Месяц: Январь 2010

В основе здесь — обычная фотография. :-))
………………
……………….

(26 лет тому назад…)
Культурой в городке ведал баянист Шлычков, он осматривал выставки, разрешал или запрещал.
— Эт-то что у Вас?
— «У магазина».
— Пьют?.. Похоже на наш «Спутник»… Сними!
— А эт-то что за формализьм?
— «Толедо».
— А-а, Толедо… Тогда понятно… Их нравы… А «Спутник» убери, нечего, понимашь, распитие пропагандировать…
(Цит. по «Сетевой словесности»)

…………

………

Когда начинаешь говорить себе — «буду это, не буду этого», то получаешь наоборот. Действовать по плану великая сила, но в искусстве то и дело оборачивается бессилием — мямлишь, копаешься, или наоборот, льется потоком, но все такая рвотина… на выброс!
А если направление угадано… Тут же голоски на ухо по утрам — «не надо, не надо… ну, что тут хорошего…»

Человек вроде умней крысы, а защитный механизм такой же. Я видел в виварии, много имел дело с белыми крысами…
Мы точно также, рядом умирают те, с кем ты много лет общался накоротке, погорюешь — и к своим делам, как ни в чем не бывало… Некоторая тяжесть и растерянность, возможно, нарастают, но все-таки свои дела — свои кровные, а то, что ты сам такой, нечасто вспоминаешь. Казалось бы, встряхнись, финальная дорожка! — но нет, как было, так и жрешь по вечерам, ленишься по утрам… Крысиный механизм.

В Лениграде, бежал за трамваем, на Стрелке В.О., успел кое-как схватиться, да левой рукой. Дернуло, и меня отнесло к стенке трамвая, одной ногой на подножке, упал бы под второй вагон… Набежал какой-то парень сзади, сильно толкнул в спину, я выправился, встал второй ногой, а он рядом висит, но правильно держался, говорит — «ну, ты даешь…» Тогда редко на улицах услышишь мат… Переднего зуба одного не было наверху, а внизу несколько золотых… Шпана, но веселый малый… Соскочил на Дворцовой, и был таков.

Студентом я ел кое-как и черт знает где, любил темные места, перегородки, чтобы никто меня не видел, не заговаривал, и находил такие. Однажды ко мне подсел старик, я думаю, рабочий, тогда рабочие, старые, еще свое достоинство имели, потому что многое умели… Он не смотрел на меня, выпил пива, а уходя говорит — «Хоть раз в день горячего ешь, сынок…»
То, что я ел, горячим не назовешь, хотя еда тогда была неплохая в самых захудалых местах.
Прошло полвека, а я помню эти слова, почему? Столько всякого было, а мимо пролетело, как тени, а это вот — помню…

Мне как-то давно сказал один старый художник — «на картинке должен быть или Великий покой — или Великое напряжение, смута, удерживаемая в рамках вещи твоей…»

Есть смутно улавливаемая аналогия — по ощущениям, между живописью и хождением по скользкой зимней дорожке. Если идешь быстро, сосредоточенно глядя под ноги, то, конечно, никаких оценок опасности и равновесия, разумных, я имею в виду… Думать тут бессмысленно и опасно даже, но чувствуешь, что в голове идет какой-то процесс, и, опуская ногу, уже ЗНАЕШЬ — сюда? -да! сюда? — нет!
Это чертовски похоже на живопись, когда также — «да! — нет!» Не по «базе данных», не по опыту, а по смутно угадываемому механизму решений…

………
Не слишком удачный пример, так что вовсе не пример. Рассматривайте как «к вопросу» 🙂
А вопрос был, но слишком уж глобальный, я не могу ответить, что главное в картинке, да что Вы…
Первое, что приходит в голову, наверное то, что меня больше всего заботит, и в чем чувствую себя не «на коне» 🙂
Круг пульсируюшего света. Раньше я по старой привычке называл это интерференцией — как свет то стихая, то вспыхивая обегает всё-всё на картинке.
Сезанн, да. Художник для художников.

