День: 13.04.2009

………………………….

Был у меня приятель, старше меня лет на двадцать, он сидел в лагере в сталинские времена.
Когда входил в столовую, то обязательно выбирал столик в углу.
А я мог обедать в середине зала. Он это понять не мог. А я его не понимал.
А теперь и я – хочу в угол, подальше от хамства, внушений, наскоков, всучивания ненужного товара и прочей наглости.
Назад к закрытости.
Мне говорят, против времени не получится.
Время делают люди.
Если сильно захочешь, то получится.
И время чуть-чуть изменится…
А многим думается, что можно и невинность соблюсти, и капитал приобрести…

Было лучше, потом хуже, потом — светлей, теплей… И снова потемнело… И так всегда.
Люди, которые вокруг нас жили, разъехались, или умерли, или мы с ними разошлись по своим путям.
Говорят, в России надо жить долго, только тогда что-то может получиться.
Но долго жить скучно, все повторяется.
Остается только — трава, холм, река течет под холмом…
Но этого достаточно, чтобы жить.

………………………………………

Висела на первой выставке в Манеже, «АРТ-МИФ».
Год забыл, давно.
Я пришел посмотреть. Увидел, прошелся по огромному помещению (потом оно сгорело), вернулся, еще раз посмотрел… После этого я еще кое-что выставлял в Москве, но перелом в отношении к выставкам произошел на «Арт-Мифе».
Cтал меньше выставлять, неохотно, а потом и вовсе перестал.
Трудно объяснить в чем дело. Вроде бы висела на обозрение всем, и в то же время — закрыта…
У меня довольно много таких работ оказалось. Не в том дело, что лучше-хуже, а в том, что закрыты, погружены в себя. Так мне показалось тогда, и думаю, что я прав.
А в Интернете мне понравилось. В нем нет непосредственного контакта картинок со зрителем, и «выставка» легче переносится. Я не так болею за работы, которым посторонний интерес… как бы не нужен.
Мне говорили, что настоящие художники так не поступают. Ну, что поделаешь… 🙂

Читаю:
«О мудрости Иеговы свидетельствует даже состав морской воды…»
Речь о фитопланктоне, вырабатывающем половину кислорода, которым дышим.
Ощущение плотной перегородки между нами.
С понятной мне стороны — пытаются исследовать, понять планктон… и приспособить к собственным нуждам. Тоже не лучшее отношение, пусть живет планктон как ему хочется… Но все-таки — понятно.
А с другой, совсем непонятной стороны — хвалят Иегову за то, что, видите ли, создал — для нас! — такой планктон…

Молодые коты и кошки приносят бумажку. Я бросаю, они бегут за ней, хватают зубами, когтями, ловко подбрасывают… а потом несут ее ко мне в зубах, чтобы снова бросил. Некоторые кладут бумажку передо мной, другие делают вид, что принесли не мне, положат поблизости и отвернутся. А сами следят, возьму или не возьму. Так мы играем.
Ими надо восторгаться, не забывать хвалить, иначе играть перестанут.
А к году почти все перестают, скучнеют, у них проблемы переходного возраста — их не признают ни коты, ни кошки.
А потом начинают презирать глупые простые игры.
Но некоторые кошки играют всю жизнь.

Когда позарез нужно похвалить, а не хочется, говорят — «замечательный…»
Наш замечательный мастер. Наш местный гений…
А теперь говорят – «культовый»…
И я тут же вижу огромный зал, сцену и беснующихся девок, качающихся, машущих руками…

Я повторю вам правила, которые знают все коты –
К опасности лицом, особенно если знаешь ее в лицо.
К неожиданности — боком, и посматривай, поглядывай, чтобы неожиданность не стала опасностью.
А к хорошим новостям задом поворачивайся. Пусть сами тебя догонят.

Два принципа, или правила для прозы есть. «Гласность» и «Бритва».
Текст, который легко читается в голос, легко и глазами читается. Чтобы лился, без запинок и затычек, а сложности потом. Чтение вслух — последняя проверка.
А «Бритва» — никакого избытка, нервных клеток мало.
Осёл, всего меж двух стогов, и то от голода сдох.

