Месяц: Ноябрь 2012

…………….
Да, люблю тишину… Не нужно ни воевать, ни отвоевывать, с сожалением и сомнением отношусь в политической борьбе, обычно это грызня мерзавцев, и в редчайших случаях появляется нормальный человек. Занимайтесь собой, господа, мне кажется, это важней всего. И будьте здоровы, это еще важней 🙂

Жизнь полосами шла. То лучше, то хуже, потом снова светлей, теплей… Опять потемнело… И так всегда.
Люди, которые вокруг нас жили, живые люди!.. разъехались, или умерли, или мы разошлись по разным путям. Говорят, в России надо долго жить, тогда что-то может получиться. Это про общую-то жизнь? Скучно ею жить, скучно – всё повторяется…
Что останется?.. — трава, холм, река течет за холмом…
Но этого достаточно, чтобы свою жизнь прожить.
А потом старость в дверях… или в окне?.. и уже неважно, что вокруг. Нет, интерес какой-то есть, но участвовать не стремишься — слишком много знаешь о тщетности усилий. Тысячелетняя махина, ее разложение — неизбежная беда, заразная болезнь.
Мир меняется, но его не изменить.
Наверное, за это старых не любят, и поделом – слишком много видели и знают, повторы на лету узнают. Помню, на зачете по анатомии… Профессор шутить любил – едва появишься в дверях, швыряет в тебя костью – «правая?.. левая?» Того, кто замешкается, сразу выставлял…
Вот и нам, кидают современность, как кость, навстречу, в лицо…
И ты, немало поживший, сходу узнаешь – было!…

/////////////////////
Жизнь стоит на нескольких простых опорах, так мне говорят торжествующие недоумки — «без материальных основ нет жизни и развития…» Сказали бы сразу – нет власти… Мне неохота их костыли перечислять, противно, дутые герои, даже сами фамилии и перечисления их дурацких дел мертвы и неприятны. Еще мне говорили, что одни вещи живы, а другие мертвы, но и это не так, например, в человеке примерно столько же мертвого, сколько в камне, к тому же гораздо больше мертвой воды. Вода подвижна, но при этом мертва, движение путают с жизнью. Чем быстрей, значит, суетишься, размахиваешь руками, болтаешь вздор, банальности… тем ты живей, да? Вода бессмысленно быстра, как многие люди, и в ней нет памяти, вернее, ее память так быстротечна, что помнить о себе невозможно даже самой воде. А вот камень помнит долго, с камнями легче, чем с водой. У них долговременная память, как у меня. С ними есть о чем поговорить, что вспомнить, а с водой не о чем вспоминать, если сама себя не помнит. Также трудно с людьми стало, они уже при жизни мертвы. Нет, с ними еще хуже, чем с камнями, потому что с виду живы, сначала это обескураживает. Они к своей мертвечине привыкли, а я привыкнуть не сумел, и не хотел, что скрывать. У меня общения с людьми не получается, потому что презираю общие входы и выходы, двери, которые они любят, уважают — в молельни, бордели, бедламы… к современным страхам и заботам, как выжить любой ценой…
И для меня осталась одна дверь – выйти из общего ума, жить собой, и теми вещами, которые живы. Я начал так жить. Нет, не решал, само получилось.

