Рубрика: Uncategorized

ОСЕННИЙ МОТИВ


……………………
А это уже на голом линолеуме. Никому не советую. Хотя предварительно обработал поверхность наждаком, чтобы не была слишком гладкой. Все равно, в некоторых местах краска облупилась. Еще двадцать лет — и картинки не станет. Может, и не заслуживает, но все равно нехорошо, автор должен давать шанс своим работам остаться :-))
(Второй мой печальный опыт — письмо по чисто масляному грунту. Лучше не делать, в крайнем случае, тщательно обработать верхний слой масла, об этом много написано)
И еще: слегка «мухлюю» с размерами, просто пробую. Битов столько же, но в записи ставлю для броузера процентов на 30% больше размеры. Броузер зрителя трудится. Иногда получается, иногда слегка размазывает 🙂
…………………..
{{Но я вообще не поклонник высокой четкости изображений, если нет специальной задачи, например, интереса к фактуре. Меня больше интересует то, что называется Состоянием пейзажа (вернее, автора 🙂 СОСТОЯНИЕ, это нечто более стабильное и долговременное, чем настроение или impression. В сущности, все, что я делаю в прозе и в живописи — это попытки отразить Состояние — пейзажа, героя, событий, времени, такой эмоциональный фон, или «гул». А время… есть желание смазать, обобщить время, я далек от конкретики злободневности. Важно то, что ВСЕГДА происходило и будет происходить.

ИОСИФ ГРИГОРЬЕВИЧ


…………………………
Это живопись на линолеуме с тканевой основой. Лет двадцать тому у нас в доме делали капремонт, и снимали старый линолеум. Я взял себе некоторые куски, чистил ткань жесткой щеткой, намачивал, проклеивал с обязательной добавкой тимола, для дезинфекции, потом легонько грунтовал, и писал по этой ткани. Не нужно было подрамника, куски довольно толстого и жесткого линолеума было легко фиксировать на доске или фанере и загонять под рамку. Ткань была настоящая льняная.

ПЕРЕБЕЖЧИК!


///////////////////////////////////////
(набросочек на цветной бумаге)
……………………
Герой повести «Перебежчик»
http://www.litera.ru/slova/markovich/pere/index.html
и я во многом совпадаем, конечно. Просто он решительней, чем я. Но также, как ему, мне не нравится, по каким законам устроена жизнь на Земле, как на ней распоряжаются люди, убивая все живое, а в конце концов — и себя. Не умею уговаривать себя, и подчиняться неизбежности.
Я бы сбежал, да некуда — другой жизни нет, и не будет. Хорошо, что многих вещей уже не застану. Иду по улице, вижу признаки будущих перемен, и думаю — «Улизну! Ну их, к черту! Я расплатился!»
Как еще можно жить? Нужен Остров, на котором несколько любимых людей, куча зверей — и тепло! Все, кому я еще должен, обязан, нужен. И все. Такого Острова в природе нет, придется его строить — самому.

МЫСЛИ О ГЕНЕ СМЕРТИ


……………………………….
Лет тридцать тому назад я воспринимал эти разговоры с большим недоверием. Теперь нечего сказать — ген смерти обнаружен. Говорят, если его заблокировать, человек мог бы жить несколько сотен лет. Блокировка отдельных генов — вопрос этого столетия, думаю. Но возникает другой вопрос, есть ли смысл в такой долгой жизни? Не ограничен ли другими факторами наш «жизненный ресурс»? Жизненная сила, любопытство к новому, неравнодушие, вера в возможность что-то изменить и изменяться самому? Наконец, вера в человека, в его возможности ужиться со всеми другими живыми на земле. Наконец, творческая сила.
На пятьсот не хватит, это уж то-о-чно.
А просто ходить по земле да смотреть как живут другие — молодые… Не нравится, хоть убей!
Но мне говорил один старик-ученый, ему за девяносто было, он прошел сталинские лагеря, выжил, потом много лет оставался не у дел, считалось, что отстал от науки, не брали в хорошие Институты… Снова пробился, но уже ничего существенного сделать не смог. Ушел.
Так вот, в конце он говорил мне — «я бы хотел жить вечно. Сидеть у теплого моря. Слушать волны. Никогда бы не надоело…»
Не знаю, не знаю…

ТРИ СТАРЫХ РАССКАЗИКА (антракт!)

НЕ ГРУСТИ, СЕРГЕЙ.

