Рубрика: Uncategorized

……………………………….

Я редко это делаю, и вот ввязался в разговор о творчестве. Тут же пожалел. Люди все умные, знают про сознание и подсознание, и даже сверхсознание какое-то… Оказывается писатель боится чего-то, страшно боится, и оттого начинает писать каким-то ломаным жеманным языком, называется он «стёб». В виде глагола слово произносить не знаю как, неприлично получается. 🙂
Писатель сложные вещи стесняется просто писать, вдруг вылезет банальность, осмеют ведь! И пишет их вроде бы смеясь, вроде бы осмеивая, а сам — втайне, шопотом, подмигивая нам украдкой, — передает свой глубокий поспудный смысл.
Говорят, от страха и самозащиты. Непонятно тогда, зачем же творчество, в жизни этого «стёба» вроде бы навалом… Графоманы ничего не боятся, и это хорошо, за это уважаю графоманов. А почему не боятся? Потому что увлечены, любят свое творчество, им наплевать на читателя-зрителя, пишут себе и пишут, им нужно, вот и пишут(рисуют тоже).
А вот когда начинается — » а я способен?», «а я гожусь?» «Ну, как я, по-вашему?..»
Тогда конец радости творчества, наступают муки.
Это к сожалению неизбежно, но можно перемолоть, если отчаянно работать, сбивать масло ножками, ножками… Потом не то, чтобы поверишь в себя, но устаешь бояться, ни нервов ни сил на это не хватает. И начинаешь понимать, что я — это я, и каждая собачка гавкает по-своему, и малая и большая, и гавкнуть не так уж много времени остается… 🙂

……………………………………….
Монотопия.

……………………………..

……………………………………………..
Недавно умер Михаил Рогинский, замечательный человек и художник, я с ним немного общался в начале своей живописи, где-то в 1977-1978гг, показывал свои работы, и, конечно, смотрел его картины, мне все было в них интересно. В начале, потом я понял, что М.Р. — это немного не мое. Объясню. В одном из первых писем из Парижа Рогинский писал — » у нас живопись была — «мой мир», а здесь — просто живопись». Разумеется и «мой мир» и «просто живопись» — такие крайние точки на шкале, скорей абстракции, но все-таки разные художники на этой «шкале» в разных местах. Кандинский — это больше «просто живопись», он интересовался ее элементами. Пикассо — заглядывал сюда, хотя он потеплей. Миша Рогинский с его «Чайником» и «Спичками» — ближе к «моему миру» что бы он ни декларировал в разные времена. Тут видимо важно, сколько страсти и сердца художник вкладывает даже в простые элементы живописи (Кандинский), в свои почти лабораторные опыты (Сезанн). Если много вложено, «сердце» пробивает любую схему. На другом полюсе — «мой мир»: навскидку… Рембрандт из стариков, и многие наши художники 70-х годов, замечательная московская школа.
Головой никто не пишет картины, а если стараются, то… все зависит от того, что вложено: если много таланта, страсти, то происходит не «расширение области ума»(как я недавно прочитал на Палубе ВеГона), а скорей расширение области сердца, чувства на то, что умом понятно до конца быть не может. Чувство позволяет это сделать, хотя странным путем, вокруг да около истин 🙂
Оттого и был сильным художником Михаил Рогинский, что в самые свои «чисто художнические опыты», когда вроде бы только глаз и глаз, и удивление предметом, вложил несметные чувства, и потому в его работах образовался тот фон, тот глубинный слой, который и называется «мой мир». Никуда не денешься, истина в искусстве дается только через «мой мир», вопреки «головным намерениям».
Мне, откровенно говоря, ближе, когда люди не зажимают свое сердце в кулак, а сразу и прямо говорят чувством. Если сразу и прямо, то есть шанс, что не будет банальность. Только шанс, а больше никто не даст. Это риск, да, но кто боится, тот «стёбает». Почти все великое, что сделано в искусстве — просто, идет от искреннего переживания, от непосредственного чувства.

