С большим напряжением «обзываю» себя — «художник», «прозаик» (в шутку меня назвали «про-заек»), а уж ученым совсем не могу называть, (хотя одна моя идейка, которую отвергли, оказалась через 30 лет верна, но это и случайно бывает), но в этом тексте (из него фрагмент) о живописи больше всего, это правда.
……………………………………………
В прозе я противник острых сюжетов, но я за драму, то есть, мой интерес к переломным моментам в ЖИЗНИ, {{не в Реальности, а в ее отражении в голове героя, это отражение и есть необходимая часть жизни(не вся, конечно), а остальное — мелочевка, реальность, быт…}} И как решаются и не решаются эти драмы разговором с самим собой. Разумеется, не только, но это главное в прозе, такое мое скромное разумение.
И еще — как в переломные моменты жизни и даже перед смертью… два человека протягивают друг другу руки. Чаще — негромко, незаметно происходит. Как умирающий художник Паоло помог начинающему Рему.
Так вырастает преемственность и связь людей через культуру, искусство, и это главное, что позволяет сохранить и пронести человеческое лицо через любые времена.
***
Я не поэт.
К рифме отношусь с настороженностью, а к ритмам с большим вниманием, но не одобряю их использование с пугающе одинаковой частотой, как это делается в стихах. Ритмы слишком мощное оружие, чтобы в каждой строчке светились…
***
Доска сохранилась, Христос и Магдалина. Верующие возмущались, оттого спрятана дома у меня. Грешница получилась крупней и сочней святоши, а он забоялся, боком проходит, ма-а-ленький весь…
***
Иногда забавные разговоры получаются с фотографами. Я искренне радовался, что бутылка «живописная», а мне пишут – «замысел хороший (?), а ШУМА много».
Вся моя живописность — для них, оказывается, шум…
И я им говорю, ласково, чтобы не обидеть – «не фотограф, любитель я!.. Ну, люблю грязненькие фотки, что со стариком поделаешь…»
***
Особый интерес в рассеянии света на мелкой пыли, обитающей в воздухе, этот пыльный свет многое может выразить. Рассеяние света крупными пятнами на поверхностях и вещах — совсем другое. Бывает и то, и другое, например, одна картинка… где-то лежит, надо поискать… С развалинами, дикими зарослями, полузаросшими дорожками… теплая пыль на них… А сквозь провалы окон – тот самый теплый пыльный воздух…
И никого… Это и есть рай.
Об этом немного есть в повести «ЛЧК», но там вмешивался ледяной «ветер с Мурмана». Я усмирял его пламенем очага в подвале, и питием пустырника. Что могли пить мои подвальные герои, не водку же! Пустырник на чистом спирте.
И город проваливается в конце, но… в озеро чистейшей прозрачной воды.
Мирная утопия. И герой обязательно найдет своего кота, такой зверь пропасть не может.
***
Мне всю жизнь везло, знаете, почему? Я невменяем, в силу устройства своей психики — если чем-то был увлечен, то ничего вокруг не видел. И так проехался по жизни до старости. Платили всегда по минимуму, но это не волновало
