю, и оправдываться не собираюсь. Эти действия отнимают время? У меня нет времени. Не в том смысле, что мало, – я с ним не знаком, моя жизнь бредет по иным путям, ощупывает другие вехи, они чужды времени. Шоссе с односторонним движением, вот что такое время, а у меня движение другое.
………………
У меня всегда с собой бумажка размером с лист писчей бумаги, но в отличие от писчей, она обладает куда более важными свойствами – прочна, и в то же время эластична, мягка, вынослива на изгиб, терпит многократное сгибание без предательских трещин, шероховата, а не гладка, не скользит в руках, и я держу ее надежно. И спокоен. Я вытаскиваю сложенный пополам лист из грудного кармана пиджака. Это значит, что выходя на улицу я должен быть в пиджаке, и не только из-за грудного внутреннего кармана, в котором нужный лист, но из-за грудного верхнего кармашка, который на виду, но о нем позже, дойдет очередь и до него.
Значит, так, я вытаскиваю лист правой рукой из левого грудного кармана, а в левой при этом держу ключ. Здесь возникает трудный момент, нужно развернуть лист в полную ширину. Но для этого он сложен так, что половинки неравны, и я легко нахожу скважину между ними, пальцами, большим и указательным хватаюсь за длинную сторону, и лист раскрывается почти сам, под действием тяжести короткой стороны. Ну, не совсем так, я чуть-чуть помогаю другой рукой, но тут важно не забыть про ключ и не выронить его. В общем лист благополучно раскрывается, я кладу ключ на середину листа, и начинаю заворачивать, при этом медленно говорю:
– Р-раз – и одну из сторон заворачиваю на ключ, накладываю и прижимаю.
– Д-два – и вторую сторону точно также.
И три, и четыре. Теперь ключ скрылся, и наступает главный момент. Я медленно сгибаю сверток пополам, и это удается, потому что ключ не на самой середине, я заранее побеспокоился, с опытом это приходит… и получается довольно аккуратный длинноватый пакетик, и ключ внутри. При этом говорю, медленно и очень сосредоточенно глядя на сверток, прижимая пальцами левой руки твердое длинненькое тельце, скрытое внутри…
– П-я-ять…
И это значит, ключ завернут надежно. Я медленно и аккуратно, почти торжественно, но без ненужной помпы закладываю сверток в грудной кармашек пиджака, который, правда, на виду, но очень глубок и надежен, с плотной полотняной подкладкой, не то, что ненадежные боковые, драный шелк!..
Сверток в кармашек, проверяю кончиками пальцев – он там!.. и говорю, внушительно и проникновенно:
– Раз, два, три, четыре, пять – вышел зайчик погулять.
Зайчик – это я. И ключ при мне. Я вышел погулять, или по делам, это уже неважно, главное – знаю, чем открыть свою дверь. Теперь я знаю это, и могу подумать о других вещах. Открылась, расширилась щель между событиями, теми, что были, и теми, что будут. Другими словами, я свободен, и могу убираться ко всем чертям, то есть, в прошлое к себе. Кое-какие детали там еще нужно выяснить. А когда выпаду обратно, в настоящее, понадобится ключ, и я вспомню мудрые слова про зайчика, и куда спрятал ключ, вот!
……………………………
Песенка на месте, зайчик цел, а ключа нет!
Невозможно. Если я жив, ключ должен быть. Когда я здесь, у меня есть дверь, в ней замок, за дверью мое пространство — стены, потолок, пол, мое окно, что-то еще…
Но первое дело – ключ и дверь, это начало. Кончается по-другому – без двери и без ключа, но об этом потом….
Опускаю руку в карман, пальцы проходят насквозь, дыра!.. Нащупываю ногу, голую, значит на месте ключа пустота. Сердце падает в самый глубокий карман, ищет дырку, чтобы еще дальше скрыться… Шарю по всей одежде, что на мне навешана, ключ должен найтись!.. Я не мог его так безрассудно отпустить, бросить в дыру, я не сумасшедший!..
Ладонями по бокам… и непредвиденное осложнение – на мне новая одежда, чужая!.. На мне что-то незнакомое надето, я и не подозревал… И в этом одеянии, оно напоминает короткое до колен пальто, я нахожу два новых кармана, совершенно не изученных, незнакомых, и один из них почему-то заперт булавкой, загораживающей вход!..
Булавка не открывалась, была упругой и жесткой, выворачивалась, сопротивлялась, рыбкой билась в руке, а вторая моя рука… была далеко, на другой стороне тела, и помочь не могла. Это было безнадежно – достать другой рукой… Я попробовал сзади — и не добрался до середины спины. Потом спереди, но тут же остро и сильно свело судорогой грудную мышцу, и я стоял, преодолевая боль и унижение… Наконец, отпустило, и рука, побежденная, безвольно мотнулась назад, к своему боку, месту.
Но я не сдамся, сво-олочь…
Я прижал ее, булавку-мерзавку!.. стал давить, но не получалось — она не открывалась, будто из одного куска металла.
В изнеможении я отступил.
Может, второй карман?..
……………………..
И мне повезло. Почти сразу я нашел его, справа, он был открыт, я запустил в него четыре пальца.
И нащупал металлический предмет, это был ключ. Плоский он был, странный, такого я не знал… Довольно длинный, как штырек. Я вытащил его, с черной пластиковой рукояткой, странный предмет, который открывал какую-то свою дверь, он знал про нее всё. Но главное, она знала его, помнила прикосновения… И я надеялся, что это не пропуск в случайное пространство, не какой-нибудь ящик почтовый… нет, те ключи гораздо меньше, плоские примитивные устройства, а этот таил нечто важное, он был – от двери, та дверь была моя, и тихим голосом, очень тихим, почти неслышным, меня окликала…
Ключ лежал на ладони, живой, теплый, и не сопротивлялся, он был – мой, хотя и с характером, я чувствовал, он знает… Он понимал, что-то важное в нем заложено, и был от этого слегка высокомерен, это я чувствовал по теплу, которое от него исходило, — он излучал тепло, грел мне ладонь, и что-то вполголоса говорил, сквозь зубы, а я не понимал, не улавливал, хотя подставил ухо, но переспрашивать не решался. Он говорил, поплевывая, не глядя на меня, а я делал вид, что понимаю, и вежливо ему кивал, а потом он замолк, и я остался один.
Но странно, я вспомнил, ключ не был завернут, он не был в том виде, в котором должен быть, а значит что-то не так, и, может, это не мой ключ?
Руки снова нащупали булавку, но она была неподкупна, неумолима. Не поддастся, я понял, и отступился.
Как получилось, что нет моей бумажки, ключ гол, значит, опасен: свободный, он обладает свойством юлить, выскальзывать – из рук, карманов, исчезать в дырах, подкладках, тихо и незаметно добираться до следующего отверстия, тогда уж на волю, падать в траву, прикидываться незаметным… и даже не блестеть, чтобы не попадать на острие глаза. Отсутствие бумажки сильно озадачило меня, в нем было что-то странное. Хотя я не помнил, в каком виде нашел ключ в прошлый раз, но все-таки помнил, что недоразумений у меня с ним не было. Дальше не пробиться…
Ключ есть, где же мое убежище?..
Где-то здесь, среди трех домов, моя дверь, и окно, и отделенное стенами помещение… где все это осталось?..
