Месяц: Май 2008

Благодаря журналу «Топос» появилась девятая часть моих небольших заметок о том, о сём…
http://topos.ru/article/6289
Причем, с картинками.
………………………….
ИСТИННО ВЕРУЕТ (я мало таких людей встречал)

Ольга, моя соседка, целыми днями одиноким и больным людям помогает. Недавно встретил ее, тащит какие-то тюки своим старухам. Спрашивает, сколько за электричество плачу. Я сказал, она обрадовалась:
– Немного. Это Бог для людей электричество ворует.
– Зачем воровать, лучше бы дешевле сделал.
– Не может. Власти не имеет. Но помогает людям – ворует понемножку.
……………………………….
……………………………….
КОГДА МЫ БЫЛИ МОЛОДЫМИ…

Никакой чуши. Умно думали, и говорили.
Постарели – умней не стали, только хитрей.
Не в этом дело…
В юности мы уверены были, что нас любят и ждут. Не чушь, и не глупость это – одна из форм необходимых заблуждений. То, что позволяет делать самое нужное на земле – не приносящие простой непосредственной пользы вещи.

…………
Восьмимесячная крошка Ассоль была соблазнена или даже изнасилована страшным Борисом, о котором я много писал. (Самый популярный мужик в доме, включая подвал)
И я боялся, что придется вызывать ветеринара, делать кесарево сечение, потому что родить Ассоль не сможет. Родила, и без особых трудов. Где-то в траве, наверное, у дома. Пришла заметно похудевшая, поела и спокойно легла спать. А на следующий день притащила мертвого котенка, явно недоношенного. Положила, и пошла к тарелке с едой. Вечером принесла второго, такого же нежизнеспособного, мертвого. Это всё или есть еще?.. Дело закончилось, она довольна и не страдает.

Очень давно у меня была знакомая, а у той хорошая подруга, веселая толстуха, художница, которая писала очень неплохие натюрмортики, дарила их знакомым, а сама работала ночным сторожем. Представьте, и тогда некоторые художники думали о деньгах, и как бы продать свои картинки, купить чаю или водки, или даже хлеба, и так бывало. И тут вспоминается мне Сезанн, который всегда спрашивал у начинающих художников, есть ли у них какая-нибудь иная, кроме живописи, возможность заполучить деньги на хлеб или даже водку, вернее, вино, французы ведь пьют вино, но это неважно. Но я отвлекся, я про подругу моей знакомой начал, она обычно отвечала на жалобы — «нету денег!!!»
простой, непонятной и глупой фразой —
«привяжите к ж. веник…»
Но только художникам так отвечала. Наверное, был в этом тайный смысл, я думаю, ведь недаром она работала ночным сторожем…
Вот какие глупости из быстротекущей жизни крепко запоминаются! Это, наверное, ужасно — вдруг на «смертном одре» вспомнится такая вот фразочка…
А может легче будет помирать, смешней…

…………………
Поменял. Вот так спокойнее.

…………………
В детстве они играли и спали в этой корзинке, теперь иногда вспоминают — залезают в нее вдвоем и сидят, хотя с трудом помещаются.

…………..
Хокусай поближе к тарелке, а Гюльчатай тянет к приключениям…
(только для ЖЖ)

………………..
Продолжим наши игры…

……….

………………..