У меня в туалете поселился паук. Не какой-нибудь черный каракурт, и не светлый с длинными ногами, луговой, а обычный, домашний, небольшой такой, крепенький, серого цвета. Я его назвал Сергей, потому что серый, и мы теперь с ним дружим. Я вхожу — ну, как, Сергей? — он молчит, но вижу, что меня заметил. Он угол один загородил паутиной и ждет. Но ждать-то нечего, он здесь новичок и не знает, что мух у меня нет. Сидел несколько дней и исчез. Я думал — отчаялся, ушел к соседям, а он, оказывается, сплел вторую паутину, в другом углу, и снова сидит, ждет. Мне жаль его стало, ну, что за жизнь — паука даже накормить не могу. И вспомнил про тараканов. Правда, они у меня тоже не живут, потому что нет еды. Я дома не держу, поел в городе и хватит. Нечего грязь и сырость разводить. Поспал, ушел — вот и весь дом. А теперь с этим зверем возись. Но жаль его, ничего не поделаешь, сидит себе и сидит. И вот я вспомнил про тараканов. Они у меня не живут, но по ночам пить ходят. У меня кран сломан, второй год вода течет. И они по ночам целыми семьями приходят на водопой. Я часто их вижу, потому что плохо сплю. Проснусь и лежу, смотрю в потолок. Когда-то я жил не один. Здесь даже весело было. Но это давно было… а теперь вот новая проблема навалилась — как паука прокормить. Иду в ванну тайком — и вижу — тараканчики резвятся. Беру одного, осторожно, чтобы не придавить, ведь нужен-то живой — и несу в туалет. И бросаю с размаху в паутину. Первый раз не рассчитал — таракан как утюг головой паутину прорвал, слабую паучью холстинку разметал — прыг на пол и бежать. Я не стал его догонять — имеет право на счастье, иду снова, наученный опытом, ловить новую еду. Тараканы тем временем, то ли предупрежденные тем, счастливчиком, то ли еще как, но осознали опасность — заметались. Но все-таки догнал, схватил — и несу… выбрал поменьше, послабей… Несу и думаю. Что я здесь делаю по ночам, чем занимаюсь… Ты интеллигентный человек? Если интеллигентный, то объясни, пожалуйста, почему ты паука жалеешь, а тараканов — нет?..
Стою в передней в темноте, по голым ногам холодный ветер дует — и думаю. Почему так жизнь повернулась? Тараканом быть не хотел, а для паука навыков не хватило?.. Ничего, теперь у меня есть свой паук. Тараканов не жаль, их много, а Сергей один. Пусть он хищник, но вызывает симпатию. Он один, и я — один. Он сам по себе живет. Может ему тоже скучно… или тоскливо по ночам… или по дням, кто его знает… Несу таракана и потихоньку опускаю в сети.
Удачно! Паук встрепенулся, мигом очутился рядом с таракашкой и очень изящно, одной мохнатой лапкой его обвязал, чтобы не вывалился на пол… знаете, таким движением — «давай, тебя перевяжу…», как артист Филиппов в старом-престаром фильме — «…летят по небу бомбовозы, а я израненный лежу, ко мне подходит санитарка, звать Тамарка, давай, тебя перевяжу…» — и делает вот точно такой небрежный и изящный жест… Ну, думаю, имя твое Сергей, а фамилия теперь будет Филиппов. Сергей Филиппов — совсем неплохо.
Тем временем Филиппов таракана обвязал и отправился в угол. Не хочет при мне есть, тонкая натура. Он прав, ничего красивого в этом нет, особенно, если зубы износились. Но в столовой люди друг на друга не смотрят, почти как в общественной уборной. Я-то привык, но Сергея понять могу. Говорят, живут целые народы, которые стесняются есть на людях, религия не позволяет, не знаю… Я ушел, а утром смотрю — в сетях болтается еле заметная тараканья тень. И Сережа снова сидит в углу, ждет…
Теперь я каждый день, как приду домой, сразу в туалет — «привет, Филиппов!». Он на месте, сам, конечно, ничего не поймал, но это не беда. Подождем до ночи, тараканы пойдут на водопой, и все будет, Сергей, все будет… Скоро пенсия, и мы с Сергеем дома такую еду разведем — пальчики оближешь. Будут к нам мухи прилетать — и оставаться. Что такое тараканы…- очень жесткая еда, а муха… о-о-о, муха… Ничего, Сергей, все впереди!..

ПОВЕЛ УСАМИ.

