………………
Трое создали преступную организацию. Три студента – А., Б. и С. Двое, можно сказать, мои приятели, соседи по общежитию. Только они учились на физиков, а я на медицинском факультете. По вечерам встречались, обсуждали международную политику. Это был… 1959-ый год. Если ошибаюсь, то на год, не больше.
И я участвовал в создании преступного сообщества. Раньше за такие дела… разговор короткий был. А с нами гуманно поступили, другие времена.
Это все С., он нас вовлек! Сложный вопрос, нужно ли таких прощать… До сих пор не знаю. Недавно поинтересовался, жив ли он, заглянул в Интернет. Заслуженный учитель Республики! Лицо породистое, холеное, задумчивое. Что-то не похож на учителя…
Не хочу я этого С. по фамилии называть, не хочу, и все. Хотя не уверен, что поступаю правильно. Но столько лет прошло… И правильно ли я тогда поступил, до сих пор не знаю… Б. это я, мне нечего скрывать. А вот А. не назову, он умер недавно. Он бы не хотел, я знаю.
Поэтому для однообразия оставим три буквочки.
Мы на общей кухне сидели, у окна, за большим столом с клеенкой, пили чай. Говорил у нас обычно С., он красиво говорил. Знал множество стихов. И голос у него был низкий, звучный, не то, что у нас.
— Всё никак не учёт не встану… — говорит.
Ого, я подумал, год учимся, а он на учет не встал… Комсомольский, конечно, учет. Не встать на учет было опасно. А исправить ошибку тоже страшновато, ведь почти год!
Мы с А. в первую неделю на учет встали. Ничего делать не надо, собрание раз в полгода, и вся наша работа. Но на учете нужно стоять. Лежать в тетрадке, в сейфе у комсомольского начальника.
Мы молчим.
А почему не встал, спрашиваю.
Да ни почему, надоели они мне…
Это понятно, что надоели, но учиться хочется, – говорю, — ты все-таки попробуй, сходи, кинься на колени – болел, лежал в беспамятстве… Нет, мама болела, чуть не умерла. Может, обойдется…
А. ничего не сказал тогда, промолчал.
Вот и все дела.
Не было с нами никого, втроем на кухне. Думаю, по своим путям узнали. Все комсомольцы, а этот отщепенец… странно… Начали выяснять.
И вот собрание, на их факультете.
Меня завтра выгонять будут, С. говорит, — общим решением выгонят. Кто же против осмелится, ясно – никто.
И мы знаем, дальше путь ясен – выгонят.
Может, не выгонят… — говорю, — покайся… Беспамятное состояние. Пил. А потом лечился, вылечился. Алкоголизм — понятно, не выгонят.
Еще как выгонят, — С. говорит.
Меня не звали, я пришел. Хоть как-то поддержать надо, присутствием…
Пускать не хотели, комсорг говорит, зачем чужие, сами разберемся. Парторг поправил, право имеет, пусть сидит. Но чтобы молчал.
Так и решили, сидим. С. стоит, начал речь.
Стихов не было. И голос чужой. Но что он сказал, до сих пор помню:
— Я, конечно, виноват… Но прошу снисхождения, поддался уговорам. Меня так подучили поступить, посоветовали старшие товарищи. И называет нас, меня и А.
Шум в зале, все на нас смотрят, и парторг. Он неприятный был человек, если мягко сказать. Я его карьеру наизусть знаю, куда перевелся, чем кончил. Спился, и умер в канаве. Иногда случается справедливость, случайность никто не отменял.
И вдруг встает А., он ведь их студент, и говорит – «да, было, советовал…»
Так у Вас же преступная организация… — парторг говорит. — Поня-я-тно…
А я молчу, чужой, говорить запретили. На меня не смотрят. Но знаю, беды не миновать. Только не здесь, на своем факультете.
Но не выдержал. Что же этот С. делает! Он нас топит, сволочь, неправда это! А. юродивый, не понимает, всех нас выгонят!
Вскакиваю, кричу – не было! Не советовали ему.
Выгнали меня, с тобой в другом месте разберутся.
И со всеми разобрались. С. из комсомола выгнали, сразу из Университета вылетел. Но через несколько лет восстановили, времена становились легче, мягче.
А нам с А. вынесли строгий выговор, оставили и в комсомоле, и в Универе.
Правда, потом отомстили. Когда мы в аспирантуру собрались. В характеристике такое понаписали… надежд никаких. Ну, работали, забылось, учились дальше, оба наукой занимались. С А. я иногда встречался, и каждый раз вспоминали. Спорили. Мерзавец этот С. оказался, я говорю, ведь не было! А он мне, что мерзкая организация, нужно было как-то протест выразить, заявить о единстве в борьбе… Какая борьба… не было борьбы, это теперь кажется!.. Не знаю, не знаю… Значит, пусть с мерзавцем, но против комсомола? Я тоже против был, но чтобы с мерзавцем заодно…
Я не отрицаю, он говорит, но мало ли мерзавцев… а выразить надо было! Очень хотелось.
Ну, поспорим… посмеемся, и расходимся.
А недавно он умер.
Про С. я долгое время не знал, не интересовался. Он в другом городе жил. Недавно в Интернете нашел его. Делать было нечего, решил посмотреть. И увидел. Лицо. Узнать можно, но трудно. Почти полвека прошло. Говорят, забывается, стирается…
Ни черта не забывается!
