Рубрика: Uncategorized

ХУДОЖНИКИ — «СЕМИДЕСЯТНИКИ» (РОССИЯ)

Разные по таланту, пристрастиям, взгляду на мир, эти наши художники оказались в 70-ые годы едины в одном — они не подчинились власти, диктату официально признанного направления в живописи. Многие из них погибли. Их живопись — талантливая, веселая, страшноватая — разная. Давайте, без искусствоведческой основательности и полемического задора, ВСПОМНИМ некоторых из них.
(текст Д.М.)
……………….
……………….

Владимир Пятницкий «ЯБЛОКО»
………………………………………………….

Владимир Пятницкий «Деревня Поповка»
……………………………………………….

Алексей Паустовский (сын писателя) «УЛИЦА»
…………………………………………..

Владлен Гаврильчик «Автопортрет»
……………………………………………………

Алексей Рапопорт «Семейный портрет»
………………………………………………….

ОДИН ЛЮБИТЕЛЬ СОБАК…


…………………………….
В 1997 году, я помню точно, тогда начинал свой альманах «Перископ» в Сети, меня попросил один большой любитель животных — нарисуй мне двух играющих собак.
Сначала я согласился, потому что люблю собак, отчего не нарисовать… Потом забыл, дела с альманахом съели время. А когда вспомнил, через год примерно, тот любитель и заказчик умер. Внезапно скончался, средних лет человек. Сейчас у нас смерть помолодела. Жаль, я так и не нарисовал для него. Стал перебирать наброски, и набрел на один — собаки не собаки, а какие-то существа, то ли играют, то ли дерутся…
Но слишком уж подробно выписаны глазки-лапки, аж противно. Я убрал лишнее Фотошопом, и остались — просто какие-то существа. Пусть будут. Я смотрю на них, и вспоминаю того человека. Ему бы не понравилось. И все-таки — вспоминаю. Умереть в сорок печальней, чем в самом начале жизни. Что-то начато, уже умеешь — и вот тебе раз!..

П Р О К А З А


……………………………….
Знаю, знаю, не для слабонервных. В 1962 году я учился на пятом курсе в Тарту, и нас возили в Эстонский лепрозорий.
Эстония одно из мест, где эндемически существует проказа. Тогда было примерно 1 случай в год, сейчас не знаю. Тогда и лечить их не умели, было какое-то хальмугровое масло, насколько помню, оно задерживало процесс. Теперь само заболевание не считается особо заразным, и лечится сильными антибиотиками. Но я застал еще ТОТ период. Потом написал о нем рассказ. Меня поразило мужество этих людей, они строили себе домики и даже образовывали семьи.
Мне до сих пор иногда снится то солнечное утро, майское, и это место. Там было страшно, но осталось и другое ощущение — силы человеческого духа.
Одного из больных, звали его, кажется, ТЫну,(?) я написал по памяти через много лет. Правой кисти не было, я убрал в темноту. Он был веселый малый, смеялся, хотя смотреть на это было страшно.
Это одно из сильнейших впечатлений моей жизни.
Я понял тогда, как мне в жизни повезло.

ДЕВУШКА и ЦВЕТОК


……………………………..
Подарили мне бумажку, я всегда с благодарностью принимаю. Но такая желтая! что я с ней делать буду? Лежит.
Пришло время, бумаги никакой, из красок — пара акварельных «кирпичиков» детских… Значит, служи, бумажка, как сумеешь.
………..
А сейчас, как начинаю ныть — «того нет, другого нет, краски-холсты дороги…» — так сразу вспоминаю время, когда так сильно хотелось рисовать, что все стены в ванной разрисовал, и вообще — все стены… Выезжая из квартиры печалился о стенах только, а новый жилец говорит — ерунда, мигом обдеру и заклею. Действительно, дел-то на один день…

КОГДА ЖАРА…


………………………..
глаза лезут на лоб, но по одному. Кстати, у меня есть рассказик про идиота, самое странное лицо, которое я видел. А всего лишь глаза на сантиметр ниже были, чем я ожидал их встретить, рассчитывая на норму. Точность природы поразительна, но незаметна, а как увидишь отклонение, так и ах!..
(цв. бумага, перо, ч/чернила, люблю их больше туши — мажутся привольно)

МОЙ ДРУГ БАРБОСКА (в голодной юности)


…………………………………….
Никогда у нас не было породистых собак и кошек. Брали с улицы — тех, кому хуже всего. Когда уже мимо пройти невозможно. Если удавалось спасти, они потом расцветали, и оказывались и красивыми, и умными… И ни на кого не похожими.

