А в прошлый раз получилось весело, легко… прекрасно помню. Когда вернулся сюда, где холод, слякоть, старость… Под деревом старик валялся, лохматый, в одной брючине, вторая рядом лежала. Я его сразу вспомнил, живет в левом доме на первом этаже, у него кошка рыжая Нюрка и дворничиха жена.
Он мне говорит, плохо владея языком, но красочно и убедительно:
– Слушай, я тебя знаю… ты живешь в красном доме, – и этаж сказал, сейчас, хоть убей, не помню!.. Все три дома красные, но при словах обо мне он кивает в сторону одного из них, что страшно важно… Без его кивка я бы долго разбирался. Старик мне помог, такие люди, как он, живые, меня легко понимают, а я их.
А потом он говорит:
– А где я живу?.. хоть убей…
Тут я порадовался, не один такой, к тому же могу помочь!
Встал, как он сидит, понял, где какая сторона, и отвечаю ему с большой радостью:
– Ты живешь в левой башне, на первом этаже, как войдешь, направо и прямо, упрешься в дверь. Там дворничиха Настя, твоя жена.
Про кошку не сказал, достаточно ему. И сам удивился, сколько помню. Но тогда я отсутствовал недолго, да и старик со мной давно знаком. Кивнул ему, а сам понемногу стал выруливать направо, не спеша, гуляючи, чтобы не выдать свое прошлое незнание. Сначала вошел в подъезд, там никого, ознакомился с расположением квартир, вычислил свою дверь. Но все же отправился вокруг дома, окна поисследовать, чтобы исключить ошибку. Замечательная вещь – свое окно!..
Не помню где, но быстро нашел.
Сегодня старика нет, и где была его правая сторона… Не помню… Недаром говорят, знание относительно, придется начинать с начала. В прошлый раз легко устроился, а сегодня трудней дела — нормальных людей не вижу. И что-то каждый раз меняется… Хотя это мелкие поправки, но мелочи внимание отвлекают, и возвращаться становится всё трудней.
Многие люди, я вижу, легко смирились с перестройками местности. Говорят, умеют жить, уверены, что правят бал. Мудрилы, пусть говорят, мне их дикого знания не надо! Бесчинствуйте, кому охота… А мне интересно то, что всегда живо, среди таких вещей хочу жить.
Опять разрыли вокруг домов… Основное занятие современных молодцов – разрывать и зарывать… и снова разрывать. В конце концов, земля сбросит нашу опостылевшую оболочку, и наступит тишина…
……………………………….
Никаких соображений, пустыми глазами смотрю на два дома… Третий, оказывается, желтым стал! Оба красных кажутся одинаковыми, а теперь еще желтый на мою голову свалился!..
Спокойно, наверное, перекрасили, бывает… Хотя непонятно – зачем… дополнительные сложности создать?.. Спроси их, наверняка ответят — «так надо, если придут враги…» Теперь врагов тьма. Придут – и будут ошеломлены, растеряны: сказали им, три красных дома, а их только два… Не туда попали?.. И не заложат заряд…
Красный ли, желтый ли… крашено-перекрашено… Посмотрел и забыл.
А то, что помню всегда — мой Остров.
Но столько хорошего, полезного, веселого в памяти — ухнуло в яму, просто ухнуло!.. Стараюсь вытащить – воспоминания неохотно выползают… Перестаешь удерживать, отодвинешься – снова прежние картины, моменты… островные — странные, ненужные… сами ко мне плывут…
Сто лет прошло, а не забывается.
Помню, студентом еще был…
Тогда ел кое-как, любил укромные места, забегаловки, чтобы никто не видел, не заговаривал, и находил такие. Однажды ко мне подсел старик, я думаю, рабочий.
Он не смотрел на меня, выпил пива, а, уходя, говорит – «Хоть раз в день горячего ешь, сынок…»
То, что я ел, горячим не назовешь, хотя еда тогда была неплохая в самых захудалых местах.
Прошло полвека, столько всяких слов бесследно пролетело, а эти — помню…
Или еще…
В Ленинграде, в 63-м… бежал за трамваем, на Стрелке В.О., успел кое-как схватиться, да левой рукой. Дернуло, и меня отнесло к стенке трамвая, одной ногой на подножке, упал бы под второй вагон… Набежал какой-то парень сзади, толкнул в спину, я выправился, встал второй ногой, а он рядом висит, но правильно держится, смеется – «ну, ты даешь…»
Передних нескольких зубов не было у него, зато рядом золотые. Шпана, веселый малый… Соскочил на Дворцовой, и был таков.
Ряды впечатлений… Сами возникают. Пуговица на пальто, которое оставил в Ленинграде в 1966 году. Деревянная палочка с глазами. Пальто не жалко, пуговицу жаль… Отдельные слова, жесты людей, с которыми столкнулся непреднамеренно, случайно… Какие-то звуки, шорохи, запахи… Вкус во рту… Ночь, несколько слов… Прикосновения, они надежней зрения… Острая жалость, стыд, боль… Сочувствие, необязательное, непонятное… Несколько живых вещей: та береза, тот забор, те листья, мох у дороги… Взгляд собаки, кота… Все это рядом, охотно всплывает, само проявляется – перед глазами, в ушах, в руках, пальцах, во рту, в животе… не пытается убеждать, отстаивать себя, ни с чем не спорит, не отталкивает – приходит, занимает свое место. Остальное тут же отступает…
Здесь всё мое.
Так вернулась ко мне первая прочитанная книга.
Только Остров не там оказался, где мечтал найти.
И если сначала мог удержаться и здесь, и там, то однажды все изменилось: исчез из текущего дня, поплыл к своим местам, где тайна, загадка, мой истинный облик, начало ошибок, успехов… Где вся жизнь в зародыше, но наготове!.. и без грязи, мусора, лишних слов, тягостных пробелов, разбавляющих жизнь, оттого она свалка, красота и грязь всмятку… неизбежность, из которой постоянно убегаю…
Смеетесь?.. А чем гордитесь?.. Умением в толкучке выжить?..
