Месяц: Июнь 2007

Существует заблуждение, что писателю или художнику нужно одобрение зрителей-читателей. Это не так. Стиль не есть поведение большинства. Творчество — один человек, и еще — один, и еще… и не более. Человек серьезный, глубоко погруженный в самоисследование, не замечает почти ничего. Самое лучшее, что может быть со стороны, это доброжелательное внимание немногих, тех, кто понимает или сочувствует.

Вообще-то их гораздо больше, но промежуточные стадии пришлось выпустить.
……………………………..

/////////////////////////////////////

/////////////////////////////////////

////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////

…………………………………………

………..
Что самое интересное для автора любой незначительной «штучки» — когда через ложную медь и царапины, грязь и пыль, пятна ржавчины и паутину… начинает пробивать что-то человеческое. Оттого испорченное, старенькое, грязненькое в сто раз интересней крахмальных занавесок.

Начиная свое новое дело, нужно пойти со всеми в толпе, в пыли, в общей колее, это мое правило. Что толку пыжиться, отвергнуть оценки мальчиков, только что школу кончивших, неумно и грубо — им говорить — «меня вот до Вашего рождения знали и любили А. И. Б…. Только нарвешься — » а кто такой А.?..» Обычное дело, и лишаешь себя многого. Я уж не говорю о глупости высокомерия, если в новой для себя области… Самое интересное, когда огромный разброс — один дает тебе кол, и другой, и третий… А потом вдруг выворачивается из-за угла семерка. И так все время — кол и семерка, кол и шестерка… Значения само по себе никакого, если о конкретной работе, но что-то значит… Значит — на верном пути. А если все тебе пять, четыре, пять… Дело плохо, кур во щи — попал в колею…

///////////////////

…………………
Завтра сделаю их поменьше.

…………………
Бывает неприятие плодотворное, отстаивание СВОЕГО. Бывает враждебное, но талантливое. Наконец, бывает неприятие крысиное, обнюхивание, — и понимание, что нечего сожрать…
Наш новый класс уже обнюхал интеллигенцию, и понял: поживиться почти нечем, кроме как проглотить тех, кто, дрожа от страха или счастья, сам лезет в глотку.

Как сказал мне один старый художник — «ты не зырь, не упирайся зенками, не ешь глазами — ходи себе, да посматривай, поглядывай…»

Люблю этих немцев, далеких от жизни, с их синими и красными лошадями…
Большинство из них жило очень долго. Хеккель, Дикс, Кубин, Нольде, Пехштейн и особенно К.Шмидт-Ротлуф, проживший 92 года! Пруды, вОды, деревья, напоминающие водоросли, фигуры женщин без ничего, относящиеся скорей к мебели, чем к живым телам…
Вспоминается одно слово, сказанное женщиной по фамилии Бессонова, мне говорили потом — классный искусствовед, как ты ее заполучил?
И не старался, ей все было интересно, просто позвонил ей, и на своей выставке, на Вспольном 3, вечером пили чай, она смотрела… Говорит, немного похоже на покойного Алешу Паустовского, впрочем другое… Потом я ездил к ней в Пушкинский музей, дарил свою первую книгу рассказов, потом звонил, но никто не отвечал, и только через несколько лет узнал, что она умерла.
Я спросил ее на выставке, что это, имея в виду свой «стиль». Сейчас мне смешно, а тогда не было.
Она говорит — «это наш ИНТИМИЗМ!»
Мы отличаемся от немецких экспрессионистов — интимней их. Они были открытей, свободней, жестче, деловитей…
И потому жили долго, а мы не можем.

………
Чуть получше. Как-нибудь вернусь, когда времени побольше…

……….
Для улучшения настроения по ночам являлся как Фредди к любителям слащавых букетиков {«зеергут, зеергут…» купались они в блаженстве среди своих, а я тут как тут со своими валенками, грязными тарелками да рыбьими скелетами… Наконец, они закрыли для меня свой сайт, а я, ища новой забавы, кинулся в самый темный угол кладовки, извлек оттуда несколько пластилиновых голов… Не пропадать же сердечным — отщелкал их со всех сторон, благо цифровик дозволяет. Давно забытые попытки… Недоделанный Роден.
Как отвлечение — годится. Если начну слепнуть, как Дегаз, буду лепить, хотя до его результата не дотянуться…

