К повести «Остров» у меня особое отношение — островное. Она состоит из повторов, так писалась, потому что я чувствовал себя человеком, который не может найти свой дом. В прямом смысле обязательно. Но и в переносном, потому что с домом у меня сложности, нет, не с городом, и не с жильем, и среду я выбираю сам, то есть, почти безлюдную, сложности другого плана, которые я выразить полностью не могу, только прочувствовать. Если очень коротко и неточно — «кто я, и как попал сюда? Как попался?» И это у меня легко и искренне переходит в попытки бедного героя найти свой дом среди трех домов, не просто переходит, а превращается. Наверное, в этом плане я действительно писатель. Но Остров… тут еще одно, более общее свойство. Я помещаю эти мучительные в сущности, но смешные большинству, я уверен, попытки определить просто — свое место в ограниченном пространстве… и ничего не говорю о тьме, которая за этим. В данном случае чуть-чуть говорю, это больная совесть, непреднамеренное убийство гения, но вот это — случайность, могло быть что угодно…
Может, когда-нибудь, соберусь больше себе самому объяснить, но через такой же простой образ, например, через чудака, простака, идиота, который защищает гусеницу от муравья. Но все-таки, еще что-то… Помещаю кусочек в этот фейсбук… с ухмылкой. И это меня удивляет, и наверное беспокоить должно, но не беспокоит. А что за этой ухмылкой, мне самому не разглядеть. Нет, разглядеть, но это уже новая книга, с новым чудаком?
………..
И совсем другое. Мой друг со студенческих лет Женя Габович, математик и диссидент, недавно умерший в Германии… Он много рассказывал мне о своей хорошей знакомой Наташе Горбаневской. Уважаю ее поступок в молодости. Сам бы никогда так не поступил. Страшно? Наверное, хотя были в моей жизни довольно неприятные моменты, и я не трусил. Еще другое важно — брезгливость. Быть окруженным этой компашкой, и почти неважно, угрожают ли тебе или хлопают по плечу… В сторону моментально относит. Может быть, из моего детства, от родителей, которых из совершенно другой жизни внесли и поставили в российскую среду? У них был не только страх, но еще и недоумение, даже удивление, что вот так — возможно… и что это за люди такие, нахлынули и заставляют бояться…
Знаю, что это наверняка нехорошо, но это так. Откуда? не знаю, жизнь, среда, история не давали мне такого вот заряда, так что больше ничего сказать не могу.