……………………………….
Умер старый кот Ксерокс. Вечером мы долго сидели с ним в мастерской. Он обычно прыгает на колени, сидит, смотрит в лицо, так мы разговариваем. Прыгнуть он уже не мог, я помог ему слегка. Посидели. Потом я ушел домой. Вернулся утром, его нет, значит, ушел через форточку в подвал. Месяца два не уходил, все слабел. А тут взял и ушел. Я нашел его в подвале мертвым. Славно жил, и хорошо умер.

……………………………..
Недавно сидели, пили чай с конфетами «Му-му» и рассуждали, какое время в жизни было для нас лично (с Ириной, женой) самое счастливое, спокойное и интересное. Конечно, так называемый Застой. Хотя помню, как злились и ругали власть, преследующую диссидентов. Было. Но мы работали, денег хватало, ездили каждый год в Крым, в Коктебель, в Алупку, в сущности, на копейки ездили и не тужили. Да, за кордон меня не пускали. А зачем? 🙂 Вот Ирина теперь пол-Европы объездила, и ничего хорошего там, у нас лучше 🙂 Хотя, конечно, бедней и грязней, но мы свободней живем. Пока что. Но скоро будем как в Европе жить. Мы платили за квартиру пять рублей, а теперь полторы тысячи, одну пенсию. Нам бежать за Европой и США — значит взять все худшее, так и будет. Потому что глупо и впопыхах, а о своем народе никто не думает.
Вот такой сугубо мещанский разговор происходил.
«Му-му» тоже не те, не те…
А о свободе даже не вспомнили, где она, свобода? что это?

1.
Итак, я здесь!

2.
И вот…

3.
И вот я здесь…

4.
(Откуда ты? Тебя уже не ждали…)

5.
И вот…

6.
И вот я здесь! Как можно описать те чувства…
…………………………
Классик московского концептуализма Лев Рубинштейн.
Смотрю через много лет. И по-прежнему думаю — «голый король, голый…» Хоть тысячу раз надувай щеки, это «липа». И хорошо, если обдуривал бы сознательно, тогда просто весельчак и ловкач, хуже — если серьезен. А он, похоже, серьезен, и действительно верит, что сказал новое слово.
Исследование границ дело интересное, полезное, только застревать на границе, мне кажется, не стоит. Погоня за новизной оборачивается нищетой содержания, а сколько ни говори про форму, она только форма. «Высший пилотаж» все-таки, когда форма как воздух, не чувствуешь, не замечаешь. (личное мнение)

……………………………………
Репетиция.

…………………………
Процарапывание масла до грунта обычное дело. Можно и ногтями 🙂

………………………………..
Картинка маслом на линолеуме. Был такой, на тканевой основе, очень хороший материал.

………………………………..

……………………..
Любовь в разглядыванию фрагментов сильна. %-(

………………………………….
Кое-как сшил две фотографии, что не сделаешь по причине ностальгии, то ли по УГЛУ, который был, то ли по времени, которое прошло… Картинки висят. Половина разбросана по чужим УГЛАМ, что в общем неплохо, но немного печально.

………………………….
Это к тексту о ТЕПЛОМ УГЛЕ.
Там была первая часть картинки, а вот я обнаружил вторую, на ней стол и стенка перед столом, с картинками.

……………………….

…………………………..