/////////////////
Сначала смотрю на окна. Первое дело – окна, хотя не забываю о траве, кустах, листьях, солнце и ветре, правда, ветер я не вижу, но чувствую и слышу. Ветер главная причина того, что события следуют друг за другом. Они говорят – время, я говорю – ветер. Время я не ощущаю, что оно такое, никто не может объяснить. Все меняется, потому что время течет… или бежит?.. а время меняется, потому что события происходят?.. Чушь собачья! Искать то, что само себя не проявляет, бесполезное занятие. Я вижу знакомое лицо, потом оно становится чуть другим, шире или уже, мне говорят – «время…» трясут брюхом, разводят руками в стороны, как в цирке кланяются после трюка – широкая улыбка и ожидание аплодисментов. Они говорят про себя «мы разумные…», надувают щеки, кичатся своим устройством. Вот пусть и ловят время, а по мне, так лучше ловить блох в шкуре, как делают звери. И слушать ветер, как умеют слепые, повернув глаза внутрь себя.
Но слепые не видят окон, а окна после возвращения важней всего. Надо узнать окно, иначе не вернешься в дом, и можно попасть во власть людей, которым нужно приколоть тебя в гербарий, с подписью – «Человек, выживший из ума…» Раньше так делали с большой охотой, потом перестали делать, хотя и неохотно… врачей немного поругали… А сейчас снова надумали лечить, так что снова нужно молчать, и делать вид, что живешь как все…
Я не любитель борьбы за справедливость — в чудеса не верю, не спорщик, мне в жизни нужен минимум – чтобы не били, и забыли… И чтоб с вопросами не приставали, а то ведь придется правду говорить, это мой закон, а нарушать свои законы большой грех, я не привык. И не люблю крикунов, столько раз видел, чем кончают, — в лучшем случае, поспорят, покричат, и по теплым квартирам разойдутся. А в худшем… давно известное предательство умных да разумных, наряженных в дорогие пиджаки, и с галстуками – поводками накоротке… Или поза побежденного перед торжествующими жлобами, хамами, холопами, жирными попами…
Идите к черту, лучше не знать, не помнить вас, гулять меж трех домов, с трудом добираться до своей норы… но быть свободным, пусть умирающим от старости и бессилия художником.
Да, лишился памяти, ближайшие события не помню, хоть плачь!.. Сначала испугался, а потом с удивлением чувствую, ничего важного не потерял, всё, что люблю, по-прежнему со мной – животные и растения, старые вещи, некоторые люди, и мне есть, о чем с ними говорить.
А сегодняшний день – он мне не нужен, мой мир выстроен без него.
Однажды мне пришло в голову, что не я, а мир сходит с ума.
Если мир безумен, что же нам делать?
Одни отвечают — жрать, жрать и жрать. Смотрите, кошка ест, она голодна. Загорается дом. Кошка ест все быстрей, ее тревога усиливает действующее желание, это физиология.
Другие отвечают — если дом горит, надо не жрать, а рисовать, вечные дела нужней всего, они пожар переживут.
Третьи… они доказывают, что если мир безумен, нужно безумней его стать.
Но некоторые ни туда, ни сюда… Кошку не забудьте, говорят — вытащите кошку из огня. Эти симпатичней всех. Но лучше на эту тему помолчать. Декларации и обещания – пустой звук.
Делай, что можешь, и постарайся в общую помойку не попасть.

///////////////////
Снова стою за деревом, наблюдаю, как новое племя вытаптывает землю, где расположен мой дом. Он здесь, я уверен, это мне поблажка, подсказка, фора дана — очерчены в памяти границы, но штрихом, пунктиром, расплывчато, туманно… мой треугольник, черт возьми!.. Что это, милость, скидка, правило насмешливой игры… или подлость?.. Нет, проще – так сложилось, случилось, это лучшее объяснение для меня. Случилось как получилось. Тогда я знаю, с кем бороться, кого побеждать – себя и больше никого.
Ведь все же не потерялся, не исчез — вернулся в единственное место, которое можно трогать, и узнать… Это успокаивает и бесит одновременно, хотя и смешно. Такое не в первый раз со мной: в общих чертах помню, детали ускользают, например, куда шел в прошлый раз, и где нашел дверь. Ирония жизни – то самое стремление к обобщению, без которого картина невозможна, теперь проникло в жизнь, в текущий день, и я беспомощен в нем. Он требует мелочного педантизма, который ненавижу на холсте.
И все же хромая память утешает, до сих пор не пропал, и теперь доберусь.
Место, кажется, слегка изменилось?.. Нет, я верю в незыблемость правил, как в то, что земля не может даже на миг остановиться: мой дом по-прежнему на месте. Словно негласный договор заключен с непонятными мне силами. А взамен веду себя, как полагается нормальному человеку, подчиняюсь обстоятельствам, если сильней меня. Руки вверх перед реальностью, она всегда докажет тебе, что существует. Но это только часть меня, опрокинутая в текущий день, а за спиной моя держава, в ней живет сопротивление, ожесточенное и молчаливое, – в траве, в каждом листе, стволе дерева, во всех живых существах, и я своею жизнью поддерживаю их борьбу. Живи и поддерживай жизнь как можешь, и не будешь одинок. А люди давно предали себя, согласились на коммуналку ради комфорта… Кругом ежедневно и ежечасно совершается предательство, люди борются за существование – и предают жизнь, потому обречены. Вот и придумывают себе, в страхе, загробное продолжение. И тут же подскакивают к ним, заглядывают в лица мошенники-попы, ненавижу их! Нелепые басни о будущем блаженстве даже хуже, чем заталкивание в сегодняшнюю сутолоку и грязь. Религии – худшие из обманов, которые подсовывают нам вместо настоящей жизни, которая в нас! Только в нас!

