День: 17.04.2007

………………..
Бумага, цветная тушь.
В начале 90-х останавливался в Таллине на пр. Маркса, оттуда шли к берегу. Там сосны, песок, туман над водой. С натуры не рисовал, потом, когда возвращался — впечатления…
………………………..
Ряды впечатлений. Первый ряд — то, что само перед глазами. Пуговица на пальто, которое оставил в лаборатории в Ленинграде в 1966 году. Деревянная палочка с двумя глазами посредине. Уезжая, оставлял вещи, зверей, людей. Литература — про все оставленное

……………
Не добил телефон, так доконает мобильник…

/////////////
Все, с июнем 2005 покончено

/////////
Еще немного потерпите…

////////////
Нет, большие. Кончен бал.

…………………
Тут вроде был фокус с размерами изображения, по битам, вроде, немного.

………………….
Профессор Пребраженский уехать из России не успел. Как-то вьюжным темным вечером вышел пройтись с Шариком, а домой так и не вернулся, исчез, и никто не знает, что с ними произошло. Борменталь тут же, не мешкая, собрался, доехал до Пскова, потом пешком, и перешел границу по финскому льду. Потом переехал в Штаты, много оперировал, прославился своим методом удаления опухоли щитовидной железы… и благополучно скончался в Бостоне в 1965 году.
Короткий набросок неизвестного художника запечатлел стареющего доктора за чтением газеты. А где же газета, спросит педантичный зритель. Выпала из рук, задремал старик.

…………………
Этот рисунок когда-то вызвал ярость ревнителей правильности — «где у нее ноги? как вывернуты руки? И вообще!!!»
Потом ярость поуменьшилась, люди еще не то увидели на выставках…
А я забыл про этот рисуночек. А не так давно, лет пять тому назад, раскопал, и думаю — а что? Ноги хороши, толстые, короткие… И вообще…

……..
К рассказу «Где мое пальто?..»

……….
К рассказу «Лист сухой»

……………
ПРОБА

//////////////////

…………….
Евгений Аскерович Измайлов, московский художник, друг Михаила Рогинского. Очень тонкий, даже камерный, по образованию — театральный художник. Сейчас живет наполовину в России, наполовину в Германии. Взыскателен, тонок, самолюбив, очень умен, красив и совершенно неспособен к компромиссам в живописи. Участник многих европейских выставок, и немногих персональных, потому что мало суетится, редко думает о своем продвижении, успехах.
Один из немногих художников, кто может не только тонко оценить чужую работу, но и объяснить словами, что к чему. Автор нескольких детских книжек. Женя — в течение почти десяти лет мой учитель живописи. В эти десять лет он вел себя так, что я не написал ни одной картины «в стиле учителя». Своей задачей он видел — обратить мое внимание на мои сильные стороны, и советовать. Говорить о живописи, показывать по альбомам, на выставках, как разные художники преодолевали трудности, перед которыми я стоял. За эти десять лет я побывал в его собственной мастерской всего два раза; мы встречались у него дома, полдня смотрели работы, которые я привозил, потом я уезжал и появлялся с новыми работами через 2-3 месяца. Потом перерывы стали удлиняться, непонятно почему, а потом… я почувствовал, что мне больше не надо ездить в нему.

…………………….
— прилетают неразумные западные ветры, кружатся, сами не знают, чего хотят… Наконец, стихают — отогнали зиму, снег стаял, земля подсыхает, и приходит новая осень — коричневая и черная, с особым желтым цветом. В нем ни капли слащавости, он прост и сух, сгущается — впадает в молчаливый серый, в глубокий коричневый, но не тот красновато-коричневый, который царит живой дымкой над кустами и деревьями весной — а окончательный, суровый, бесповоротно уходящий в густоту и черноту — цвет стволов и земли. Лес тяжел, черен, чернота расходится дымом и клубами восходит к небу — с такими же черными тучами, а между лесом и небом — узкая блестящая щель — воздух и свет где-то далеко. Все сухо, тяжело и неподвижно, только тонкие стебельки мертвой травы будто светятся, шевелятся… Осень коричневая и черная. Бывает иногда в декабре.

…………….
Называлось — «Старость» (памяти Феликса)

……………….

……………
В 1962 году я учился на пятом курсе в Тарту, и нас возили в Эстонский лепрозорий.
Эстония одно из мест, где эндемически существует проказа. Тогда было примерно 1 случай в год, сейчас не знаю. Тогда лечить их не умели, было какое-то хаульмугровое масло, насколько помню, оно задерживало процесс. Теперь само заболевание не считается особо заразным, и лечится сильными антибиотиками. Но я застал еще ТОТ период. Потом написал о нем рассказ. Меня поразило мужество этих людей, они строили себе домики и даже образовывали семьи.
Мне до сих пор иногда снится то солнечное утро, майское, и это место. Там было страшно, но осталось и другое ощущение — силы духа.
Одного из больных, звали его, кажется, Тыну(?), я написал по памяти через много лет. Правой кисти не было, я убрал в темноту. Он был веселый малый, смеялся, хотя смотреть на это было страшно.
Одно из сильнейших впечатлений жизни.
Я понял тогда, как мне повезло.