………….
(папочка успел поднабраться…)
……………
Теперь из жизни несалак (человеков): 14 июня в Пущино в гор. библиотеке(дом быта) в 17 часов, (а это 130 км от Москвы)состоится моя встреча с читателями по поводу выхода в свет романа «Вис виталис» на бумаге (немного, но теперь существует) и без повода тоже. Обычно я такие штуки не провожу, но пятая книга к чему-то уже обязывает. Попутно скажу пару слов о первых четырех книгах, поскольку их тираж настолько незначителен был, что вряд ли доступен за пределами Москвы и Московской области (и немного Питера).
Роман номинируется издательством на Букера, поэтому пару слов сказать все же придется. Хотя, разумеется, ничего не получит, но заставлю нескольких литераторов хотя бы просмотреть. Лет двадцать тому назад меня бы это порадовало.
Роман был закончен почти 12 лет тому назад, все эти годы был доступен в Интернете, но здесь такой длины тексты обычно не читают. Я не переживал, но в рамках своего жизненного плана хотел напечатать на бумаге заметным для интересующегося человека тиражом. А это от 100 экз. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и людей, доброжелательно ко мне относящихся, это удалось сделать, и теперь я спокоен относительно судьбы вещи, она существует. Все-таки Инет газообразен, при всех его достоинствах…
Я отдал роман в издательство без поправок, настолько он мне надоел, хотя должен признать, что сейчас никогда бы не взялся написать такую махину. Пора возвращаться к коротким текстам, делаю это с удовольствием, будто возвращаюсь домой, испытав свои возможности, что, наверное, было необходимо, но со временем потеряло смысл.
Я несколько раз писал о романе — это в сущности беллетризированное прощание с наукой, перечитывать не могу, поскольку давно потеряло значение для меня, но я не чувствую за текст стыда, он написан аккуратно и старательно, в меру моих сил. Что-то я написал бы сейчас ясней, прозрачней, но уже нет стимула что-то переделывать.
В общем, стремиться услышать меня не советую, давно разучился говорить больше десяти слов подряд, но добросовестность требует, чтобы это объявление было сделано. И я его делаю.
Скорей всего, мне придется написать себе конспектик, и я помещу его сюда.

……………

Ольга, моя соседка, целыми днями одиноким и больным людям помогает. Недавно встретил ее, тащит какие-то тюки своим старухам. Спрашивает, сколько за электричество плачу. Я сказал, она обрадовалась:
— Немного. Это Бог для людей электричество ворует.
— Зачем воровать, лучше бы дешевле сделал.
— Не может. Теперь власти не имеет. Но помогает людям – ворует понемножку.

Начитался стихов, наверное, не плохих (отдельное «не»), в духе позднего Бродского, но более от чувства, но — такого утонченного любования своим чувством, что ли… Кажется, человек живет-живет, делает свои практические дела, а по вечерам во вполне благоустроенном быте, потягивая из рюмочки что-то очень выдержанное, поигрывает мышкой, пописывает, рисует тут же на полях… Хочется чего-то заоблачно-красивого, томного…
Это в не плохом (снова отдельное «не») смысле литературное, вторично-третичное, и как к этому относиться, не знаю. Значит, никак и не отношусь, прочитаю, вздохну — красиво как! и забуду. Для меня эти — странные люди, состоящие из жесткой практичной сердцевины и туманно-красивой оболочки стихов и рисунков, томного изыска, которым себя окружают. Наверное можно и так. Но мне больше по душе вчерашний человек на передаче «жди меня», который сначала обменял свою большую квартиру на маленькую, чтобы помочь многодетной семье, потом отдал и маленькую, кому-то больше нуждающемуся и ушел в дом престарелых, но не выдержав среди старух, тоскливых и сплетничающих, напился и попал в наркологическую лечебницу, а оттуда, снова напившись, в вытрезвитель, а выйдя оттуда, понял, что ему некуда идти, и ночевал на лестницах… А потом нашел сестру, которую не видел сорок лет, и оказалось при их встрече, что он теплый, умный, образованный, порядочный человек, просто не умеющий жить в современном мире, не имевший того жесткого ядра, которое в нашей жизни просто необходимо иметь, чтобы не оказаться в канаве. Удивительно противные правила жизни, которым он, не осознавая, не подчинился, жил как умел, и уже пропадал. И я вижу среди людей вокруг меня — этих, и радуюсь, что они еще не все повымирали или перебиты. И все-таки тому, вчерашнему, повезло! я был на миг счастлив от этого… хотя это случайное счастье, ясное дело.
И этот человек, если бы писал стихи, то эти стихи были бы другие, в них не было бы изысканной оболочки, которую я ощущал сегодня рано утром, пока читал. Пусть менее умелые, они были бы мне интересней.