…………………………………
Надо признать, пока везет, — почти всегда возвращаюсь в довольно равнодушную среду. Не ждут, но и не очень злятся, когда напоминаю о своем существовании слабыми движениями. А я помню, так со мной уже было, ничего страшного не случилось, и успокаиваюсь. Уверен, что отошел недалеко, и в этих трех домах, которые вижу, находится моя дверь, и стены. Убежище мое.
Иногда я помню, откуда вышел, но всё чаще забываю. Как просто там, у себя – бежал, не зная дома, скользил по кривой улочке, смеялся, молодой… Или серьезный разговор с собой, отчего колеблешься как лист на ветру между живописью и прозой, тоже неразрешимый вопрос. Имеют смысл только неразрешимые вопросы, недостижимые цели, а все остальное – бред временный, суета сует… И вдруг тяжелый толчок в плечо, приехали… В самом интересном месте пространство дрогнет — обратно выпадаю. Пора охотиться за едой?.. На дворе… каком еще дворе!?.. хмурый день… галоши, тяжесть в ногах, и тут же неприятности — думать о пище, где спать, как бороться с холодом…
Хорошо бы перед исчезновением запомнить одну-две детали текущего дня… Но я неисправим, про безопасность постоянно забываю. А потом хожу вокруг да около этих домов и вычисляю, где мое жилье… Записывать адрес?.. бесполезно, записочки куда-то исчезают, а расспрашивать… опасно, опасно… Но я все равно расспрашиваю, глаз наметан, тяготею к плохо одетым, к бомжам, роющимся в помойке. Отверженные — братья мои.
Иногда это занимательно, своего рода детектив, игра, но чаще неприятно, даже страшно – можно остаться под открытым небом, а ведь не всегда тепло, в природе происходят смены под влиянием ветров, нагоняющих погоду. Знаю, знаю, есть теории о движении земли вокруг солнца, когда-то увлекался… а потом понял, может, и правда, но неважная деталь: никогда не видел, чтобы земля вращалась вокруг чего-либо, не ощущал, а мне привычней говорить о простых вещах, от которых зависит жизнь. Например, про ветер я могу сказать многое.
Они говорят время, я говорю – ветер. Он сдувает все, что плохо лежит, и со мной остается Сегодня, Завтра, и — Мой Остров.
Сегодня удерживается потому, что я ухватился за него обеими лапами и держу. Как только явился, выпал, немедленно хватаюсь. Есть подозрение, что существует еще Завтра, но оно пока не живо, не мертво – дремлет где-то, иногда махнет хвостом, чтобы сегодняшние дела не казались уж совсем ненужными, иначе, зачем есть, думать о крыше, стенах, своей двери, если не будет Завтра?.. На один день всего хватит, и пищи не надо, и без крыши перетерплю. Пока еще дремлет где-то мое Завтра, тощий хвостик, хиленькие лапки… А вот Остров – главное, что имею. Его тоже вроде бы нет, но к нему можно вернуться, пусть на время, а потом обязательно обратно падаешь. Правильней говорить – выпадаешь, привычка; вокруг каждого дела, пристрастия или заблуждения, образуются со временем свои слова, жаргон, некоторые считают, новый язык… вот и у меня свои.
Сегодняшний день – проходной двор, замусоренный донельзя, но из него ведут пути в другие мои места, это важно, поэтому приходится терпеть, ждать, когда меня стукнет в очередной раз, застыну на месте с открытым ртом, и буду уже не здесь…