/////////////////////
В старости нет ни одного явного преимущества перед молодостью, ни по части ума, ни по таланту, одни потери и мелкие неудобства.
Так неужели ничего, и все зря?
Пожалуй, да. Греет только результат, мизерный, он как бутылка с запиской, выброшенная на обочину, в канаву, которая вдоль скоростного шоссе… или нашей сельской, в рытвинах, такая дорожка почему-то больше устраивает… а тебя увозят, увозят…
Все-таки две мелкие вещички я бы отметил. Первое — странная способность читать по лицам, по глазам гораздо больше, чем раньше. Не доверять словам, и даже поступки неоднозначно указывают, а вот по лицам, по глазам… Только, зачем? Этому не научаются, приходит само, и никого не научить, к тому же, довольно горький опыт, потому что много мелкого видишь — мелкого. Но люди, человеки все, и ты такой…
Второе, что и не греет, и не обнадеживает, и не дается как бы само собой, а может быть, может и не быть, но возможность, которую раньше просто НЕ реализовать было.
Мой учитель Мартинсон любил слово МАКРОСТРУКТУРА — он первый стал говорить о макроструктуре белков. Сколько верных хороших слов уходит в неизвестность вместе с людьми их выразившими… а потом эти же словечки, мысли возникают снова, и ни в одном глазу, конечно, — никто не помнит, что, вот, было уже, было, и человек жизнь за это отдал… Сволочная природа жизни налицо: Исключая мусор, который забивает баки истории и соответствующие ему наши мелкие черты — человек по своим возможностям гораздо глубже и значительней любой конкретной жизни, любой истории, в которую попадает как домашняя птица в суп.
Так вот, преодолевая старческие растекания по древу — макроструктуру имеет И конкретная наша жизнь, и наши лучшие и худшие порывы составляют периоды и циклы, и витки спирали. Но чтоб это заметить в большом масштабе, и на себе, что особо важно — на себе, {(( впрочем и некстати вопрос: зачем нам знание, которое к себе неприложимо 🙂 }- требуется большой кусок времени, и пожалуйста, тебе его с охотой выдают, но… приобретение не проходит безнаказанно, — стареешь и теряешь возможность воспользоваться макроструктурным взглядом, ни ума, ни таланта, ни сил на это дополнительных не дадено. Но есть теплое пятно — что-то можно рассказать. Но есть холодное пятно — трудно понять макроструктуру тому, у кого она еще в эмбриональном состоянии свернутая, лежит где-то, если придерживаться преформизма, а так и вовсе не лежит нигде. И как ему, лишенному и счастливому еще — понять? Опять же, бутылка с запиской в канаве…
А если конкретней? С чего начал, тем и кончил. Первая повесть «ЛЧК» — город заброшен, проваливается под землю. Повесть — «Последний дом» — последняя в цикле — и снова заброшен город, опять-таки проваливается под землю. Но если в начале — под влиянием природных сил, в основном, то в конце — чисто наше достижение, сами построили, сами провалили. Есть ли в этом оптимизьм?

……………………………..
Сегодня шел в мастерскую и думал о Хрюше, самом удивительном моем котике. Он убедил меня, что в речи главное не сами слова, а интонация, атмосфера, ритмы, звуки… Он говорил со мной на своем языке, долго, страстно, длинными периодами, бежит рядом и рассказывает, что было, пока меня не было… Он не мяукал, очень разнообразно говорил.
А я отвечал ему — «да, да, Хрюша, я понимаю тебя».

……………………………….
Претензия на многозначительность, оттого и отвергнута. И слишком много всего. Я уж не говорю о дизайне, о нем вообще нечего говорить 🙂

……………………….
Довольно обычные тетки Сезанна, (здесь он на полдороги еще), из них родились его знаменитые «Купальщицы», по пути к ним художник растерял почти все узнаваемые детали: странный мир, населенный странными существами, яблоки, которые нельзя есть, тетки, которых нельзя любить… Зато есть другое: атмосфера особой жизни, несомненные вещи исчезают, а незаметное привычному глазу, становится главным восприятием. Искусство говорит в полную силу, оно не фиксирует красоту мира, о которой мы знаем из самой жизни гораздо больше, оно показывает связи между вещами, которые вовсе не так очевидны, не каждому видны. Неочевидным и занимается искусство, оставив очевидное жизни.

………………………………….
Натюрморт с пластилиновой фигуркой кота.
В одном рассказике старик-журналист говорит начинающему писателю — » важно, не что у тебя на строчке, а что над ней…»
Случайные мысли по поводу, вокруг да около 🙂

…………………………………
Замечательная штука — черно-белая фотография, учиться ей не переучиться. Жаль, что «мыльницы» вытеснили из нашей жизни даже попытки осмысления мира. Но я вижу, с какой радостью люди показывают друг другу — «вот это я на развалинах Колизея… А вот это мы рядом со Сфинксом, ничего смотримся?» Нет, цветная фотография тоже ничего себе… Но я за черно-белую, она без иллюзии сотворчества. Или — да, или — нет.
Эта фотография, по большому счету неудачная, конечно. Просто, иногда автору кажется, что его личное восприятие разделяется окружающими легко и свободно. Признак непрофессионализма. Но если я скажу, что не поработал, искажая реальность в угоду своему чувству… это будет враньем беспардонным. 🙂 Усилия прилагал 🙂
А удалось или нет, другой вопрос.