……………
Монолог Лео

Нет, я не против профессионалов, но и художник, и образованный любитель перед новой картиной всегда дилетант, иначе он ремесленник или заученный искусствовед, и плохи его дела. Жаль, что понимание приходит с бессилием в обнимку…
А десять лет тому назад я был еще живчик, богач, красавец-эгоист, ухитрялся жить в свое удовольствие в довольно мрачной стране. Кто-то боролся за свободу, за права, а я взял себе права и свободы сам, и посмеивался над борцами. И совесть почти чиста, ведь я поддерживал непризнанные таланты, помогал художникам… и этим дуракам, желающим омолодиться.
Мы тут же договорились встретиться с Мигелем, завтра на квартире.
Я ждал его в одиннадцать, после обеда операция, знаменитость на столе, кумир безумствующих девок, изношенная рожа, пошлые мотивчики… из последних сил на плаву… А мне-то что!.. — порезче овал, подработать щеки, подбородок, мешки убрать под глазами… Примитивная работенка, но платит щедро. Пустоту взгляда все равно не скрыть. Заставляет дергаться, визжать толпу… даже восклицания новые!.. Это меня доконало — «вау», я-то думал, восклицания трудней всего внедрить…
Сколько раз говорил себе, «не злобствуй», и не удержался. А внешность внушительная, метр девяносто, красивые большие руки, пальцы тонкие, длинные… Женщины смотрят до сих пор, но я стремительно теряю интерес. После нескольких крупных ошибок сделал главным правилом — «вместе не живи ни с кем», золотые слова. Просыпаешься без свидетелей, незащищенные глаза, тяжелое лицо… Окно, туман… тихие улицы пустынные… Люблю это состояние — заброшенности, отдаленности от всего-всего… Глянешь в зеркало — «ты еще здесь, привет!.. Ну, что у нас дальше обещает быть?..»
Тогда во мне просыпается дух странствия по времени, пусть короткого и безнадежного, с примитивным и грязным концом, но все-таки — путешествие… И я прошел свой кусочек времени с интересом и верой, это немало. Если спросите про веру, точно не могу сказать, но не религия, конечно, — ненавижу попов, этих шарлатанов и паразитов, не верю в заоблачную администрацию и справедливый суд, в вечную жизнь и прочие чудеса в решете. Наверное, верю… в добро, тепло, в высокие возможности человека, в редкие минуты восторга и творчества, бескорыстность и дружбу… в самые серьезные и глубокие соприкосновения людей, иногда мимолетные, но от них зависит и будущее, и культура, и добро в нашем непрочном мире. Жизнь научила меня, те, кто больше всех кричат об истине, легче всех обманывают себя и других. То, что я циник и насмешник, вам скажет каждый, кто хоть раз меня видел, но в сущности, когда я сам с собой… пожалуй, я скептик и стоик.
А если не вникать, скажу проще — не очень счастлив, не очень у меня сложилось. Хотя не на что жаловаться… кроме одного — я при живописи, но она не со мной.
Собственно, она и не обещала… Я говорил уже, ни дерзости, ни настойчивости не проявил. И все равно, воспринимаю, как самую большую несправедливость — в чужих картинах разбираюсь довольно тонко, а сам ничего изобразить не могу. Прыжок в неизвестность неимоверно труден для меня, разум не дает закрыть глаза, не видеть себя со стороны… Боюсь, что открытое выражение чувства только разрушит мое внутреннее состояние… а при неудаче надежда сказать свое окончательно исчезнет… Зато, когда находятся такие, кто создает близкие мне миры… я шагаю за ними, забыв обо всем. Примеры творческой ярости, созданные другими образы, картины, рисунки… я нахожу в них необходимые для жизни точки опоры. Реальность кажется мне мерзкой, скучной, разбавленной… кому-то достаточно, а я люблю энергию и остроту пера, основательность туши. Рисунки с размывкой, но сдержанно, местами, чтобы оставалась сила штриха, как это умел Рембрандт. Это и есть настоящая жизнь — тушь и перо, много воздуха и свободы, и легкая размывка в избранных местах. Плюс живопись… то есть, фантазии, мечты, иллюзии… художник напоминает своими измышлениями о том, что мы застенчиво прячем далеко в себе.
Что поделаешь, я не творец, мне нужны сложившиеся образы, близкие по духу и настрою, нечто более долговременное и прочное, чем мгновенное впечатление. Я говорил уже — живопись Состояний, вот что я ищу. Такие как я, по складу, может, поэты, писатели, художники, но уверенности не хватило. Нужно быть ненормальным, чтобы верить в воображаемую жизнь больше, чем в реальность. Я и есть ненормальный, потому что — верю… но только с помощью чужих картин.
Время настало неискреннее, расчетливое — не люблю его. И картины современные мне непонятны, со своими «идеями», нудными разъяснениями… Простое чувство кажется им банальным, обмусоленным, изъезженным… не понимают изображений без словесной приправы, им анекдот подавай или, наоборот, напыщенное и замысловатое, а если нет подписи, наклейки, сопроводительного ярлычка или занудства человека с указкой, то говорят — «слишком просто», или — «уже было», и забывают, что все — было, и живут они не этими «новинками», а как всегда жили.