С К О Р Б Ь


…………………………………….
Я не символист, просто вспомнилось. В детстве смотрел старые журналы, «НИВУ», например, и там было много репродукций немецких символистов — «Страсть», «Похоть», «Зависть». Была там и «Скорбь»
Потом я узнал, что мало кто избежал этих тем, вот и у Ван Гога есть своя «Скорбь», так себе рисунок, но старательный. И я нарисовал. Для архива сгодится.

ПЕЙЗАЖ С КОЛЕСОМ (из серии)


…………….
Бумага, мелки, акварель, пастель…
Смешанная техника.
………
Сначала это было «колесо обзора», потом мне показалось интересным поместить просто колесо в реальный пейзаж. Такой вот структурный элемент. Зачем, объяснить Вам не могу, думаю, соответствовало настроению. Сделана была большая серия этих пейзажей. 90-ые годы

НА ДОРОГЕ

………….

Голубя раздавили. Колесом впечатали крыло в асфальт, шея в крови. Он на спине — бьется, выгибается, встать не может. Увидел меня — затих… И вдруг отлепил крыло, перевернулся, на лапки встал. Стоит покачиваясь… Рядом на синем инее четкий отпечаток крыла, как след давно умершей птицы. А голубь еще жив. Покачнулся, пошел к придорожным кустам. Все уверенней идет, все быстрей. Дошел, упал — замер, сразу горсткой помятых перьев стал — из них клюв раскрытый торчит, в него влетают снежинки…
Сухой снег милосердно засыпал птицу. След крыла на дороге посветлел и растаял. Только розовое пятно упорно пробивалось на поверхность, смущало бездумную белизну…
А я шел и думал — почему я такой трус? И жить боюсь, и умереть боюсь…

ПОСМОТРИМ?..

………..