………………………………….
Вот такая странная картинка у меня висит много лет. Это пастель на оргалите. Пастель вроде хрупкая техника, но вот на солидном шершавом основании, да еще прилично фиксированная… живет очень долго.

Когда я сам смотрю на нее, то объяснить не могу, где это происходит, почему интерьер и улица слились… Но мне приятно, что есть еще во мне что-то такое, что непонятно мне самому, а без этого жить было бы — ску-у-шно… 🙂

……………………
Великое искусство!

Два парня, будущие гении, их звали Ван Гог и ПольГоген, что-то не поделили. Мнения зрителей, наблюдающих эту историю, разделились — одни за Вана, другие Поля поддерживают. Вана защищают те, кто видел американский фильм, в котором он, до удивления похожий на себя, мечется — не знает о будущей славе, досконально рассказывает про картины, по письмам брату, и отрезает себе ухо в минуту отчаяния. Он так встретил этого Поля, так принял в своем доме в Арле!.. а тот, безобразник и бродяга, заносчивый силач. «И картины писать не умеет… да! — так сказал мне один интеллигентный человек, сторонник Вана, — они у него уже цвет потеряли и осыпаются…» Тут на него наскочил один из лагеря Поля и, с трудом себя сдерживая, говорит: «Мне странно слышать это — осыпаются… а ваш-то, ваш… у него трещины — во!» — и полпальца показывает. А тот ему в ответ…
Потом, правда, Ванины поклонники приуныли — смотрели фильм про Поля, французский, и некоторые даже не знают теперь, кто был прав. А нам это так важно знать… Вану страшно и больно, он выстрелил себе в живот, уходит жизнь беспорядочная и нескладная, несчастная жизнь. Все эскизы писал, а до картин так и не добрался. Но это он так считал, а эти-то, болельщики, они же все знают наперед, все!.. им чуть-чуть его жаль, в неведении мучился, но зато что дальше будет — ой-ой-ой… мировая слава… гений… Что Поль, что Поль… На своем дурацком острове, полуслепой, художник называется, умирает от последствий сифилиса или чего-то еще, тропического и запойного…
— Он нормальный зато, Поль, и жену имел, пусть туземную, а ваш-то Ван просто псих, уши резал и к проституткам таскался…
Представьте, идет вот такой спор, хотя много лет прошло, умерли эти двое. Ну, и что, если давно. Смерть весьма нужное для славы обстоятельство. С живыми у нас строже, а мертвые по особому списку идут. У них льготы, свое расписание… И все-таки важно их тоже на своих и чужих поделить — Ван, к примеру, ваш, а Поль — мой… И вот болельщики, собравшись густыми толпами, валят в музеи, смотрят на Ванины и Полины картины, которые почему-то рядом — и молчат. Думают:
— … Ван все-таки лучше, потому что обожает труд, руки рабочие и башмаки… А Поль — этих бездельниц таитянок, с моралью у них не того…
— … Нет, Поль, конечно, сильней, он с симпатией жизнь угнетенной колонии изображает… к фольклору ихнему уважение проявил…
Сзади кто-то хихикает — «мазня… и я так могу…» Болельщики хмурятся, шикают, все понимают, как же — смотрели, читали… Вот если б им похлопать гения по плечу -«Ваня, друг, держись, мировая слава обеспечена…» Ах, если б им жить тогда…
Тогда?.. А кто кричал тогда — «бей их…»? А потом шел в музей — постоять перед Лизой…

…………………………………
У меня не было сканера для пленки, но откуда-то достался кубик такой с зеркалами. Он ставится на стекло сканера.
Ужас! Ничего не получилось, видимо, нужно больше света, да и разрешение не удалось сделать таким. как нужно. Но потом, рассматривая эти картинки, я нашел в них свою прелесть, хотя они едва напоминают оригиналы. Одну привожу, потом я ее сканировал как следует, но получилось не интересно.

……………………………..
Ночная дорога, наверное. ПАСТЕЛЬ.

………………………………….
(ну, названия я так, шутя…)

……………………………………..
Женя, сестра моей бабки Фаины. Всю жизнь прожила в Петербурге -Петрограде-Ленинграде, выжила в блокаду, тушила «зажигалки» на крышах… Жила долго.

