Лариса вырезала огромные куски из основания вавилонского сооружения и сваливала их на тарелки, которые подставлял Антон. Куски тяжело шлепались, рука Антона каждый раз слегка отклонялась вниз, не выдерживая тяжести, — и тарелки плавно плыли на свои места. Торт обладал особым свойством — он моментально заполнял все щели и отверстия, к которым прикасалась его нежная масса, поэтому дышать сразу стало нечем, челюсти останавливались, бессильные пробиться через тортовые завалы, язык изнемог, как слабое дитя среди стада бизонов… Но прошли мгновения — и торт чудесным образом рассосался, исчез, вызвав недоумение языка, который только что изнемогал от напора… И тут же новая порция заполняла рот, снова происходило сладостное сражение, и непобедимый торт исчезал, торжествуя, падал и падал в бездонную яму желудка…
Все замолчали, торт требовал полного внимания. Даже Крылов не копался, не ковырял еду, как обычно делал, его зубы щелкали не хуже волчьих. Свои у него выпали давно, а эти ему вырезал якут-косторез из настоящего моржового клыка. Зубы были всем хороши, но имели один малоприятный недостаток — они впитывали запахи и сохраняли их много лет. Крылову иногда казалось, что он ест мясо дохлой лошади, которую зэки нашли и тут же растащили на куски… это было очень давно… В такие минуты он страдальчески морщился и говорил: «Опять эта лошадь…» В житейском смысле, конечно, ничего хорошего, но, с другой стороны, не исключено, что зубы эти подогревали в историке интерес к быстро забывающимся событиям прошлого, и стоит, наверное, многим историкам пожелать вот такие зубы… А вот Бляс и Аугуст посмеивались над Крыловым. Мария называла его «моржовый клык», а мужчины говорили — «клык моржовый…» — и перемигивались… «Наполеон» победил лошадь — Крылов на этот раз не вспомнил о ней и ел с большим увлечением. Наконец первый порыв ослаб, и стали понемногу обмениваться впечатлениями.
— Торт, Лариса, — чудо, — первой сказала Мария.
— Прэ-э-лесть… — проблеял Антон. Лариса покраснела:
— Вы, наверное, льстите мне, Антоний, коварный вы человек.
— Не-е-е… — довольно решительно возразил Антон.
— Тогда отрежьте себе как следует, вы, невозможный человек…
— Я возможный, хотя и не действительный…
— Действительный — это академик, — изрек Крылов.
— Я слышал, Сахаров еще жив, — сообщил Антон, победив второй кусок могучего торта.
— Сахаров — тоже Весы, — заявила Лариса. Она разливала чай.
— Как вы? — Антон всегда спрашивал это.
— Как вы и как я… потому мы с вами — лучшая пара. Антон кивнул, он давно знал ответ. Крылов уже еле клевал торт, задумчиво уставясь в стену.
— Вы ученый человек, объясните мне, — обратилась к нему Мария, — почему мы так живем?..
— Как так? — не понял историк.
— Ну… где молодые у нас… и что дальше будет?..
— Собственно, я специалист по прошлому… Лет двадцать, думаю, будет также, а дальше, по моей теории, резкий скачок.
— Куда же мы будем скакать? — несмело спросил Аугуст.
— Трудно сказать, случайность выше всякой нормы, это фазовый переход третьего рода.
Все почтительно помолчали.
— А что легче устанавливать, прошлое или будущее? — спросил Антон.
— И то и другое трудно. Причем далекое прошлое и будущее установить легче, чем близкое, — это закон Твена.
— А кто такой Твен?
— Видимо, историк… это давно было.
— Антоша, почитай поэму, — попросила Анна. Антон стал читать. Поэму давно знали наизусть, но слушали внимательно.
— Может, и в истории палиндромы есть? — кончив читать, спросил Антон у Крылова.
— Я думаю, есть куски, которые повторяются, а может, даже вставлены наоборот. Вообще-то наша жизнь — тоже палиндром: читай в оба конца, все равно смысла не видно.
— Цель непонятна, — робко согласился Антон.
— Почему же палиндром, если смысла нет? — спросила Лариса.
— Отсутствие смысла в оба конца — в каком-то роде одинаковый смысл… — Крылов казался себе остроумным.
— Так сказать, нулевой палиндром, — поддакнул Антон.
— А цели уж точно нет, — авторитетно заявил историк. Аугуст как будто проснулся:
— Почему нет смысл?
— В том, что происходит, нет заранее определенного смысла, поставленной цели, — вежливо объяснил Крылов, — некий закон реализует себя, наталкиваясь на случайности.
— Вот я здесь, и Мария, и Анна, и все мы — разве в этом нет смысла? — Аугуст не понимал.
— Аугуст, вы хотите сказать — все, что было с вами, с Марией, — для этого?.. Чтобы все было так, как оно есть?
— А разве нет?
Крылов изумленно развел руками. Разговор явно зашел в тупик. Женщины ушли на кухню, мужчины отяжелели от съеденного, теперь говорили о природе, о том, что все уничтожается, разграбляется… Лариса внесла огромный кувшин с барбарисовым соком, снова пили, ели и около двух совершенно выбились из сил, не причинив торту значительного ущерба. Лариса стала собирать посуду, Антон — мыть тарелки, и гости, преодолевая одышку, расползлись по квартирам.
Перейти к содержимому
