День: 13.02.2005

………………………………………..
Есть ощущения, проходящие через всю жизнь. Вроде всего лишь — чувство, но на этом хрупком «скелетике» строится многое, я бы сказал даже — основная нить натянута.
Поздней осенью 1963 года я ехал на автобусе из Ленинграда в Тарту. На свадьбу к родственнику. В Тарту я раньше учился, а в Лениграде жил несколько месяцев, и не привык к новой жизни. Старенький автобус тащился всю ночь. ТО ощущение всегда со мной. Затерянность. Не только в просторе, но и во времени. Вообще. Особой силы ощущение, оно так нужно мне.
Касаться дальше не стоит. Через двадцать лет я написал крохотный рассказик об этом — «Не ищите».
Как всякий текст, он сохранил только немногие стороны того ощущения.
………………
Я возьму билет и сяду в старый ночной автобус. Я уеду из жизни, к которой не привык. Оторвусь от нее, надоевшей мне до тошноты. Непрерывно передвигаясь, исчезну, стану невидим и недоступен никому. Как посторонний поеду мимо ваших домов. Старенький автобус переваливается через ухабы, темнота окружает меня — никто не знает, где я, меня забыли… Смотрю из окна на улицы спящих городков, пытаюсь проникнуть в сонные окна — «может здесь я живу… или здесь?… вот мой порог…» — и еду дальше. Луна освещает печальные поля, заборы одиноких жилищ, листва кажется черной, дорога белой… Автобус огибает холмы, будто пишет свои буквы. Я — в воздухе, невидим, затерян в просторе… Еду — и эти поля, и темные окна, и деревья, и дорога — мои, я ни с кем не делю их. Не хочу ваших привязанностей, не хочу внимания — это плохо кончается. Я еду — и сам по себе. Не ищите меня — автобус исчез в ночи. Совсем исчез.
Совсем.
………………….
Когда я начал рисовать, мой учитель Женя Измайлов, глядя на портрет, спросил:
— Вот это здесь — зачем?..
Это была щека. Я ответил:
— Это каменистая осыпь при луне.
Он кивнул — «да, зрительные ассоциации, вот главное…»
……………
Затерянность, когда движешься вроде бы в общем пространстве, и в то же время- на пути собственных ассоциаций. В живописи это зрительный ряд, в прозе — звуковой и зрительный.
И тут обычно спрашивают — а где же ваш смысл?
Он предзадан, очевиден, о нем нечего говорить. Хорошо бы показать! ТО ощущение.
Но это невозможно, непостижимо.
И я всю жизнь рисовал ТУ дорогу.
Масло на последнем месте, впереди темпера и пастель оказались. Нужна втертость в основу, почти голый холст… никакого тебе блеска и треска…
Но сколько таких дорог я ни рисовал, а ТУ свою передать не мог.
А потом понял, почему. Когда в один день почувствовал, что жизнь кончается. Та самая моя дорога, на которой я затерялся.

……………………………………
Культурой у нас ведал баянист Шлычков, он осматривал выставку, разрешал ее или запрещал.
— Эт-то что у Вас?
— «У магазина».
— Что-то похоже на наш «Спутник»… Снимите!
— А эт-то что за формализьм?
— Это «Толедо».
— А-а, Толедо… Тогда понятно. А «Спутник» убери, нечего, понимаешь, распитие пропагандировать.
Потом «У магазина» уехала в США, а «Толедо» — осталось. Хотя, почему Толедо?..

Я почти с отвращением к рифмам, мелочь какая! если не считать могучие звукоповторы — толчками в грудь (Маяковский-Цветаева,иногда)… а к ритмам ревниво и внимательно, хотя не в стихах, в них ритмы мельчат-мелкают, а в прозе они свободно и тайно, но важны! (своя дикая точка зрения).Запомнилась с детства фраза о мерной поступи не знающих поражений римских легионеров :-))
Но это присказка.
Так получалось, что иногда мои герои говорили, скажем так, полу-стихами. Я массу материала всегда выкидываю, чтобы ни одного лишнего словечка, ненавижу «художественную литературу», и всякие сравнения — «как», «словно», «подобно»… Не «как» — а ТАК! И все. Чтобы голо! » НА молу — голо» (Маяк.)
У АНТА в повести «АНТ», в черновике, было стихо, конечно, выкинул.
А ЖЖ все-таки вытерпит, надеюсь.
Но прежде два слова. Бывает, чувство равно человеку или даже становится выше и сильней. Об этом написано слишком много, я про свой случай, когда человек из мира Боли, не примирился и не покорился. Оба одного роста и силы, ОН и Боль… И он, все-таки, скрутил ЕЕ. Почему? Я думаю, потому что сумел извлечь из глубин то, что болью не было, и оперся на это. Знаю, так бывает, вот и написал. И тут уже неважно, как все кончится, победа может и смертью оборотиться.
………….
Итак,
Он шел, брел как мог, и увидел:
………………..
Вдруг стало больно за траву,
Которую косили
Как будто ярым острием
Ладонь пробили.

