Ловля мух на балконе

////////////
Изображение почему-то напоминает мне картину Ван Дейка с двумя молодыми аристократами, там живопись чУдная, а вот кошки мне кажутся интересней тех двух молодцов… 🙂

неповторы

………………….
Иду по старым изображениям, лишние пятна почти везде. Три пятна — перебор, свалка и базар, современная жизнь… два пятна — драма, неразрешимая, вся любовь и ненависть к жизни в них… одно пятно — не с кем спорить, примирение с самим собой.
Из всех многословий предпочитаю вид старого окна, за ним — серый денек, два-три ствола, и небо, в молчании и тоске. Всё.

из старого

Отец заболел. Он говорит — болит сердце — и показывает куда-то, ближе к шее. Странно, разве сердце там?.. По-моему, оно чуть выше живота, и кожа над ним постоянно вздрагивает… вот здесь, между ребрами. Но у отца ребер не видно, а живот налезает на грудь, так что где у него сердце, сказать невозможно. На прошлой неделе мы с ним ходили к морю. Перешли дорогу и стали пробираться к воде, через канавы перескакивали, глубокие ямы с мусором на дне обходили. Он сказал, что ямы — воронки от бомб, а в канавках сидели бойцы, скрывались от пуль, это окопы. Уже два года нет войны, окопы постепенно зарастают травой. Вода серая, перед ней на песке разный мусор и железки, мы туда не ходим, потому что вязнут ноги, и порезаться можно — много ржавой проволоки. Далеко в море серые длинные корабли, военные. Мы приехали недавно, отец говорит — «мы вернулись», но я не помню, как жил до войны, маленькие не знают старых времен. Отец говорит, что потом я вспомню, когда буду таким старым, как он. Я спросил, а вспомню ли, как родился. Он сказал — не знаю, и что этого пока не помнит, но, может быть, вспомнит еще.
Мы постояли под толстым старым деревом с узкими блестящими листочками. Он сказал, что стоял здесь, когда был мальчиком, как я, а дерево было такое же. «И ты вырастешь, придешь сюда, а оно стоит…» Должно быть, скучно дереву, я подумал, и представил себе, как приходят все новые мальчики, а оно стоит и стоит… «Это ветла,- отец говорит, — они живут долго…»
А утром он заболел.
Я смотрел, как он дышит — громко, а руки ощупывают край одеяла, будто боится, что оно пропадет куда-то. «Пойдем в воскресенье к морю?..» Он только кивнул мне, ничего не сказал. Потом говорит шепотом — «позови маму…» Я подошел к двери — позвал. Она почему-то побежала, а он дышит редко, со свистом, и шея стала синей.
Мама зовет его, а он не слышит.