………………….

Подарили мне бумажку, я всегда с благодарностию принимаю. Но такая яркожелтая! что с ней делать…
Лежала долго. Пришло время, бумаги никакой, из красок — пара акварельных «кирпичиков», детских…
Служи, бумажка, как сумеешь.
………..
А сейчас…одно нытье — того нет, другого нет, краски-холсты дороги… И вспоминаешь время, когда стены! — стены дома разрисовал. Выезжая из квартиры печалился о них, обои кусками отдирались.
А новый жилец говорит — «ерунда, грязные эти — мигом обдеру, новыми обклею. Делов-то, на день один».

………………….
Это была серия работ, в которой люди сидели за столами, ели, пили чай или водку, разговаривали, спорили, спали… ждали чего-то или кого-то… и все это происходило в странных, видимо, подвальных помещениях. Наверное потому, что здесь ДОСТАТЬ не могли. Мечта того времени, начала 80-х годов, которая потом у меня сменилась бурными надеждами. А теперь снова мир СВОИХ ЛЮДЕЙ (это важно — своих!) сужается до подвальных помещений. Впрочем, эти подвалы никогда не были у меня ограниченным пространством, из них шли многочисленные ходы, куда-то еще, это была целая система жизни. Потом эти ходы были описаны в повести «ЛЧК», они проходили под городом, в котором почти не осталось людей, одни старики, их коты и собаки.
http://www.periscope.ru/lchk0.htm
Но это не была антиутопия, как вещь называли. Это был, да, оставленный и разрушенный мир, но в нем сохранились тепло, покой и добрые отношения между людьми. Потом я понял, то была — идиллия.

……………….
Красная Шапочка выросла, а Волк состарился, она ему теперь не по зубам…
(из грустных мыслей)

……………………
Бумага, тушь.
На вопрос, откуда растет нога, не отвечаю.
А.Е.Снопков, московский коллекционер, сделавший мне первую выставку в Москве, во Вспольном пер.3, поспорил со мной, что не сделаю к утру сто спонтанных рисунков кистью-тушью. «Куплю — по рублю»
Не в деньгах дело, я азартный был. Из меня тогда просто сыпались изображения, и я поддался. До 4-х утра сделал около 200 рисуночков.
Саша признал, что я выиграл, но отбирал придирчиво. Этот вот забраковал — «откуда нога растет?»
Так и остался он со мной.

…………………
Он был маленький, но мускулистый, быстрый, и с коротким хвостиком — погрызла собака, пришлось отрезать потом.

……………..
Есть места, в которые лучше не возвращаться. Как в фантастике, там поездки в прошлое чреваты — вдруг встретишь самого себя, и что-то непоправимо случится…
Но в жизни все равно, хотим или не хотим, сталкиваемся сами с собой — «а, это ты… сколько лет, сколько зим?.. Зимы чаще вспоминаются, климат такой.
И ничего особенного не случается.
Ну, тоска… это не в счет — тоска…
У меня рассказик был. Давно. Может, топором не вырубишь, но забывается и без топора. Человек возвращается через много лет, дом родной всё также стоит, перед домом — трава. Та самая трава… Только положили на нее бетонные блоки, и она кое-как… пробивается…
Вот я и говорю, прошлое пусть в прошлом останется, нам эта фантастика ни к чему, ни к чему-у…

…………………..

У троих спросили, — Вы любите весну?
Один сказал — «это жизни пробуждение и любви!»
Второй сказал — «пять месяцев тепла впереди.»
Третий ответил — «еще нескоро зима…»
….А четвертый промолчал, его не спрашивали.
Но подумал:
» Терпеть не могу! — сырость, слякоть… Ветер — пронизывающий, солнце — слепящее, зелень — резкая… Ко всему еще губительный ультрафиолет и скачки давления!»
А природе что… Мы ей — ничто.

……………………………..

На темно-серой бумаге шершавой — пастель, туши немного или чернил, не помню уже.
Сумерки, дорожка.
Иногда смотрю — спокойно там, а иногда — такая тоска…
А кому-то, наверняка, — ничего особенного.
Просто бумажка, пастелька… туши немного или чернил…
Так что, в рисунке ли дело, не могу вам сказать.

…………………
Обработанный рисунок. Он на бумаге. Но там с ногами, говорят, неувязочка…
Мне лично нравится с ногами, но устыдили, — больно уж крива нога, говорят.
Ну, что же, пусть покурит,немного отдохнет от ног. Рисунок-то все равно с ногами!
P.S. Между прочим, и не такие бывают кривые, ноги. Я знавал одного физика, он ходил у нас в сапогах, местность такая, без сапог весной никуда… так у него такие были кривые, ноги, конечно, не сапоги… что он голенища надрезал, иначе сапог не надевался, вот как бывает… А мне говорят — кривые, кривые…
(я теперь без смайлов живу)