Он выглянул на свет и подумал: «Ну, посмотрим…» Тут его подхватила большая рука в резиновой перчатке и голос сказал: «Отчего малыш молчит?..» Рука схватила его за ноги и высоко подняла вниз головой, а другая звонко шлепнула по заднице. Он подумал: «Все равно покоя не дадут» -и нехотя заплакал. «Теперь все в порядке, покажите его матери». Что ж, посмотрим… Мать ему понравилась — похожа на него, только побольше.
Он рос и научился говорить, чтобы выражать свои мысли вслух. Никто больше не поднимал его за ноги, но иногда его шлепали, а он с досадой думал — ну вот, опять… Однажды мать принесла книжку и сказала — учись читать сам. Он видел — взрослые читают, и решил — что ж, посмотрим… На обложке был нарисован человек в мохнатых шкурах и нелепой высокой шапке. «Это Робинзон Крузо, — сказала мать, — он жил на необитаемом острове и выжил…» Ну, посмотрим. Он узнал буквы и стал читать по складам, а когда дочитал книжку, то начал сначала и свободно прочитал всю историю.
— А я бы выжил? — думал он в темноте, перед сном. — И где взять такой остров?..
Однажды мать сказала:
— Теперь пора в школу, хочешь учиться?
Он умел читать и считать, и не понимал, как этому можно учиться заново.
— Там будут учить и другим вещам, — объяснила мать.
— Как жить на необитаемом острове?
Мать усмехнулась и не ответила.
Он был отличником. Звенел звонок — он шел домой и в тишине читал, делал уроки. «Иди есть» — и он шел есть, а потом гулял в старинном парке у моря, сосредоточенный, с плотно сжатыми губами. «Вот так гулял Робинзон по своему острову…» Школа кончилась, и надо было начинать самостоятельную жизнь, а для этого — общаться с людьми. Ну что ж, надо так надо. Посмотрим… Некоторые считали его веселым и общительным, он добросовестно истощал свое терпение, слушал чужие глупости и говорил их сам, смеялся… а потом уходил к себе. Он влюбился в девушку, а она его не любила. Он страдал, долго лежал без сна, смотрел в черноту… «И все-таки интересно, что будет дальше. Посмотрим, посмотрим…» И почти успокоенный засыпал.
Потом он работал, женился, у него были дети — жизнь затащила его в свой водоворот. В нем проснулась отчаянная энергия и радость простой нерассуждающей жизни, проходящей в исполнении различных дел и удовольствиях в свободное время. Иногда он оставался один, озирался и думал:
— Прекрасно, прекрасно… что там еще? Посмотрим… —
и все, что происходило, казалось представлением, устроенным специально для него. На его остров приезжали дикари, иногда веселые и добрые, иногда опасные, но они съедят, кого хотят съесть, сядут в пирОги и исчезнут, а он останется…
Люди менялись, время шло, и очертания его острова стали проступать все ясней, через пелену лет и временные декорации. Ушла жена, выросли дети, и он стал не нужен им, работа оказалась суетливым и никчемным занятием — Сегодня уничтожало следы вчерашнего дня, потом выходило Завтра, и про Сегодня уже говорили — «Вчера…» Он все чаще вспоминал мать и большую книгу, первую в жизни…
Наконец, он остался один и вздохнул с облегчением. Посмотрим! Теперь, как в детстве, можно спокойно подумать. Но мысли его были смутны и печальны. Жизнь ничего не прояснила для него, может быть, запутала? Как все ясно было у Робинзона… Может, еще что-то будет? Посмотрим?
Он закрыл глаза.
Его подхватила большая рука, и чей-то голос спросил:
— Отчего старик замолчал?
Он подумал:
— Все равно покоя не дадут…» — и умер.
Тело его осталось на земле, а дух начал стремительно подниматься, земля превратилась в крошечный шарик и исчезла…
— Ну что же… посмотрим?..

АСЯ


…………………………………….
Картон, масло.
80-ые годы

ОБЪЯСНЕНИЕ

Журнал у меня типа художественно-литературного альманаха, я стараюсь придерживаться этой линии.
Иногда, к сожалению, отвлекаюсь на всякого рода злободневные темы. И каждый раз сожалею об этом.
В дальнейшем постараюсь не отвлекаться 🙂
ARS LONGA VITA BREVIS EST

ИЗ СЕРИИ » ПОДВАЛЫ» (фрагмент картинки)


…………………..
Бумага, пастель.
Некоторая мягкость-расплывчатость достигается (в основном) за счет сильной фиксации водным клеевым раствором (пульверизатором, естественно)
Содержания этой картины рассказать не могу. Это была серия работ, в которой люди сидели за столами, ели, пили чаи или водку, разговаривали и спорили, спали… ждали чего-то или кого-то… и все это происходило в странных, видимо, подвальных помещениях. Наверное потому, что здесь ДОСТАТЬ не могли. Мечта того времени, начала 80-х годов, которая потом у меня сменилась бурными надеждами… и теперь снова мир СВОИХ ЛЮДЕЙ (это важно — своих!) сужается до подвальных помещений. Впрочем, эти подвалы никогда не были у меня ограниченным пространством, из них шли многочисленные ходы, куда-то еще, это была целая система жизни. Потом эти ходы были описаны в повести «ЛЧК», они проходили под городом, в котором почти не осталось людей, одни старики, их коты и собаки.
http://www.periscope.ru/lchk0.htm
Но это не была антиутопия, это был, да, оставленный и разрушенный мир, но в нем сохранились тепло, покой и добрые отношения между людьми. Оказывается, то была — идиллия.