///////////////////////

Людям трудно отвечать на общие вопросы. Если конкретно, сразу оживляются – ведь каждый как-то жил, искал еду, ел, спал, любимых убивал… разговоры всякие… Про конкретное понимают с полуслова. Но вот зачем все было?.. – вопрос ставит в тупик. Юлят, морщатся, отругиваются, уходят… «сам не знаешь, что ли…»
Однажды осторожно попытался выведать «зачем» у одного значительного человека – уверенный мужественный баритон. А он, скривившись, будто я о чем-то неприличном, бросил – «а ни за чем…» И я тут же отступил: понял, что задел, а это не бывает просто так. Значит, правду сказал… или напротив, отчаянно врет; и то и другое говорит о важности вопроса, и что может быть несколько ответов. Значит, понимают? И все равно вот так живут?
Что тебе до них, если сам забываешь простую вещь — ГДЕ?.. Где я живу?..
Ведь кажется, проще простого, общий коммунальный мир, спроси, может кто-то вспомнит, ответит…
А потом кинутся лечить?..
Я знаю, скажете – «старик… время… уже не так…»
Вчера не так, а завтра снова так, страна такая.
Когда такие мысли, говорю себе — ничего, скоро кончится, всё забудется…
Отец был прав – «останется трава», я истину чувствую кончиками пальцев.
И все же, есть место, которое без меня было бы чуть-чуть другим.
Хотя своим меня не считает.
Скажи им – не поверят, смеяться будут…
Дураки.

…………………………………………….
Ясно, я не новый здесь — исчезал по своим делам, гулял по интересам…
Но пришлось вернуться, вижу — мир населен похожими на меня, но чуждыми существами, зверями их не назовешь, зверей уважаю…
Покрапал немного дождь и перестал, темнело… исчезли приземистые тупорылые женщины, которые время от времени проходили мимо, небось поспешили жарить ужин… иногда пробегали дети, не замечая меня, и мне пришло в голову, что они меня не видят, я прозрачен для их глаз. Но один из них, замедлив бег, скосил глаза, как на необычно ведущее себя существо, так я посмотрел бы на знакомую собаку, которая рядом с деревом мочится на открытом месте. Вот и я что-то делаю не так, парень заметил это.
Я здесь не чужой. Я странный. Странный страшней чужого.
В сущности они правы, странные люди вносят сумятицу в налаженную жизнь. Поэтому каждый раз не знаю, чем кончатся мои расспросы. Нужно уверенно двигаться, спокойно говорить, тогда они перестанут наблюдать, косить глазами, а если кинутся бить, то без азарта, спокойствие заразительно. Меня окружают те, кто меня не помнит, не знает, разве что некоторые и чуть-чуть, по внешности, фигуре… и если не науськают их, то останутся равнодушны, вроде ни пользы от меня, ни вреда… Но если скажут им — «не наш!» — тут же кинутся истреблять. Они не злы, скорей темны, доверчивы, легко внушаемы. Поэтому я должен искать молча… или очень осторожно рисковать – задавать короткие вежливые как бы вскользь вопросы. Лучше, если в руке бутылка пива, полупустая… это они сходу понимают… ну, воды налей, если пива нет… А заподозрят что-то, тут же окрысятся, обычный ответ на непонятное, и последствия непредсказуемы. Обозлятся, обнаружив странность.
А для странного человека вся жизнь здесь странна, необъяснима…
Вся жизнь устроена неправильно!
А где она, правильная?..

………………………………….
Не знаю, никогда о такой не слышал.

…………….
Бывают времена ключей от запоров и замков, сейчас другие подступают – запоров от всех ключей, торжество идиотов без памяти и зрения.
Но свой-то ключ пуще глаза береги, он всегда нужен!
Если сберег свой ключ, дверь к нему найдется.
Выходя из дома я бережно запираю дверь, и чтобы поверить в этот факт, событие, основу надежности, совершаю несколько известных мне одному действий. Они странны, бессмысленны, но обязательны — совершив их правильно, надолго запомню, и никогда не забуду про ключ, вокруг которого ритуал совершался. Они сильны, эти движения, запоминаются даже среди ежеминутно текущей мусорной жизни; идиотизм выживания трудно чем-то перешибить, кроме чистокровной бессмыслицы. В результате таких действий ежедневные глупости бледнеют, отступают…
………………
Если быть искренним, а честность мой основной закон… приходится признать, что все главное в текущей жизни, или «сегодняшнем дне» – бессмысленно, так что не стоит корить себя за несколько странных движений, которые помогают удержаться на поверхности. Я и не корю, и оправдываться не собираюсь. Время отнимают?.. У меня нет времени. Не в том смысле, что мало, – я с ним не знаком, моя жизнь бредет по иным путям, ощупывает другие вехи, они чужды времени. Шоссе с односторонним движением, вот что такое время, а у меня движение другое.
Вы думаете, вот дурак, или старик спятил?. Очнитесь, вы каждый день совершаете действия и ритуалы, которые еще бессмысленней, чем мои магические жесты вокруг ключа. Я хоть знаю, за что борюсь, за свой дом и покой, а вы… бьете поклоны, слюнявите кусок дерева, надеясь на бессмертие, вот глупость!.. Или поддакиваете мерзавцам, выклянчивая подачку.
(из повести )