Больше всего мы спорим о том, чего не видим, не знаем — о Боге, истории и свободе. Наконец, устанем, угомонимся — и к карте. Она у нас вместо клеенки на кухонном столе. Очень удобно — ешь и глазеешь на разные страны. За едой они хорошо запоминаются, так и впитываешь глазами. Есть еще одно место, где карты изучать интересно, но о нем неприлично говорить. Мой сосед там все стены Африкой обклеил. Спросишь — где он?.. — жена отвечает — в Африке, путешествует… А мы странствуем за столом. Когда-то Монтень говорил, правда, давно это было — если, мол, какая-нибудь самая захудалая страна не пустит меня в свои пределы… да что не пустит, пусть только объявит о таком решении — я так оскорблюсь, что всю жизнь помнить буду… Видно карт у него не было подходящих, а теперь они на каждом углу — путешествуй. Сижу, рядом Океания, так уж надоела, что проси меня на коленях — поезжа-а-й… — не поеду! Успел Австралию разлюбить, с Новой Зеландией — выглядят неопрятно. Жена говорит — «варенье аккуратней ешь…» — а у самой на Мадагаскаре дырка, километров триста в диаметре. Говорит, не знаю, как получилась, спрашивала у кота — не признается… Вот как-то сидим, везде побывали, устали, валюты не осталось — пора домой. А неохота, чувствую, что не догулял. Вот бы, думаю, как-нибудь в размерах уменьшиться, чтобы границ не признавая, всю землю исследовать, ногами исходить…
Не успел подумать, как стал уменьшаться, уменьшаться… вижу — лечу, вернее, падаю с большой высоты и на меня надвигается земля, как будто я из космоса выпал. На морской берег шлепнулся, желтый, плоский и твердый, но не ушибся, даже не испугался, будто обычное дело свершил. Вскочил, побежал вглубь страны, и, странное дело, изо всех сил бегу, лапки мелькают, а все почти на месте… Скользко… Впереди бархан, кое-как вскарабкался, смотрю — черная дыра… Нагнулся — глубоко… внизу прохладно, темно, приятно… Мадагаскар! На задние лапки поднялся — всю землю разом увидел. Плоская она! гладкий плоский мир — лежит, не шевелится. Докитовый период. Земля на китах живей была — колыхалась. Куда теперь?.. По скользким странам-морям бегать?.. Подумал, повел усами — и спрыгнул в дырку…
Чувствую — лечу, вернее, падаю в темноте, а внизу слабый свет пробивается, растет, приближается — и вдруг влетаю, врываюсь в светлое теплое помещение, шлепаюсь на стул — и опять цел, жив и здоров. Перед стулом стол, на столе карта, на ней остров Мадагаскар с дыркой, километров триста в диаметре. Свет горит, жена за столом, чайник на плите кипит… Кто-то за дверью шуршит, скребется. Жене, как всегда, лень — «иди, взгляни…» Крошки с усов смахнул — пошел. В коридоре сосед, на полу возится, под ковриком ключ свой ищет.
— Ты откуда?..
— Из Африки… — говорит и усами шевелит. Спинка у него в известке, лапки в пыли…

ТАРАКАНИЙ БОГ.

Я взял тетрадь, из нее выпал таракан. Довольно крупный, мясистый, звучно шлепнулся на стол — и побежал. Я смахнул его на пол. Он упал с огромной высоты на спину, но ничуть не пострадал — отчаянно болтал ножками и шевелил длинными усами. Сейчас перевернется и убежит… Он раскачивал узкую лодочку своего тела, чтобы встать на ноги — мудрость миллионов лет выживания спасала его. Я смотрел на него, как небольшая гора смотрит на человека — с досадой — существо, слишком близко подбежавшее к ней. Сейчас он думает о том, как удрать. Он не понимает, что от меня не уйти. Пусть не бегает по столам, по любимым моим тетрадям. Он думает, что перевернется — и дело сделано. Он только предполагает, а я — располагаю. Чем я не тараканий бог? Я наперед знаю, что с ним будет. Я накажу его за дерзость… Смотрю, как он барахтается — сейчас встанет… Все-таки, неприятное существо. Зато у него есть все, чтобы выжить — он быстр, силен, бегает, прыгает — почти летает. Не хватает только панциря, как у черепахи. Представляешь — панцирь… Я его ногой, а он смеется — вдавливается в подошву, как шляпка гвоздя, выступающего из пола, — освобождается и убегает. Да, панцирь ему не даден… И ум у него точный и быстрый, но недалекий. Он предполагает, а я — располагаю.
Я сижу за столом, повернувшись к таракану. Пожалуй, я поступлю как бог — дам ему поверить в шанс. Переворачиваю его. Он бежит через комнату в дальний угол. Чудак, я же его догоню. Не спеша встаю — и вижу — совсем рядом с ним щель в линолеуме. Таракан вбегает в щель, как в большие ворота, и теперь бежит себе где-то в темноте по известным ему ходам… А я, назначивший себя его богом, непризнанный им — остаюсь, беспомощный, один в огромном пустом и гулком пространстве.