Люблю этих художников, далеких от жизни, с их синими и красными лошадями…
Интересно, что они жили или очень мало или долго. В разных странах, разные люди… Смотрите сами.

1. Макс Бекман 84 года
2. Эрик Хеккель 87
3. Отто Дикс 78
4. Алексей Явленский 77
5. Василий Кандинский 78
6. Оскар Кокошка 94
7. Альфред Кубин 82
8. Август Макке 27
9. Франц Марк 36
10. А.Модильяни 36
11. Эдвард Мунк 81
12. Эмиль Нольде 89
13. Макс Пехштейн 74
14. Жорж Руо 87
15. Эгон Шиле 28
16.К.Шмидт-Ротлуф 92

Пруды, деревья, напоминающие водоросли, фигуры женщин без ничего, относящиеся скорей к мебели, чем к живым телам…
Вспоминается одно слово, сказанное женщиной по фамилии Бессонова, Марина… Мне говорили потом — «классный искусствовед, как ты ее заполучил?»
И не старался, ей все было интересно, просто позвонил ей, и на моей выставке, на Вспольном 3, вечером мы пили чай, она смотрела… Говорит, немного похоже на покойного Алешу Паустовского, впрочем, другое… Потом я ездил к ней в музей, подарил первую книгу рассказов… Потом звонил, но никто не отвечал, и только через несколько лет узнал, что она умерла.
Я спросил ее на выставке, что это, имея в виду свой «стиль».
Сейчас мне смешно, а тогда не было. Она говорит — «это наш интимизм».
Наверное, пошутила, хотя доля истины в этой шутке была.
Мы отличаемся от немецких экспрессионистов — интимней их.
Зато они были открытей, свободней, жестче, деловитей…
И, может, потому жили долго, а мы не можем.

Искренность – форма бесстрашия. Бывают и другие формы, например, ярость неразумная, благородные порывы, самоотверженность… да мало ли… Искренность — форма бесстрашия, которая к искусству имеет самое близкое отношение. А вычурность формы, нарочитая сложность, высокопарность, грубость, словесный понос, заумь, выдаваемая за мудрость, ложная многозначительность — все это формы страха. Что скажут, как оценят, напечатают ли… в ногу ли со временем идешь или отстал безнадежно… Достаточно ли мудро… И еще сто причин.
Вопрос искренности центральный в искусстве, потому что без нее… Можешь дойти до высокого предела, но дальше ни-ни…

Кошка открывает дверь, толкает или тянет на себя, при этом проявляет чудеса изобретательности, заново изобретая рычаг.
Но закрыть за собой дверь… Никогда!
Но этого и многим людям не дано.

Я долго переписывался с одним человеком, который был умен, разумно скроен, но какое-то сомнение в нем все время копошилось. Уехал из России, жил в Израиле, потом в Париже… И всю жизнь крутился рядом с художниками, с одной целью — доказать, что нет ни искренности, ни страсти, ни чистого наслаждения цветом, а только самолюбие, расчет и жажда славы. И очень удачные приводил примеры, разве этого всего нет, разве мало?..
Но ему очень хотелось, чтобы это было — ВСЁ! — он успокоился бы.
В конце концов, он выдохся, и начал делать то, к чему был способен изначально — торговать углем со своей бывшей родиной, благо дешево продавали, и можно было у себя дорого продать.
Разбогател, купил дом и сдает его в наем, этим живет.
Удалось ли ему доказать себе, что НИЧЕГО НЕТ — не знаю, человек тайна. И зачем ему надо было?
Мучило почему-то…
А я не верил, что он может всерьез так думать. Усмехался сначала, потом злился…
Наверное, я был глупей его.
Мы ругались в письмах, потом друг другу надоели.

К старости лишаешься иллюзий, картинка общественной жизни представляется мрачноватой. Одни проходимцы сменяют других, а на волне их грызни некоторые преступления вскрываются и наказываются, людям даются обещания… Первое время новые чуть осторожней, потом то же самое. Главное достижение демократии в том, что в борьбе за первые места новые проходимцы используют, кроме обычных средств, еще и законы — бьют тяжелыми томами по головам самых засидевшихся и проворовавшихся, и освобождают места себе…
А потом все снова…