Главное противоречие цивилизации — генетическая ненависть к труду — и неиссякаемая любовь к его продуктам. Отсюда требование справедливой(как можно больше!!!) платы за труд, все споры и неурядицы вокруг этого, известные нам по истории. И отсюда же старинная закоренелая ненависть большинства к людям творческим, исчезающему меньшинству, для которых их труд — не обуза, не обязанность, и не за плату, а радость и смысл жизни.
И тут противоречие — ненависть со стороны большинства — и их зависимость, потому что самое лучшее делает это меньшинство… эти мерзавцы и урррроды :-))
……………
Косвенный вывод — ничто в обществе существенно не изменится, если не произойдет «ГЕНЕТИЧЕСКИЙ СДВИГ» — преобладать начнет творческий труд. При этом изменится и отношение к собственности, прервется ряд общественных формаций, построенных на подневольном труде и жажде собственности(власти) — и только, если так, то человечество выйдет на новые пути…

……………….
И на сегодня всё.
Новый год. Будем жить, пока живется 🙂

……………

…………
Попалась на глаза. Люблю чернила.

………

И до весны здесь слов не будет, ну, не более 2-3 строчек 🙂 Только изображения!
…………………………………………………

………………………
ЧТО-ТО ОСТАЕТСЯ…

В старости нет преимущества перед молодостью, одни потери и мелкие неудобства.
Результат жизни мизерный, как бутылка с запиской, выброшенная на обочину, в канаву. И что-то себе остается, хотя непонятно – зачем… Умирать лучше опустошенным, полностью исчерпанным, иначе жаль не вышедших из строя частей организма, а также умственных приобретений, которые истлеют, в пустой мусор обратясь. Все-таки, два небольших приобретения я бы отметил.
Первое — странная способность понимать по лицам, по глазам гораздо больше, чем раньше. Приходит само, никого не научить, к тому же, опыт горький, потому что много видишь — мелкого. Человеки все, и ты такой…
Второе не греет, не обнадеживает, и не дается само собой, может придти, может и миновать. Особое понимание.
Мой учитель Мартинсон любил слово МАКРОСТРУКТУРА — он первый стал говорить о макроструктуре белков. Сколько верных слов уходит в неизвестность вместе с людьми их сказавшими… А потом эти же словечки, мысли возникают снова, и ни в одном глазу — никто не вспомнит, а человек за это слово, может, жизнь отдал…
Так вот, жизнь имеет макроструктуру. Архитектуру всего здания, общую форму, если проще. Откуда она берется, структура эта, чтобы в случае удачи развернуться? Думаю, из внутренней нашей энергии, страсти жить, которую мы наблюдаем в каждой травинке, а вовсе не являемся исключением во вселенной. Такова химия живого тела. Она живет в малейшем микробе, в червяке… и в нас с вами. Возможно, мы в недрах гигантского механизма, который ищет способы развития, и мы – одна из возможностей, может тупиковая. Биофизик Либерман считал, что всем этим движением управляет вычислительная машина, она перебирает нас и разумно бесчувственно удаляет, если не выпеклись, как хотела. Такая сволочь бездушная, как говорил мой герой Аркадий в романе «Вис виталис». Сволочь, не сволочь, но ясно, что лишена и проблесков любви и интереса к нам, когда мы кончиками лапок, коготками или пальчиками за нее цепляемся, в попытках выжить и сохраниться. Как детишки в концлагере – « я еще сильный, могу кровь давать…» Какая тут любовь, сочувствие, жалость – нас отбирают по принципам более жестоким и бездушным, чем наших друзей, которых по глупости «младшими» называем…
Наши лучшие и худшие порывы составляют периоды и циклы, витки спирали. Вот такое понимание. Может возникнуть. Однако, чаще и намека нет, одна мелкая предсмертная суета. Но сама возможность – радует…
Но чтоб это заметить в большом масштабе, и что особо важно — на себе! — требуется большой кусок времени. Пожалуйста, тебе его с охотой выдают… Но не бесплатно — стареешь… и теряешь возможность воспользоваться «макроструктурным» взглядом: ни ума, ни таланта, ни сил дополнительных на это уже не дадено.