БАНЯ


……………………………………..
Купальщицы в русском переводе :-))
Техника оч-чень сложна 🙂 Для меня не необходимость, потому что по сути простоват, от эстетства далек. Забава. Сложные ходы тут же забываю, никакой системы…
Я уже писал: жировые мелки по картону, потом заливка, чернила, тушь… потом отмывка… Чем хуже картон, тем неожиданней результат.
Потом оказывается, простыми ходами лучше, интересней. Страсть к технологиям вынес из химии, конечно.

СТАРАЯ ТЕМА


………………………………………
Вообще-то это не моя тема. К тому же картинка затерялась, наверное, отдал кому-то, а осталось это ч/б изображение.
Но, в конце концов, ЖЖ не музей, а мастерская :-)) И что-то от этой стародавней работы потом отразилось, как-то пошло дальше, так что имеет право…

УЖЕ БЫЛО: НАТЮРМОРТ С КОТОМ И БОКАЛОМ


……………………….
Тут тоже без фокусов- репродукция, картинка старая. Прессованный картон. Оказался не очень хорошим материалом. Писано маслом, но тонко. Поверхность пострадала при переездах, видны повреждения. Цвет картона — как за хвостом у кота, кажется. Потом белила, немного желтого,красноватый какой-то, чуть-чуть подтемнил персиковой черной… что еще, не помню. В общем, минимальный такой натюрмортик.
(Добавлю — не кот, а фигурка кота, вылепил из пластилина)

ДЕВОЧКА С ЩЕНКОМ НА ДОРОГЕ (Эскиз)


…………………………..
Эскиз маслом на грубой проклеенной бумаге. ((Масляные картинки на бумаге, если соблюдать технологию, хорошо сохраняются. Иногда к клею добавляется немного песочку — для фактуры.)) В общем, не все чисто с этим эскизиком. Мне захотелось рассмотреть его поближе 🙂
В конце концов, техника позволяет.