……………………

Ф Е Л И К С

Ничего лишнего не было на треугольном черном лице этого кота. Не мигая смотрели на меня два разных его глаза — желтый и зеленый. В желтом была пустота и пе­чаль, зеленый вспыхивал дикими багровыми ис­крами. Но это было видно, если смотреть в каждый глаз по отдельности, а вместе — глаза смотрели спокойно и се­рьезно. Короткий прямой нос, едва заметный, аккуратно по­добранный рот, лоб покатый, плавно переходящий в сильную круглую голову с широко поставленными короткими ушами. Вокруг шеи воротник из густой длинной шерсти, как грива, придавал ему вид суровый и важный. Но линия, скользящая от уха к нижней губе, была нежной и тонкой — прихотливой, и иногда эта линия побеждала все остальные — простые и яс­ные линии носа, губ и рта, и тогда все они казались нежными и тонкими, а головка маленькой, почти змеиной, с большими прозрачными глазами… А иногда тонкие, изящные линии сдавались под напором сильных и грубых — шеи, пере­ходящей в массивную широкую грудь, мощных лап — и тогда он весь казался мощным, как будто вырастал… А лапы были огромные, а когти такие длинные, каких я никогда не видел у котов, и не увижу, я уверен…
Он тряхнул ушами — как будто поднялась в воздух стайка испуганных воробьев. Потянулся, зевнул. Верхнего правого клыка не было, остальные — в полном порядке, поблескивали, влажные желтоватые лезвия, на розовом фоне языка и нёба. Теперь он решил помыться. Шершавый язык выдирал целые клочья — он линял. Наконец добрался до хвоста — и замер с высунутым красным языком. Он потратил на умывание уйму слюны, стал совершенно мокрым, блестящим — и устал. Он убрал язык — и отдыхал. Затем встал и пошел осматривать квартиру. Хвост его был опущен и неподвижен, и только крохотный кончик двигался, дер­гался вбок, вверх… а сам он скользил, переливался, не призна­вал расстояний и пространства — он делал с пространством все, что хотел. Потом я узнал, что, понимая это свое свойство, он деликатно предупреждал, если собирался прыгнуть, чтобы не испугать внезапным появлением на коленях, или на крова­ти, или, вот, на стуле передо мной.
Он что-то пробормотал — и теперь уже был на стуле. Он сидел так близко, что я мог рассмотреть его как следует… Да, он умел скользить бесшумно и плавно, чудесным образом прыгать, он был спокоен и суров… и все-таки это был не волшебный, сказочный, а обычный кот, очень старый, усталый от долгой беспокойной жизни, облезлый, со следами ранений и борьбы… и значит, не всегда уходил он счастливо от преследо­вателей, не умел растворяться в воздухе, оставляя после себя следы спокойной улыбки… и не мог странствовать неустанно и бесстрашно… И я хотел верить, что именно он жил в этом доме давным-давно, вместе со мной, в этой квартире — и потому ему нужно снова жить здесь: ведь все коты стремятся жить там, где жили, и не живут — где не хотят жить.