Но есть небольшое утешение — можно рассказать.

Очень живые художественные описания, многостраничные, это что такое? Села, встала, съела, пришел-ушел, занавески задвинули, открыли, постелили, легли — и все это здорово написано! События непрестанные, небольшие, даже с тонкостями психологическими, всё — с тонкостями, а как же! Рассуждаем от Сократа до наших дней!
Но ощущение мелочной какой-то жизни, и вот она вся такая — да?..
Какого черта об этом писать?
Просто потому что «это и есть жисть», да? И читателю интересно, потому что на него похоже всё, да?
Много такого, такая лит-ра — умелая, профессиональная, художественная, и говорит нам — вот она жизнь, это вот мелкое копошение и есть главное! Вранье, художественное вранье, художественный понос и только.
ЗООЛОГИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
Это писать — лучше не писать.
Это я и так знаю и вижу вокруг себя. А то, что интересно — моментами, крупицами…
Никогда не любил идейную совлитературу, но эту… пуще того не люблю. Вы мне хоть миллион раз говорите — «это и есть жисть» — не поверю. Это реальность, а реальность — еще не жизнь. Это пыль, поверхностный слой, неглубокий слепок. А как написать Жизнь — особые моменты, повороты, резкие обстоятельства — и настоящие решения? Вот это интересно, и это сложно, потому что требует больших нервов, отдай часть жизни, да?.. И не везде, не каждый день происходит, а некоторым всю жизнь живи — так и не будет…
……………………………
Я Вам больше скажу, мысль совершенно непопулярную — литература должна быть ИДЕЙНОЙ. Но по особому идейной… Ничего в голову не приходит, разве что один рассказец, зато у Фолкнера — про собаку охотника. Когда все силы и средства не заиграны и не растасканы по мелочам да по кухням — а брошены на один образ, на одно СОСТОЯНИЕ. Тогда «кухня» отступит

Чтоб не сдох…

Два принципа, или правила для прозы есть. «Гласность» и «Бритва». Текст, который легко читается в голос, легко и глазами читается. Чтобы лился, без запинок и затычек, а сложности потом. Чтение вслух — последняя проверка.
А «Бритва» — никакого избытка, нервных клеток мало.
Осёл, всего меж двух стогов, и то от голода сдох.

Экспрессионисты…

Люблю этих художников, далеких от жизни, с их синими и красными лошадями…
Интересно, что они жили или очень мало или долго. В разных странах, разные люди… Смотрите сами.

1. Макс Бекман 84 года
2. Эрик Хеккель 87
3. Отто Дикс 78
4. Алексей Явленский 77
5. Василий Кандинский 78
6. Оскар Кокошка 94
7. Альфред Кубин 82
8. Август Макке 27
9. Франц Марк 36
10. А.Модильяни 36
11. Эдвард Мунк 81
12. Эмиль Нольде 89
13. Макс Пехштейн 74
14. Жорж Руо 87
15. Эгон Шиле 28
16.К.Шмидт-Ротлуф 92

Пруды, деревья, напоминающие водоросли, фигуры женщин без ничего, относящиеся скорей к мебели, чем к живым телам…
Вспоминается одно слово, сказанное женщиной по фамилии Бессонова, мне говорили потом – «классный искусствовед, как ты ее заполучил?»
И не старался, ей все было интересно, просто позвонил ей, и на моей выставке, на Вспольном 3, вечером мы пили чай, она смотрела… Говорит, немного похоже на покойного Алешу Паустовского, впрочем, другое… Потом я ездил к ней в музей, подарил первую книгу рассказов… Потом звонил, но никто не отвечал, и только через несколько лет узнал, что она умерла.
Я спросил ее на выставке, что это, имея в виду свой «стиль».
Сейчас мне смешно, а тогда не было. Она говорит — «это наш интимизм».
Мы отличаемся от немецких экспрессионистов — интимней их.
Зато они были открытей, свободней, жестче, деловитей…
И потому жили долго, а мы не можем.