Ну оччень старенький рассказец…

Э Х, Ж И З Н Ь …

Одна женщина говорит мне — цены растут неуловимо… Что удивительного, жизнь это океан, стихия, пальмы гнутся, шумит камыш, сон разума порождает чудовищ, все гибнет и возрождается, плохое чаще происходит, а хорошее дольше живет, и никто не знает, отчего и зачем. Жизнь нам дается, как водительские права — право дано, а гарантии никакой, жми на свой страх и риск, выбирай пути по вкусу, и не плошай…
Один директор взял на работу женщину. У нее муж расстрелян. Жена врага, ей жить не обязательно. Все отворачиваются, а у нее ребенок есть просит. А этот директор говорит — «а-а-а, ладно, возьму, если что — не знаю, не видел, ошибся, голова болела…»
Среди общей стихии нашелся человек. Бывает, хотя непонятно, почему и зачем. Помог, и мать с дочерью живут. Дочь выросла, вышла замуж, у нее тоже родилась дочь, ничего особенного, и это бывает. Мать ей на досуге рассказывает про бабку и того директора, ни фамилии, конечно, ни имени — забыли, и город уже другой, но вот был такой директор, и это, оказывается, важно.
А у директора, он давно умер, тоже была дочь, и у той дочь — выросла, стала продавщицей и живет в том же городе, что внучка врага, которая рассказывает мне про цены — растут неуловимо, за ними не уследить, не поймать, не остановить, и жить снова трудно, а в трудные времена случаются непредвиденные поступки, кто говорит — от Бога, я думаю — от людей. Жизнь нам дается, как водительские права, уж если дали, то не плошай, жми на всю железку, выбирай пути-дороги, и гарантии тебе, конечно, никакой.
Внучка врага бежит в магазин за сахаром, то есть, песком, и говорит продавщице, той, что внучка директора:
— Мне песку, я прохожу по списку, — дом сказала, квартиру, и паспорт предъявила без напоминаний.
А продавщица ей вместо песка сахар подает. Может не заметила, а может обмануть хотела. Женщина приходит домой, разворачивает пакет, а у нее вместо песка… и не какой-нибудь быстрорастворимый, а самый кусковой долгоиграющий, на кой он ей, если варенье варить!
Она назад, и говорит продавщице в лицо:
— Ты что мне дала, тварь или растяпа, не знаю, как тебя назвать уж…
А та ей:
— Ой, ошиблась я, простите… — и подает песка целых три пакета. И сахар ей оставила! Н-н-у-у, дела-а-а…
Женщина, та, что внучка врага, возвращается и говорит семье:
— Извинилась… и сахар оставила…
И ничего особенного дальше. Продавщица работала, работала, потом умерла, у нее детей не было, а та женщина, у которой сахар и песок, дочь родила, и всю историю ей передала — о продавщице, которая призналась. А про директора забыла рассказать. К тому времени сахар перестали песком называть, и давали, говорят, свободно. И даже паспортов не стало, одни водительские права — кати, говорят, куда хочешь, только гарантии никакой.
И все забылось, и паспорта, и списки, и директор этот, и продавщица, которая извинилась… Все забывается. Жизнь это океан, сон разума, стихия, пальмы шумят, камыш гнется и скрипит, все гибнет… И вдруг заново возникает, опять рождается. Плохое чаще происходит, это разумно, логично, и легко понять. А вот хорошее — неразумно, нелогично, понять невозможно, и все равно дольше живет. Только все равно забывается. Но вот удивительно — появляется снова, и главное — само, без напоминаний, подсказок, без причин и всякой пользы, иногда больше размером, иногда меньше, но несомненно — оно… И, может, в этом спасение, что само и без пользы? И загадка…
Эх, жизнь… Только вот гарантии никакой.

НА ВЫСТАВКЕ 1988 (?) г.


……………………………………….
Девочка в красном платье оказалась в окружении двух огромных бутылок. Эти бутылки на картонках, около метра высотой. Все три работы — собственность А.Е.Снопкова (Москва).
Стекло писать интересно — оно умеет усиливать как свет, так и тени.

СТАРУХА У ОКНА


……………………………………….
Цветная тушь. Недостатков много, но есть и достоинства — прозрачность, например. И с цветом приходится возиться, потому что исходных маловато. А это интересно.

ПРОГУЛКА С СОБАКОЙ НА БЕРЕГУ МОРЯ


…………………………………….
То ли закат такой багровый, то ли море красное, не знаю.
Картинка очень старая. Тема прогулок с собакой — одна из первых, приходящих в голову, когда думаешь — » что бы нарисовать…» Есть еще тема прогулок с котом, но она для особого настроения. Прогулка с котом — особое дело, совсем не банальное.

ПРОГУЛКА ЗИМНЕЙ НОЧЬЮ


…………………
Нарисовано мышкой. Распечатано на бумаге.
Можно и покрасивше, но я последнее время полюбил растр с его резкостью. Для сетевой графики — растр. Может, скоро разонравится, тогда будут снова полутени и все такое.

БАБА С ВЕДРОМ


………………….
Бумага, тушь.
Редко показываю. На вопрос, откуда растет нога, не отвечаю 🙂
А.Е.Снопков, московский коллекционер, сделавший мне первую выставку в Москве, во Вспольном пер.3, поспорил со мной, что я не сделаю к утру сто спонтанных рисунков кистью-тушью, и «чтобы хорошие были. Тогда куплю — по рублю»
Я был азартный дурак, не в деньгах дело. Нарезал бумаги листов двести, размером примерно А4, и начал. Уговор бы до 12 ночи не начинать. Глупость, но было. Из меня тогда просто сыпались изображения, и я поддался. До 4 утра сделал около 200 рисуночков.
Снопков признал, что я выиграл, но отбирал придирчиво. Эту вот забраковал — «откуда нога растет?»
Так и осталась со мной эта, «покалеченная».
Но я люблю ее, хотя показывал редко. А теперь столько лет прошло, ну, пусть повисит…

РЕШЕТКА


……………………………………………….
Картинка старая, масло на линолеуме с тканевой основой (льняной).
Показываю ее редко, поскольку уж больно она красивенькая, на мой вкус. Ну, пусть повисит.