Наконец я очнулся — надо же его накормить… Отыскал старую миску — его миска? — и налил ему теплого супа. Он не отказался. Несколько раз он уставал лакать, и отдыхал, оглядываясь по сторонам. Доев суп, он стал вылизывать мис­ку. Он толкал и толкал ее своим шершавым языком, пока не задвинул под стул, и сам забрался туда за ней, так, что виден был только хвост, двигающийся в такт с позвякиванием. Нако­нец хвост замер, кот вылез из-под стула. Вид у него был теперь самый бандитский — морда отчаянная, рваные уши, глаза сощуренные, свирепые… Нет, он был не такой… И почему он не подходит ко мне, не идет на колени?
……………..
Он всегда был неожиданным, и ка­ждый день, даже каждый момент разным, и нельзя было предугадать, как он будет вести себя, что сделает…
Иногда он был похож на филина, который щурится на свет Божий из своего темного дупла, с большой сильной головой и круглыми лохматыми ушами.
А иногда его треугольная головка казалась изящной, ма­ленькой, а большие глаза смотрели, светились, как прозрачные камни, на черном бархате его лица.
Иногда он был растерзанным, бесформенным, растрепанным, с пыльной шерстью и узкими, светлыми от усталости глазами…
А иногда — блестящим, новеньким, быстрым, смотрел во­просительно круглыми молодыми глазами, и я видел его молодым, наивным и любопытным.
Но бывал также брюзглив и тяжеловат, волочил лапы, прыгал неохотно — долго примеривался, днем не вылезал из своих укромных мест в подвалах… он был осторожен. Зато по ночам неутомимо обходил свои владения, двигался плавно, все обнюхивал, все знал, обо всем слышал — и молчал. И вокруг него возникали шорохи и шепот, возгласы испуга и восхищения провожали его среди загадочной ночной жизни:
— Феликс… Феликс-с-с идет…
Вот именно, он всегда был разным, и я мог смотреть на него часами — как он ест, спит, как двигается,— он восхищал меня…
А пока кот был доволен осмотром, сыт, и захотел уйти. Он встал, подошел к двери, остановился, посмотрел на меня.
— Феликс ты или не Феликс — приходи еще… — я от­крыл перед ним дверь.
Он стал медленно спускаться. Я шел за ним, чтобы открыть входную дверь, но он прошел мимо нее, свернул к подвалу и исчез в темноте. Я зажег спичку, нагнулся — и увидел в подвальной стене, у самого пола, узкий кошачий лаз…