…………………..
Дух противоречия, как только мне говорят «красиво», я тут же ищу другое 🙂

…………………….
Ничего, кроме ностальгии, и по месту, и по времени.

……………………………..
Как я ни пытался обкорнать рисуночек — отступился. Хотя все понимаю… но теряю ТО настроение, с которым писалась вещь. Так и оставил.

………………………………….

………………….

……………………………….

…………………………………..

ГЕНЕРАЛЬНАЯ УБОРКА ПОМЕЩЕНИЯ.
Утром постучали в дверь. Представители мэрии (или мерии?)
— Что Вы думаете о нас?
— Не думаю о вас.
Дверь закрыл, пошел менять обложку в Перископе.
Поставил старенькую:

Заодно убрал про демократию, нельзя писать о том, что не любишь.
………………………..

……………………..
ШУТОЧКИ!!! ОТСТАВИТЬ!!!

………………………………….
Есть моменты в жизни, которые не повторяются НИКОГДА, это такие особые места — УГЛЫ. Когда удается собрать воедино в одном теплом укромном местечке все самое-самое, и тогда МОГУТ получиться — картины, книги, нормальные человеческие отношения. В сущности, не просто место, оттого и говорю — УГОЛ.
Когда все рядом — лежанка, подушка, за ней стол, машинка… тут же мольбертик небольшой… Темновато, очень тепло — и тихо-тихо…
Потом кажется, а что, собственно, отчего бы не собрать все снова, и комната найдется, и картинки повесишь, и подушку ту найдешь… может быть… и плед старый, и кот придет, мяукнет почти беззвучно, пристроится в ногах…
Нет, не придет…
И не соберется все вот так, чтобы воедино, чтобы все спелось и слилось, как когда-то получилось — БЫЛО…
Другое? Оно и есть другое, хотя, может, неплохое…

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Представьте себе, что Вас пригласили — на встречу, в кафе, на прогулку, поехать куда-то… довольно ограниченное время, хотя и насыщенное впечатлениями… И вот Вы возвращаетесь, и пишете, а Вы привыкли записывать свои впечатления — пишете, как было, что Вам показалось интересным… ну, самое-самое, если было, конечно. Такая не очень длинная запись, личный дневничок, что ли…
САМОЕ ОБЩЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ! Никто деталей не хочет, разве что самые яркие… Самое общее — ну, КАК ТАМ БЫЛО?
А пригласили Вас на жизнь. В сущности, короткая такая поездка, или встреча, прогулка… довольно ограниченное время, хотя и насыщенное впечатлениями… А, может, и не слишком уж насыщенное…
Вовсе не умные рассуждения от Вас ждут, а просто, коротко и выпукло — ЧТО ТАМ?..
Ну, как приходит откуда-то ваш хороший знакомый, друг или родственник, а Вы не смогли туда или не захотели, настроения не было, но место несомненно интересное… И Вы его спрашиваете — «ну, как?.. А он отвечает, да, знаешь…
……………………..
Не больше и не меньше.
Как Вам было, уютно, тепло, что видели, что ели, кого встретили там?
Хотели бы еще, или хватит, пожалуй?..
Много ли Вы встречали таких книг?
………………….
ПРИГЛАШЕНИЕ НА ЖИЗНЬ.
(Вопрос степени обобщения, на которую ты способен. Опыт, ум, талант, отношение ко всему… не знаю прямей вопроса, ответ на который так бы точно и прямо сказал, кто ты такой был. Наверное, оттого и отделываемся — анекдотами, смешками, умными рассуждениями, историйками про то-сё… Или огромными романами, широкими панорамами… что неплохо, конечно, но вообще-то затуманивает…
Общее впечатление, общая картина, что же было — в нескольких словах, страницах, картинках… Это в сущности недолго, и немного, если самое общее. И ЛИЧНОЕ, конечно, только личное. Но желательно, чтобы видно стало, чтобы другой тут же схватил, и зрительно, и зрительно, это самое сильное — зрительно… И сказал бы — а. вот оно что… Ну, не все, конечно, схватил, но главное, что было……………………….