Ненавижу пиджаки. И галстуки — короткие поводки. Никогда их не носил. Зато один раз в жизни напялил бабочку, уговорили… Ничего хорошего не вышло, все равно развелся.

………..
Да, повесть набросал, построил как-то, надеюсь к Новому году закончить.

…………….
Пришлось смягчить цвет, самой работы давно не вижу, а на репродукции красный просто сиял 🙂 Ладно, пусть повисит.

Стою за деревом, смотрю как дикари разгуливают по моему острову. С утра наблюдаю за ними, сегодня они не злобны, скорей доверчивы, простоваты. Несчастны в своей темноте и погруженности в минутные потребности. Иногда без видимых причин сердятся друг на друга, но стычки ограничиваются громкими разговорами и криками, они толкают друг друга в плечо, хлопают по спине, постоянно пьют из белых и цветных бутылок… Иногда дружелюбие переходит в раздражение. Тогда вмешиваются женщины – приземистые, плотные, они разводят спорщиков в разные стороны.
Свое состояние я бы сравнил с тем, которое каждый знает – после тяжелого дневного сна просыпаетесь на закате, долго лежите, переживая последние крохи видения, которое оставило за собой тяжелый липкий след.
Сегодня закат необычно долог, сумерки всё не кончаются, место на горизонте, где утонуло солнце, светится, и это свечение распространяется на полнеба.
Не помню, куда идти, но не боюсь — как-нибудь найду… Авось да небось…
Понемногу вспыхивает свет в окнах…
Вся моя надежда – на свет.

Жизнь полосами шла. То лучше, то хуже, потом снова светлей, теплей… Опять потемнело… И так всегда.
Люди, которые вокруг нас жили, живые люди!.. разъехались, или умерли, или мы с ними разошлись по разным путям. Говорят, в России надо долго жить, тогда что-то может получиться. Это про общую-то жизнь? Скучно ею жить, скучно – всё повторяется.
Что останется?.. — трава, холм, река течет за холмом…
Но этого достаточно, чтобы свою жизнь прожить.
А потом старость в дверях… или в окне?.. и уже неважно, что вокруг. Нет, интерес какой-то еще есть, но участвовать не стремишься — слишком много знаешь о тщетности усилий. Тысячелетняя махина, ее разложение — неизбежная беда, заразная болезнь.
Мир меняется, но его не изменить.
Наверное, за это старых не любят, и поделом – слишком много видели и знают, повторы на летУ узнают. Помню, на зачете по анатомии… Профессор шутить любил – едва появишься в дверях, швыряет тебе кость – «правая или левая?» Того, кто замешкается, сразу выставлял.
Вот и нам, кидают современность, как кость, навстречу, и сходу узнаешь – было!
Раньше стариков душили или оставляли умирать одних. И теперь оставляют, а если не оставляют, они сами остаются. Приходит момент – пора… Рождается особое понимание того, что раньше – намеком, пунктиром, бесцельным разговором, неприложимой теорией было… ведь любим поболтать о том, о сём… Дальше одному, самому… Нет, и раньше иногда — ледяным сквознячком, но втайне, в глубине, а кругом смеются, по плечу хлопают… и забываешь… А теперь – тихое, холодное, тяжелым комом в животе, будто всегда там жило, только дремало.
И уже нет спорщиков, попутчиков, провожатых, друзей, врагов…
Одному так одному.