…………………………..

ююююююююююююююююююююю
Снимок был ничего, и обработка — ничего, то есть, ничего плохого. Но мало хорошего, и хуже всего — длина ветки. Пришлось в фотошопе укорачивать 🙂

……..

…………………………..

…………………………..
Однажды слышал такой разговор на выставке:
— В тебе нет главной черты художника.
-Только одной?
-Не ёрничай… Без нее пропадешь. Ты не хочешь интересным быть для читателей, зрителей.
— Ну, я рисую, пишу, мне интересно…
— Вот-вот, что тебе интересно. А о них думаешь?
— …
— Вот видишь! Хоть бы историйку забавную рассказал… или анекдот из жизни. Чтобы они тут же себя узнали! Или тебя в себе… Нет, себя в тебе, себя! Посмеялись. Сказали, покачав головой, — «надо же, как бывает. Как славно, смешно, забавно… пусть печально иногда… живут люди на земле…» Вот это у тебя — что нарисовано, к примеру?
— Сломанные заборы… в степи. В желтой степи.
-После Берлинской стены… Поня-я-тно. Это люди могут понять.
— Нет, она тогда еще была. Когда рисовал, не думал о ней.
-Отчего же сломал забор?
— Красивше показалось. Цельный забор скучен. Острый, выразительный элемент нужен.
— А, понимаю, намек на кресты.
— Да что мне кресты! Не верю я…
— Значит, из этих… Хотя у них тоже кресты… и полумесяцы…
— Мне это ни к чему. Просто картина — желтая степь, сломанный забор, темнеющее небо… Настроение. Состояние. Ничего другого. Ничего.
-Дурак ты, братец. А люди хочут о себе узнать, как они живут на земле.
— У меня свои дела.
— Так ты, братец, еще и негодяй…
— Надоели, да пропадите все…
-Жаль, жаль… ушли времена…
— И вообще, не забор это. Конструкция, выражающая нечто внутреннее. Я же сказал — состояние…
— За это и не любят тебя. Конструкция. Нечто внутреннее. Кафка нашелся…
— Ну, и зачем пришли, смотреть? Да шли бы Вы…
— Феназепам прими. Жаль, ушли времена… Тогда бы ты шел, шел… по нашей степи. А заборчик мы починили бы…
— Ага, понятно. Не тыкайте мне.
— Да ладно, кукситься не надо, мы добрые теперь. Мы победили. Понравишься — все купим! Только веселей смотри, как много забавного, особенного в жизни — в ЖИЗНИ! понял? Ну, ты же медик, к примеру, был… и потом, сколько всего перепробовал, историй знаешь — завались… Бабы, например… они же как семечки, лузгаешь, лузгаешь… Бывают рассказики, простые, анекдотистые, зато о нашей жизни говорят! Из некоторых так и льется, а ты… сидишь как пень, десять лет одно слово высиживаешь. Да кому оно нужно сейчас, не то время! Люди сегодня ЖИТЬ хотят… а на отдыхе о себе смешное, забавное узнать.
— Плевать я хотел, жизнь, жизнь… Базар ваша жизнь. Я вот… Степь. Песок. Забор. Дорога… Все кончается, почти не начавшись… Ничего от вас не хочу.
— Оттого и не нужен никому. Тогда внимания не проси.
— И не надо. Отстаньте… Забор… Дерево в ночи… Фонарь, бледные лица…
— Вот, вот, псих ненормальный… Аптека, улица, фонарь…

Хокусай в ящике
………………………..

Натюрморт с кран-буксой (вариант)
………………………..

Натюрморт еще
………………………

еще один…

Сделал несколько вариантов (от 7 до 14 МБ) слайд-шоу «Коты и кошки»
CAT’S_FACES
Они пока складируются на hoter.ru
http://danmarkovich.hoter.ru
точнее, вроде бы
http://danmarkovich.hoter.ru/file/index
Можно ли их скачать, пока не уверен, но скоро узнаю

……………………………

………………………………

……………………………………..

……………………………………………

………………………………….
Пробы с фигуркой русалки, она уже была у меня в фотонатюрмортах, и снова Туська в полный рост своего лица.
……………..

…………….
Для незнающего подоплеки ничего особенного, две кошки за едой. Для понимающего за этим — драма. Черный — маньяк Борис, который не раз покушался на невинность нашей крошки Гюльчатай. Не раз изгнанный из дома, злодей снова прокрался к нам, полакомиться сайкой… и в надежде, конечно, что встретит нашу девушку дома. Гюльчатай же проводит время на лестнице, знакомится с обстановкой у мусоропровода. И Борис наталкивается на тетку Мистраль, которая давно котов не боится, а этого наглого Бориса терпеть не может. Жаль, что нет видео, я бы показал Вам, как после обмена взглядами Борис медленно отступает, и даже не притронувшись к еде, делает вид, что у него дела, дела… И след простыл!..

……………….

