День: 26.07.2013

Смотрел биографии двух великих физиков — Гельмгольца и Лоренца. Поразительная мощь творчества, невообразимое многообразие у Гельмгольца, и все до сих пор живет и будет жить. И Лоренц, который фактически сделал основы современной физики, на него опирались такие как Эйнштейн… Но не об этом я. Образ жизни этих людей мне глубоко симпатичен. Сравниваю его с современной толчеей, когда, сделав чуть-чуть, напыжившись, тут же бегут себя рекламировать… Сплошные тусовки, хохочущие рожи, столы накрытые, и фотки, фотки, фотки… как мы весело и легко живем!.. А что сделали, с чем вошли в культуру? Удивительная живость при полном или почти полном ничтожестве. Мне говорят, такое теперь время, себя не похвалишь, никто тебя и не заметит, нужно громче кричать, чтобы обернулись, удивились… К счастью, в науке не совсем так, хотя… почитайте откровения Уотсона и Крика, действительно способных парней, но как они отпихивали, расталкивали тех, на кого опирались. И сравните это с тем, что говорил Эйнштейн на могиле Лоренца, — с полным пониманием, что сам он «стоял на плечах гигантов». А нам почти всем, со своими более чем скромными результатами, что делать — да молчать и потихоньку сопеть в своих углах, рук не покладая…

////////////////////////////////////////////////

/////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

//////////////////////////////////////////////////

/////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////

/////////////////////////////////////////////////

//////////////////////////////////////////////////

//////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////////

////////////////////////////////////////////////////

//////////////////////////////////////////////////////

Люди, которые сыграли в моей жизни самую значительную роль, сыграли одновременно и отрицательную: отодвинули меня от многих возможностей, которые сделали бы меня, как теперь говорят, «более успешным». Но рассмотрев некоторые из этих непройденных путей-дорожек, чувствую отвращение к ним, так что не о чем жалеть. Но, видимо, сам выбор одной из возможностей несет в себе много печали, даже если все остальное не было бы лучше.

Так уж случилось

В воскресенье мы с папой ходим к морю. А в субботу утром мы дома, все вместе. Но по утрам у мамы болит голова, у нее низкое давление. А у бабки просто плохое настроение. А у нас с папой хорошее, они нас не понимают. И мы все спорим, немного ругаемся, а к обеду миримся.
Сегодня мама говорит, я совсем недавно родилась, и почему со мной все именно так случилось? Могло не быть этой войны, все бы шло тихо, мирно…
А я был бы?
Наша жизнь вообще случайность, папа говорит, и то, что ты у нас появился, тоже случай, мог быть другой человек.
Но они бы его также назвали — давно готовились, и решили. В нашем городе когда-то жил мальчик, его звали как меня, он маме в детстве нравился очень. Я его никогда не видел, мама рассказывала, его взяли в армию, и он сразу погиб. Утонул.
Странно, во время войны, и утонул?
Он плыл на корабле из Таллинна. Корабль немцы потопили, а он плавать не умел.
И мне досталось его имя. Мама хотела, чтобы у человека все было красиво, имя тоже. Откуда она знала, что я буду такой?
Папа говорит, не знала, но догадывалась, это генетика, в каждом записано, какой он будет, и какие дети, все уже известно. Кроме случая. Важно, какой подвернется случай.
Ты всегда надеялся неизвестно на что, мама говорит, она верит только в свои силы.
Бабка ни во что не верит, она вздыхает — где моя жизнь… А деда я не видел, он умер до войны. В нем все было красиво, бабка говорит, но его имя тебе не подошло бы, теперь другие времена. Его звали Соломон, это уж, конечно, слишком. Его так не случайно назвали, у него дед был — Шлема. Тогда можно было так называть, а теперь не стоит, и мне дали другое имя.
Чтобы не дразнить гусей, говорит папа.
Не стоило дразнить, соглашается мама, а бабушка вздыхает — у него все было красиво… И я, конечно, похож на него, это генетика. Но как случилось, что именно я его внук, а не какой-нибудь другой мальчик?
Я думал все утро, почему так получилось, ведь меня могло и не быть, а он сидел бы здесь и смотрел в окно. А может она?
Дочки не могло быть, мама говорит, она знает.
Откуда ты берешь это, папа говорит, еще запросто может быть.
Нет уж, хватит, и так сумасшедший дом, он меня замучил своими вопросами, что и как, а я и сама не знаю, почему все так со мной получилось…
По-моему, все неплохо, а? — папа почему-то начинает злиться, дрыгает ногой, он так всегда, если не по нем.
Я вовсе ничего не хочу сказать такого, просто непонятно все.
Наоборот, мне все теперь понятно!. — и папа уходит, но недалеко, садится за стол, ему опять Ленина нужно переписывать. Он смотрит в книжку, потом пишет в тетрадь красивым почерком, он работает.
Дед так никогда не поступал, вздыхает бабушка, в воскресные дни какая работа… Он мне руки целовал, и платья покупал.
Ах, мам, говорит мама, совсем не все так солнечно было, про Берточку вспомни…
Что, что Берточка… подумаешь, ничего у них не было.
И она уходит на кухню, ей расхотелось спорить, надо готовить обед.
Сумасшедший дом, говорит мама, никакой памяти ни у кого, и тоже идет готовить еду.
Я остаюсь один, у окна, тот мальчик с моим именем давно умер, захлебнулся в ледяной воде. Мне становится холодно, хотя топят. А как бы он, если б остался жить, и был бы у них вместо меня… как бы с ними уживался?
Тебе предстоят трудности, говорит мама, главное — верить в свои силы.
Все-таки важен случай, вздыхает папа.
Мы пообедали, они давно не ругаются, играют в шашки. Бабушка приносит им чай, а мне компот из слив, потому что давно в уборную не ходил.
Тебе клизму, что ли, делать, думает мама.
Клизма это хорошо, говорит папа, современная медицина не отрицает клизмочку.
Не надо клизму, лучше компот.

«Кто раз пришёл в соприкосновение с человеком первоклассным, у того духовный масштаб изменён навсегда — тот пережил самое интересное, что может дать жизнь…».
Герман Гельмгольц, физик, врач, физиолог и психолог. По широте знаний и достижений мало кто может сравниться с ним.
Из своего очень скромного опыта могу сказать — да, если что нас учит и как-то изменяет, то это общение с выдающимся человеком, и сильно повезло тому, кто такого общения удостоился.
И бывают времена, как наше, например, когда нет таких вот крупных и разносторонних фигур, как Г.Гельмгольц, и вырастать, развиваться гораздо сложней становится.