***

Иногда кажется, все случившееся в жизни — с какого-то мгновения сон.
С какого?..
И тут вспоминаешь — это ведь твой герой говорит…
Было ли это до него? Поскольку сам написал…
Вроде, было… Но не обязательно. Герой создает много своего — по логике характера.
Проза как вирус, способна проникать и в прошлое автора, и в его будущее, как в гены. Не про факты я, абсолютные истины шаблонны, непреодолимы. Но на их интерпретации можно построить десяток жизней, разных.
Так автор попадает под шестеренки своей прозы.
Сам становится текстом.
Опасное занятие, хотя снаружи так не кажется.
Но, если б обратного действия – текстов на автора — не было, литературный процесс очень бы потерял. Может, главную прелесть потерял бы…
Хотя далеко не все так думают, пишут отдельно, живут — отдельно.
И хорошо пишут.
И безопасней так.

Мне говорил один художник-реалист, серо-свинцовый от своих пейзажей и ненависти к бешеному немцу, поправшему устои:
— Ну, зачем он так…
— Франц? А ни за чем! Просто красные и синие лошади — гуляют…
Но это бесполезно говорить, я понял – бесполезно.
И я понимаю эту ненависть, потом видел ее не раз на лицах приходивших на первые свободные выставки. Ничего нельзя изменить в отношении к жизни, к искусству, можно только ждать, когда вымрет поколение. А потом вымрут и новые, которые сами станут старыми, с искаженными лицами…
А потом наступает время, когда все возможно, объяснимо, относительно, зависит только от контекста…
И безразлично.
И так качается маятник, качается…

без темы

Котик был — Хрюша, особенный зверь, не могу его забыть.
С Хрюшей одна была жизнь, после него — другая.
Он умел разговаривать. Бежит рядом, и длинными фразами взволнованно объясняет. Не мяукал, короткие звуки, очень разные, с большим выражением.
Я его понимал.
А в один год исчез мой Хрюша, в один день и вечер. Прихожу утром – нет его.
Я искал его везде, не нашел.
А дальше… другая жизнь, я же говорю…
Потери накапливаются в нас, как тяжесть, и в конце концов – подтачивают жажду жизни.
Если б была у меня душа, я бы нарисовал ее как моего Хрюшу, бежит рядом, говорит, говорит…
Если б было в жизни счастье, то так бы его нарисовал.
Но нет ни души, ни счастья.
Но Хрюша был. И никто не убедит меня, что жизни не было.
Хотя чувствую – уходит как пар, как утренний туман.
Но вот был этот котик, и я верю, что все-таки – жил.
Из таких моментов складывается жизнь.
А Вы думаете, что умней?..
Может у Вас получится, не знаю…

одна моя картинка…

Висела на первой выставке в Манеже, «АРТ-МИФ». Год забыл, давно. Я пришел посмотреть. Увидел, прошелся по огромному помещению (потом оно сгорело), вернулся, еще раз посмотрел… После этого я еще кое-что выставлял в Москве, в частности на Герцена, в Доме Литераторов, на втором этаже. Но перелом в моем отношении к выставкам произошел именно на «Арт-Мифе».
Выставлять стал меньше, неохотно, а потом и вовсе перестал.
Как-то попытался объяснить, почему перелом произошел, но убрал объяснения. Не по себе стало, будто оправдываюсь. А мне не в чем оправдываться. И хвалиться тоже нечем.
Просто увидел тысячи картин, и почти все говорили, или кричали — «смотри на меня, смотри», или «купи меня, купи!» или «вот я какая!» или «вот как надо!» А моя, и еще было десятка два таких — молчала. Она к зрителю не обращалась, замкнута в себе.
Зачем ей выставка?
Я понял, не надо ей здесь быть.
Картины должны висеть по домам, у хороших людей. А если нет таких, то у художника в доме.
Пишешь для себя? Вот и пиши.
А потом появился Интернет, и мне здесь понравилось.

самому себе вопросик :-)

да? — да!
нет? — нет!
Точный вопрос — точный ответ. Бывает, что один с точным вопросом, а другой — пошел по своим ассоциациям, ставит свой вопрос. И на него отвечает.
Так часто общаются творческие люди. Каждый озабочен своим вопросом, своим ответом. Плодотворное занятие, но при чем здесь общение, трудно понять.

между прочим

Читаю:
» О мудрости Иеговы свидетельствует даже состав морской воды…»
Речь идет о фитопланктоне, вырабатывающем половину кислорода, которым мы дышим.
Ощущение плотной перегородки между нами. С понятной мне стороны — пытаются исследовать, понять планктон… и приспособить к собственным нуждам. Тоже не лучшее отношение, пусть живет планктон как ему хочется… Но все-таки — понятно.
А с другой, совсем непонятной стороны — хвалят Иегову за то, что, видите ли, создал — для нас — такой планктон… Не просто непонятно, но и противно, значит, всё и все — только для нас, для нас, для нас?..

еще между прочим

Судьба старых котов на воле печальна. Я бы сказал — трагична, но чувствую сопротивление в себе. Не в том дело, чтобы оглядываться на читающего, а в том, что не все стоит говорить. В прозе, как в жизни, сделанное и сказанное спустя рукава, скоро оказывается лишним, рассеивается в воздухе как пар. Лучше, если читатель сам додумает, чем всучивать ему настырно свои ощущения. Старые японские рассказики с обрывом — пример искусства, которое не бросается на шею. А я только ученик. Люди учили меня разным вещам — и хорошим, и дурным, но не могли научить тому, что исподволь, незаметно и ненавязчиво доказали своими жизнями звери. Трагедию старости я почувствовал, общаясь со зверями, когда сама старость меня еще не коснулась. У людей больше запас возможностей, чтобы в старости извернуться, найти замены потерянному. У зверей потери незаменимы, — все, что они имеют, необходимо полностью…
Поэтому я часто повторяю простые рассказики о зверях, кто-то должен за них рассказать…