Помню, как в первый раз увидел его: он не вошел, а бесшумно вкатился в аудиторию – маленький, коренастый, в старомодном пиджаке, широченных брюках. Он показался мне карликом, с зачесом на лысине, вздернутой головой, светлыми пронзительными глазами… Он ни на кого не смотрел, а только куда-то перед собой, и говорил скрипучим ворчливым голосом. Он постоянно кого-нибудь ругал в своих знаменитых отступлениях, а лекции читал ясно, умело. Он предлагал мне понимание, результат усилий многих гениев и талантов, и я жадно впитывал это знание.
Помню, как впервые явился к нему, чтобы работать на кафедре. Он брал студентов и относился к ним серьезно, как к сотрудникам. Он сидел на диванчике, опустив очки на кончик носа, читал. На столе перед ним возвышалась ажурная башня из стекла, в большой колбе буграми ходила багровая жидкость, пар со свистом врывался в змеевидные трубки… все в этом прозрачном здании металось, струилось, и в то же время было поразительно устойчиво – силы гасили друг друга. А он, уткнувшись в книгу, только изредка рассеянно поглядывал на стол.
– Вот, пришел, работать хочу…
Как он обрадовался!
– Это здорово! – а потом уже другим голосом добавил, склонив голову к плечу. – Что вы хотите от науки? Ничего хорошего нас не ждет, мы на обочине, давно отстали, бедны. Но мы хотим знать причины…
Он вскочил, сложа руки за спиной, зашагал туда и обратно по узкому пути между диваном и дверью, то и дело спотыкаясь о стул.
– То, что мы можем, не так уж много, но зато чертовски интересно!
Я помнил его лекции – каждое слово: он выстраивал перед нами общую картину живого мира, в ней человек точка, одна из многих… Наши белки и ферменты… они почти такие же в червях и микробах, и были миллионы лет тому назад… В нашей крови соль океанов древности… Болезни – нарушенный обмен веществ…
– У меня две задачи, – сказал он, – первая… – И нудным голосом о том, как важно измерять сахар в крови, почетно, спасает людей… – Повышается, понижается… поможем диагностике…
Я не верил своим ушам – ерунда какая-то… больные… И это вместо того, чтобы постичь суть жизни, и сразу все вопросы решить с высоты птичьего полета?.. Значит, врал старик про великие проблемы, что не все еще решены, и можно точными науками осилить природу жизни, понять механизмы мысли, разума…
Он искоса посмотрел в мое опрокинутое лицо, усмехнулся, сел, плеснул в стакан мутного рыжего чая, выпил одним глотком…
– Есть и другое, – он сказал. – В начале века возник вопрос, и до сих пор нет ответа. Мой приятель Полинг хотел поставить точку, но спятил, увлекся аскорбиновой кислотой. Зато нам с вами легче – начать и кончить. Почему люди не живут сотни лет? Важно знать, как долго живут молекулы в теле, как сменяются, почему не восстанавливаются полностью структуры, накапливаются ошибки, сморщивается ткань… как поддерживается равновесие сил созидания и распада, где главный сбой?..
К концу он кричал и размахивал руками, он всю историю рассказал мне, и что нужно делать – он все знал, осталось только взяться и доказать.
– Гарантии никакой, будем рисковать, дело стоит того! Согласны?
– Да!
– Посмотрим, что у нас есть для начала.
Через два часа я понял, что для начала нет ничего, но все можно сделать, приспособить, исхитриться… Теперь уж меня ничто не могло остановить…

……………

http://www.radikal.ru/USERS/danmarkovich/koshki—i-koty—cats-?pg=1

Друзья, я собрал на этом быстром сервере альбомчик кошек и котов в разные моменты их жизни, 400 фотографий, они доступны. Это изображения двух размеров — 500-600 пикселей и 900-1200.
Вторые — более-менее приличный размер и как-то распечатываются.
Есть рисунки, живопись (немного) с обязательным присутствием кошек на них.
Из-за моей вечной спешки неминуемы повторы (изображения разных размеров, варианты, мелкие исправления, обработки и т.д.), надеюсь, что они не испортят Вам настроения. Может быть, я еще доберусь до этого материала, но обещать не могу.
Тем, кто любит зверей, кормит, лечит и спасает их, посвящаю эту коллекцию.
………………
В более вычищенном виде некоторые из них появляются в «Фотодоме»
http://www.photodom.com/photographer/dan67
В «Иероглифе»
http://hiero.ru/Markovich
кошек нет, там другие изображения.

……………
Пластилиновая леди
Несколько запылилась, да ладно уж… 🙂

…………..

……………
😉