Имя – тьфу!..
Есть у меня рассказ «Ночной разговор».
Сделал к нему иллюстрации, тема привлекала. Черт обещает бессмертие картинкам в обмен на имя: автор останется неизвестен навсегда.
— В знак согласия, — черт просит, — напиши хоть что-нибудь…
Деликатно исчезает на полчаса, краски-кисти оставляет — чудные!..
Художник думает. Все-таки, исчезнуть тяжело…
Но соблазняют замечательные краски.
— Попробую, — решается, — только разик махну…
Что такое имя — тьфу!.. А картинки — да!..
…………………………
Эскадрон моих мыслей шальных…
Мысли, умозаключения — большой обман, самообман. Во всяком случае, не единственный, и, думаю, не главный способ принятия решений. Смотрю на кошку. Она устроила единственного котенка на балконе, на старой шубке, на узком карнизе. Тогда было тепло, теперь холодные ночи, ветер…
Она стоит, смотрит на ящик, тут же на балконе, на полу — там нет шубки, но от ветра защищено.
Стоит и смотрит – туда? сюда?.. Она решает. Ни о чем не думает, проплывающие образы — теплая шубка, холод ночи, беспокойство котенка, ветер… Там, внизу — другой ряд образов, — побывала, тыкалась, нюхала… Плюс, минус, плюс, минус, минус, минус… Наконец, явный перевес в пользу старого места — лучше остаться. Она успокаивается, ложится, согревает котенка.
Сравниваю с собой, как принимал самые важные решения. Точно также возникали. А потом уж… философскую базу подводил.
……………………
Позднее начало…
Люблю красных и синих лошадей Франца Марка.
Он был убит осколком снаряда во время Первой мировой войны, в ходе Верденской операции, в возрасте 36 лет.
Что делал я в 36 лет?
Даже не начал рисовать!
……………………
Коломбо…
Интересно устроен этот сериал — с самого начала ясно, кто убил. Но какие возможности открывает – освобождает от нудности сюжета!
Желание избавиться от него понятно.
…………………….
Так просто?!.
Мне не раз объясняли содержание моих картинок. Часто — примитивно, иногда на диво глубокомысленно и разнообразно: и что значит дорога, и что — свет впереди, и туча, и стая ворон, и то, что путников двое, а впереди собачка…
С глубоким содержанием объяснения.
Я пытался отвлечь, свести на шутку — куда там…
Некоторые считают, тайный смысл имеется, художник не хочет выдавать его, а это злит…
Или думают, какая чувствительная натура этот художник, стесняется обнажиться…
Или растерянно замолкают – «а что тогда… и вообще – зачем…» Если так просто, то никакого смысла не остается!..
Тогда не знаю, что сказать, стараюсь поскорей уйти. Или повторяю историю, которую рассказывал Миша Рогинский — про художника Володю Яковлева. Который любое сильное чувство выражал цветком. Видит что-то ужасное или прекрасное, приходит домой и рисует — цветок…
Не помогает. Я слышал, как два талантливых ученых обсуждали Яковлева, и пришли к выводу, что ненормальность. А потом Наташа Е., способный ученый, говорит – «единственный критерий качества картины — профессиональное мастерство».
Вот и приехали.
А что, действительно, если картинка Вас за горло не схватила, что остается?..
Как умеет рисовать.
Но в том-то и дело, что миллионы умеют, а хороших художников по пальцам пересчитать можно, во все времена так было.
………………………..
Топчешься, топчешься…
Иногда сознательно повторяешь себя: выясняешь, как удача получилась…
Интересно, и даже полезно – утаптывание места, на котором стоишь.
Но если часто, то все-таки печально — ни вправо, ни влево, ни вперед…
Еще хуже, если другим угодить стараешься.
Еще хуже, если этого не понимаешь.
…………………..
Году в 90-м…
Тогда я пытался напечатать свои тексты в журналах — ездил в Москву, заглядывал к редакторам, спрашивал…
Улыбались, хвалили, обещали, разводили руками, пригласительно или извинительно…
Я уходил.
Хороший был редактор в «Новом мире», Наталья Михайловна:
— Что вы хотите, Слава ходил к нам 14 лет, даже устроился в соседний журнал редактором. Зато теперь его все знают…
Мне тошно стало, вышел – плюнул, поехал домой.
Мне было за сорок, полсотни статей в научных журналах. Стыдно ходить-просить, да и времени жаль.
Начал издавать себя на принтере, крохотными тиражами, сам переплетал, рисовал обложки… Некоторые сохранились.
И ослабело желание печатать на бумаге. Написано — сделано.
А когда проник в Интернет, увидел — есть люди, которым интересны мои тексты.
И я остался здесь.