И кожи хруст, и тут же боль
Тоскливая и долгая…
Траву косили за прудом
И мимо шел я.

Скосивши луг, вложили сталь
В чехол тугой…
И недоступную мне боль
Узнал другой.

Он чутким сердцем услыхал
Стон старой кожи
И тайный ужас лезвия
Постиг, быть может…

Жизнь натыкается на боль,
Прося защиты.
В сад безмятежности пути
Давно забыты

И боль, и страх наш сад и дом
И слюбится, и стерпится.
А кровь тяжелая с песком
О чем-то шепчется.
…………………………………
Не нужно было это оставлять, и я убрал.

ЧЕРЕЗ МИЛЛИОН ЛЕТ

НЕ бойся. Через миллион лет здесь будет море — и теплынь, теплынь…
Папоротники будут?
Папоротники — не знаю… но джунгли будут — и оглушительный щебет птиц. Лианы раскачиваются, на них обезьяны. Немного другие, на кого-то похожие… Но не такие наглые, наглых не терплю. В тенистой чаще разгуливают хищники, саблезубые и коварные. Мимо них без сомнения топает, продирается… не боится -велик…
Слон, что ли?
Ну, да, суперслон, новое поколение.
Вот заросли сгущаются, за ними река?
Конечно, река, называется — Ока, желтоватая вода, ил, лесс, рыбки мелькают…
Пираньи?
Ну, зачем… но кусаются.
Сапоги прокусят?
Нет, в сапогах можно. За рекой выгоревшая трава, приземистые деревья…
Дубы?
Может, дубы, а может баобабы, отсюда не видно. Иди осторожней — полдень, в траве могут спать львы… Нет, это грифы — у падали примостились. А львы под деревьями и на ветвях, в тени.
Вот и домик. Огород, в нем картошка, помидоры, огурцы… двухметровые… Вообще все очень большое, ботва до пояса, трава за домом выше головы. Раздвинешь ее — там белый тонкий песок, вода… Море… Никаких ураганов, плещет чуть- чуть, и так каждый день — и миллион лет покоя… Миллиона хватит? Хватит-хватит…
Теперь что в доме… Вот это уже слишком. Я просто уже без сил… Сядем на ступеньки. Бегает, суетится головастый муравей.
Термит, что ли?
Нет, рыжий.
Что теперь делать будем?
Картошку окучивать, помидоры поливать…

МАХНУТЬ ХВОСТОМ

Я зашел к соседу, а у него стоит аквариум. Видно скучно ему стало без живых существ.
-Ну, корми тараканов…
-Нет,- говорит,- тараканы неорганизованные твари, приходят, когда хотят, и общаться с ними невозможно — слишком высокомерны.
-А рыбы?..
— Они красивы. Потом они не бегают так нервно и неодолимо по моим припасам, а неторопливо ждут корма — и я их кормлю сам.
— Не спорю, это приятно… и все?
— Они меня успокаивают. Я умиляюсь — ну, можно ведь, можно хоть кому-то живому неторопливо скользить и переливаться, и блаженствовать на глубине…
— А ты отключи, отключи лампочку — увидишь, как они забегают.
— Тьфу! — он плюнул с досады,- до чего ты циник и нигилист.
Но я шучу, пусть себе забавляется. Меня только волнует — как они добиваются полного спокойствия?
Вот рыбка,в ней почти ничего нет, тельце прозрачно, позвоночник светится, желудочек темнеет, красноватый сгусток в груди пульсирует… — и глаз, смотрит, большой, черный и мохнатый… Прозрачность — вот в чем секрет. Все лучшее прозрачно, и не скрывается. Видно как будто насквозь, а тайна остается. Бывают такие люди, делают то же, что и мы, а получается совсем по-другому. Видно, как пишет, рисует… и что говорил до этого известно, и куда ходил, и что видел… А начинает делать — и первая же линия его выдает. Откуда взял?..
А ведь наше время суровое, умные мысли все сказаны, и даль веков просматривается на тысячи лет. Умри — ничего нового не скажешь. Интеллектуалы перекладывают кирпичи с места на место. Э-э-э, пустое занятие… Только иногда, просто и спокойно вырастает новое слово, как лист на дереве… как будто приплыла прозрачная рыбка — махнула хвостом… и все.
Спокойно-спокойно, не огорчаясь, не злобствуя, не копаясь в себе до полного отчаяния… вот так — приплыла и махнула, не отдавая себе отчета, что делает, как делает…
-Слушай, а чем ты их кормишь?
— Мотыля покупаю.