Но мы еще живы, поговорим лучше о вещах, которые окружают нас, они многое могут рассказать. Пространство вещей и сами вещи. Если только вещи, то скука плоская, если только пространство — то скука и тоскливый страх, особенно русское пространство, низкий плоский горизонт, опустевшие поля… Но если есть между ними связь, между вещами и пространством, то чем еще ее можно уловить, запечатлеть, кроме как простым изображением?.. Что еще поможет выжить, если отношения людей ничтожны, холодны, почти все существующее неразумно, но место свое имеет… Главный признак распада жизни — вытеснение чувства безразличием.
Может, поэтому мы любим некоторые вещи, которыми давно владеем, считаем их друзьями, родным окружением, пусть небольшой, но теплой оболочкой – и не так остро до нас доходит, что мы уйдем, истлеют наши игрушки… Когда-нибудь начнется серьезный разговор больших пространств, но мы о нем не узнаем – ни-че-го… И это к лучшему, вечность да бесконечность для жизни чужды и ненавистны.
Но мы и в своих пределах больно уж мельчим, мало кто обладает дальним зрением.
В живописи не так. Бывает, даже крохотные подвижки пробуждают давно дремавшие воспоминания, движение вглубь, и пределов ему нет. Часто это результат заступания художника за грань привычного… тогда вдруг что-то новое выскочит из-за угла…

…………………………..
Но беспокойство меня не оставляет…
Хотя знаю, нельзя торопиться, наблюдаю потихоньку за людьми, веду с ними разговоры, которые мне не интересны, ведь куда интересней наблюдать закат или слушать, как шевелится и вздыхает трава.. Листья легким шуршанием встречают меня, трава молчит, но я вижу, что знает и помнит… и я молчу с ними, мне хорошо, потому что есть еще на свете что-то вечное, или почти вечное, так мне говорил отец, я это помню всегда. С другой стороны, если сравнить мою судьбу с жизнью бабочки или муравья, или даже кота, то я могу считаться вечным, ведь через меня проходят многие поколения этих существ. Если я знаю о них один, то это всегда печально. То, что отразилось хотя бы в двух парах глаз, уже не в единственном числе. То, что не в единственном числе, хоть и не вечно, но дольше живет. Я в это верил, а теперь все меньше, потому что вижу — на людей мало надежды, отражаться в их глазах немногим важней, чем смотреть на свое отражение в воде. Важней смотреть на листья и траву, пусть они не видят, не знают меня, главное, что после меня останется что-то вечное, или почти вечное…
Но от людей зависит, где я буду ночевать, и эти пустые расспросы при возвращении — расплата за высокомерие и отделенную от окружающих жизнь. От окружающих узнаю многие, пусть мелкие, но нужные подробности текущей жизни, осторожно, чтобы не поняли, проникаю в их зрачки, понемногу выспрашиваю, где мое жилье… Не все вопросы в этом мире уместны. Я только о жилье, чтобы не ставить в трудное положение ни себя, ни других. Так, чтобы не разобрались, не заподозрили, это важно. Я имею в виду свою память и зрение. Вот если не увижу свет в окне, наступит конец. Но пока я вижу, могу рисовать и писать слова.

…………………………..
Темнеет, в окнах бесшумно и мгновенно возникают огоньки, и вот я в сумерках стою один. Темнота помогает мне, а солнце, особенно на закате, мешает: оконные провалы попеременно, то один, то другой, искрами источают свет, он сыплется бенгальскими огнями, и я ничего не вижу, кроме сияния. Но это быстро проходит, сумеркам спасибо, с ними легче разглядеть, совсем темное окно или в глубине светится, и если светится, то не мое. Есть вещи, которые я знаю точно. Я один, и возвращаюсь к себе – один. Это никогда меня не подводило, никогда. Как может человек быть не один, если рождается один и так же умирает, простая истина, с которой живу. Многие, как услышат, начинают кривляться – «всем известное старье …» Знать и помнить ничего не значит, важно, с чем живешь.
Я знаю, если свет в окне, то не для меня он светит.

