…………………….
Когда мне было семнадцать, я хотел стать писателем. Но я не знал, о чем писать. Все, что я знал, казалось неинтересным для рассказа. Я выдумал несколько историй, в духе Эдгара По, которого недавно прочитал. Больше всего меня волновал вопрос — есть ли у меня способности. Но я никому не показывал свои рассказы. Не поймут — обидно, а поймут — страшно, вдруг скажут: способностей-то нет, и тогда ничего не поделаешь…
А писать мне хотелось.
Тем временем школа кончилась, я поступил в университет. Буду врачом, я решил — врачу открываются людские тайны, тогда, может быть, мне будет о чем писать.
Теперь мне писать стало некогда.
В общежитии, где я жил, дежурил старик со спокойным добрым лицом. Он курил трубку. Как-то я услышал, что он свободно говорит по-английски с нашими филологами. Он меня заинтересовал, я решил познакомиться с ним.
Однажды вечером, когда он дежурил, я подошел к нему. Он оказался добрым человеком, и очень образованным. До войны он был журналистом, много писал. Теперь он получал пенсию, жил один.
Я решил показать ему свои рассказы.
Нет, эта мысль пришла ко мне не сразу, я долго говорил с ним и все больше убеждался, что такого умного человека мне видеть еще не приходилось. И я, наконец, сказал ему, что хотел бы стать писателем, но вот не знаю, способен к этому или нет.
Он не удивился, спокойно сказал: «Покажите мне, что вы пишете».
Я тут же принес, он стал читать.
Я смотрел на его спокойное лицо… Сначала у меня сердце сильно билось, а потом я успокоился — я доверял ему, как когда-то в детстве доверял старому врачу, который прикладывал ухо к моей тощей груди, и вокруг становилось так тихо, что слышно было звякание ложечки на кухне, отдаленные голоса… было спокойно…
Вот так я смотрел на него, а он читал.
Потом он отложил листочки и улыбнулся мне. «Пишите, пишите» — он сказал.
— Это плохо?..
— Это честно. Вы не понимаете, как это важно. Давать советы не берусь, только… не выдумывайте особенные слова, пусть все будет просто, но точно. И не так важно, что ЗА словами, важней то, что НАД ними.
Я не понял.
— Что у вас над этой строчкой — всего лишь другая, а должен быть воздух, понимаете,— простор, много места, чтобы свободно дышать, петь, не спотыкаться о слова… Тогда вы приведете читателя к смыслу, не измотаете его, ясно?.. К высшему смыслу…
Нет, я не понимал.
— Все ваши ощущения, страсть вложите не в отдельные слова, а в дыхание фразы, в интонацию, подъемы и спады… Трудно объяснить, может и не нужно всё это… — Он виновато смотрел на меня — морочит голову… — Напечатайте пореже… Читайте вслух, помогает… А главное — слушайте себя, слушайте…
Он улыбнулся — «больше ничего не знаю… старайтесь, обязательно старайтесь, пишите…
Вот и все. Он ничего не сказал мне про способности, пишите да пишите…
Больше мы с ним об этом не говорили, а потом меня перевели в другое общежитие, и я потерял старика из виду.
После этого разговора я долго не писал. Потом снова попробовал, втянулся, писал для себя… И постепенно стал догадываться, что он хотел мне объяснить.
Я понял, старик был молодец. Он мог бы разобрать мою рукопись по косточкам, но зачем это было делать?.. Он ведь сказал мне – пишите, а мог ничего не говорить! Я ждал похвалы, а напутствие мимо ушей пропустил.
И он поделился тем, что мучило самого, не иначе!.. И, может, потому он не писал, что о высокой цели думал? Ведь признался, что перестал писать…
А может все-таки писал?..
Кто теперь знает…