Мне недавно сказал один человек:
— В тебе нет главной черты писателя. И художника тоже.
-Только одной?
-Не ёрничай… но без нее пропадешь. Ты не хочешь интересным быть для читателя. Зрителя.
— Ну, я рисую, пишу…
— Что ТЕБЕ интересно, то и рисуешь, пишешь. А о нем, сердечном, думаешь?
Я стал думать, что же я думаю о нем… Молчу, так усердно думаю…
— Вот видишь! Хоть бы историйку забавную рассказал… или анекдот из жизни. Чтобы ОН тут же себя узнал! Или тебя… Посмеялся. Сказал, покачав головой, — «надо же, как бывает! Как славно, смешно, забавно, пусть печально иногда… живут люди на земле!..» Вот это у тебя — что нарисовано, к примеру?
— Сломанные заборы… в степи. В желтой степи.
-После Берлинской стены… Поня-я-тно. Это люди могут понять.
— Нет, она тогда еще была. Когда рисовал, не думал о ней. Когда думаю, картинок не пишу.
-Отчего же сломал забор?
— Красивше показалось. Цельный забор скучен — повторяемость… Острый, выразительный элемент нужен.
— А, понимаю, намек на кресты!
— Да что мне кресты! И не христианин я…
— Значит, из этих… Хотя у них тоже кресты… и полумесяцы…
— Отстаньте, надоели. Мне это ни к чему. Степь желтая, сломанный забор, темнеющее небо… Ничего не хотел. Ничего!
-Дурак ты, братец! А люди хотят о себе узнать, как славно они живут на земле…
-Да пропади они пропадом!
-Так ты, братец, еще и негодяй…
-Да, да, да! Пропадите Вы — с заборами, без заборов…
-Жаль, жаль… ушли те времена…
-И вообще, не забор это! Элемент, конструкция, выражающая нечто внутреннее…
— Расстегнулся, наконец! Вот за это и не любят тебя, не читают. Конструкция. Нечто внутреннее. Ишь, Кафка нашелся…
— Ну, и шли бы Вы…
— Феназепам прими. Жаль, ушли времена… Тогда бы ты шел, шел, шел… по своей степи. А заборчик мы починили бы…
-Ага, понятно… Не тыкайте мне!
-Да ладно, кукситься не надо, мы добрые теперь. Только веселей смотри, как много забавного, особенного в жизни — в ЖИЗНИ! понял? Ну, ты же медик, к примеру, был… и потом сколько всего перепробовал, историй знаешь — завались… Бабы, например… они же как семечки, лузгаешь, лузгаешь… Люди хотят о себе смешное или забавное узнать!
-Плевать я хотел, жизнь, жизнь… Я вот… Степь. Песок. Забор. Ничего от вас не хочу.
-Оттого и не нужен никому.
— Ну, и хрен с вами. Отстаньте. Степь. Забор. Дерево в ночи. Фонарь, бледные лица…
— Вот, вот, алкаш… Сто лет пройдет, все будет так… пока Вас не изничтожат…

……….

……………

***
Мы часто говорим о способностях, о таланте. Любим при случае упомянуть, что, мол, многое имели, да не свершилось, не суждено… Чем ближе к концу, тем смешней эта болтовня. Только то, что совершилось — было, остальное… даже смешно говорить… Тени, проблески, задатки, надежды… — все истлеет, растворится в могильной жиже. Человек — то, что с ним было, произошло, сделано, продумано и выражено, рассказано хотя бы одному человеку, остальное – чушь собачья.
Человек – это все сделанное им, и гнилье в деревянном ящике.
……………
(Паоло и Рем)

http://markovich.photophilia.net/v/slideshowapplet.html
на весь экран
Оставляю только ссылку а рассуждения по поводу — слишком печальны для ЖЖ