…………………………………………
Но в самом начале, сразу после возвращения, я не гляжу на людей, чем меньше на них смотришь, тем лучше, они реже замечают тебя, и не пристанут с вопросами, в которых обычно скрытая угроза – ты чужой. Нет, они знают, что где-то здесь каморку имеешь, но зачем бродишь без цели, которую они могли бы оценить, признать? Люди как звери, если не встречаешься с ними глазами, то спокойней жить. Нельзя смотреть в лицо, тем более, в глаза, то есть, попадать в зрачок, а если попадешь, то они мигом вспомнят о тебе, начнутся расспросы и приставания. Художник старый, что ты делаешь здесь? Уйди на покой!.. Некоторые спрашивают, почему не уезжаешь, ведь ТАМ вас кормят задарма, если свой? А ты там свой, а здесь чужой, мы все другие!
Так что лучше глаза в сторону, чтобы не было приставаний и допросов, отчего скитаешься меж трех домов, занят рассматриванием местного населения. Но встречаются такие, которые не прощают сам вид фигуры, профиль, наклон головы, одежду, и сразу бдительно пристают. Тогда я молчу и улыбаюсь.
Я нигде не свой.
……………………………….
Сначала смотрю на окна. Первое дело – окна, хотя не забываю о траве, кустах, листьях, солнце и ветре, правда, ветер я не вижу, но чувствую и слышу. Ветер главная причина того, что события следуют друг за другом. Они говорят – время, я говорю – ветер. Время я не ощущаю, что о нем говорить. Оно никак себя не проявляет, а искать то, что себя не проявляет, бесполезное занятие. Я вижу знакомое лицо, потом оно становится чуть другим, шире или уже, мне говорят – «время…» и разводят руками в стороны, как в цирке кланяются после трюка – широкая улыбка и ожидание аплодисментов. Они говорят про себя «мы разумные…», надувают щеки, кичатся своим устройством. Вот пусть и ловят время, а по мне, так лучше давить блох в шкуре, как делают звери. И слушать ветер, как умеют слепые, повернув глаза внутрь себя.
Но слепые не видят окон, а окна после возвращения важней всего. Надо узнать окно, иначе не вернешься в дом, и можно попасть во власть людей, которым нужно приколоть тебя в гербарий, с подписью – «Человек, выживший из ума…» Раньше так делали с большой охотой, потом перестали делать, хотя и неохотно… врачей немного поругали… А сейчас снова решили больных лечить, так что снова нужно молчать, и делать вид, что живешь как все…
Я не любитель борьбы за справедливость — в чудеса не верю, не спорщик, мне в жизни нужен минимум – чтобы не били, и забыли… И чтоб с вопросами не приставали, а то ведь придется правду говорить, это мой закон, а нарушать свои законы большой грех, я не привык. И не люблю крикунов, столько раз видел, чем кончают, — в лучшем случае, поспорят, покричат, и по теплым квартирам разойдутся. А в худшем… давно известное предательство умных да разумных, наряженных в мантии и тоги. Или поза побежденного перед торжествующими жлобами, хамами, холопами, жирными попами…
Идите к черту, лучше не знать, не помнить вас, гулять меж трех домов, с трудом добираться до своей норы… но быть свободным, пусть умирающим от старости и бессилия художником.
Да, лишился памяти, ближайшие события не помню, хоть плачь!.. Сначала испугался, а потом с удивлением чувствую, ничего важного не потерял, всё, что люблю, по-прежнему со мной – животные и растения, старые любимые вещи и некоторые люди, и мне есть, о чем с ними говорить. А сегодняшний день – он мне не нужен, мой мир выстроен без него.
Однажды мне пришло в голову, что не я, а мир сходит с ума.
Если мир безумен, что же нам делать?
Одни отвечают — жрать, жрать и жрать. Смотрите, кошка ест, она голодна. Загорается дом. Кошка ест все быстрей, ее тревога усиливает действующее желание, это физиология.
Другие отвечают — если дом горит, надо не жрать, а рисовать, вечные дела нужней всего, они пожар переживут.
Третьи… они доказывают, что если мир безумен, нужно безумней его стать.
Но некоторые ни туда, ни сюда… Кошку не забудьте, говорят — вытащите кошку из огня. Эти симпатичней всех. Но лучше на эту тему помолчать. Декларации и обещания – пустой звук.
Делай, что можешь, и постарайся в общую помойку не попасть.