День: 16.04.2004

Белки


Старый мастер Франц С.
………………………………………..
На юг от моего дома седьмой дом стоит. Нас отгораживает от него ряд толстых лиственниц, на них жили белки. Вроде неплохой дом, дружелюбный, и все равно, нашлись в нем белкам враги. Белки терпели, терпели — и ушли. Старуха из седьмого возвращалась утром от дочери, видит — множество белок, больших и маленьких, больше двадцати. Скачут по земле, бегут от нас подальше, на юг. Там овраг, по нему легко добраться до леса. Говорит, убежали все.
Я не поверил, пошел туда, на границу свою. Ходил меж стволов… стоял, слушал — нет знакомого цокота. Правда, зачем старухе врать. Ушли белки, и стало пусто и скучно на краю моей земли.
Я без них тоскую. Они мне помогли однажды, в самом начале.
Все у меня шло не так, как мечтал. Для молодого человека тяжко, если жизнь не подчиняется желаниям, да?.. Сначала казалось, ничего, выжил, работу нашел по вкусу, кисточкой да пером… Обманываешь себя надеждами. А к тридцати выясняется — мечты, звук пустой! Одно не получилось, другое не случилось… а до третьего не дотянуться, таланта маловато. Но признаться себе, что «н.х»… Неизвестный, значит, художник. Нелегко.
И я шел мимо лиственниц с тяжелым сердцем, с тяжелым… Лето, раннее утро, прохладно еще и тихо.
И слышу цокот, веселый звук. На стволе старой лиственницы множество белок, большие и маленькие, все вниз головами, хвосты распушили, расположены по спирали вокруг ствола, и перемещаются — быстро и одновременно — все! Каждая делает прыжок чуть в сторону и наверх, и вся живая спираль движется вверх по стволу до мелких веток — и вниз… и снова вверх, и снова вниз. И делают это они так весело и деловито!.. У меня захватило дух, хотя не пойму, не пойму, отчего это меня так тронуло и задело… Наверное, простота и радость жизни в них были — такие… что я стоял и смотрел, смотрел…
А они, меня не замечая, веселились.
Я осторожно попятился, ушел. И унес с собой картину, которую не нарисовать. И не надо, есть вещи посильней картин. Вдруг понял, не все в картины-то уперлось. Есть вещи в жизни, ради которых стоит потерпеть.
И у меня отлегло, представляете — все отлегло.

Маслом заканчиваю.


…………………………………………
Фрагмент дома с окном, просвет, небо между домами…
На этом остановлюсь, с ощущением неудачи, конечно. Что-то я хотел сказать, кроме попытки выразить ощущения художника, бесконечно далекого от «публики», от «зрителя», когда он делает все ЭТО. Независимо от таланта, страсть есть страсть. Наверное была подспудная мысль еще. В наш довольно-таки сухой и рациональный век, когда провозглашается, что «искренними в наше время могут быть только эстеты и идиоты» (умненький «культовый сетевой» мальчик сказал)- ничего в сущности не изменилось, разве что чуть больше стало «на продажу», хотя этого всегда было навалом.
Я долго переписывался с одним человеком, который был умен, разумно и рационально скроен, но какое-то сомнение в нем все время копошилось. Уехал из России, жил в Израиле, потом в Париже… И всю жизнь крутился рядом с художниками, с одной целью — доказать, что нет ни искренности, ни страсти, ни чистого наслаждения краской, а только самолюбие, расчет и жажда славы. И очень удачные приводил примеры, разве этого всего нет, разве мало? Но ему очень-очень хотелось, чтобы это было — ВСЁ! — он успокоился бы.
В конце концов, он выдохся, и начал делать то, к чему был способен изначально — торговать углем со своей бывшей родиной, благо дешево продавали, и можно было у себя дорого продать… Разбогател, купил дом и сдает его в наем, этим и живет. Дальше следы его теряются…
Удалось ли ему доказать себе, что НИЧЕГО НЕТ — не знаю, человек тайна.
Я усмехался сначала, злился, потом махнул рукой. Мы ругались в письмах, а потом надоели друг другу.
Вот и вся история.

Небо,остров и немного воды


………………………………………….
Довольно гладко, спокойно написанный маслом фрагмент.
Продолжу, чтобы был хотя бы проблеск понимания. Ничего Вам художник не хочет «изобразить» или как-то «потрафить». Он занят своими ощущениями, когда пишет. Он зрительный свой образ переносит в грубую материю, грубыми руками. Если человек — художник. Могу сказать вещь, которую мало кто знает, потому что для этого нужно иметь настоящий опыт и в живописи и в слове. Микельанджело знал — скульптура и сонеты. И то и другое делается ОДИНАКОВО в главном. Если художник импрессивен и примитивен, Сутиновская гремучая смесь (и я краем-боком это прочувствовал, знаю), то и в слове он будет такой же, человек все делает одинаково, самые разные дела, только эта одинаковость может быть глубоко спрятана. И все — из натуры, из внутренней сущности идет. Если слаб, расхлябан, мутноват головкой, то и живопись такая. Если остро заточен, как карандаш, но ломок — будешь Ван Гог. Если щетинист, могуч, топорен, то будешь Сезанн…
Преувеличение мать родная. Не метафора делает ткань, а гипербола. ( какая эта птичка не долетит до середины Днепра?..)
Но это уже плагиат.

Пастель


……………………………………..
Нет, не удается, уже за 70 кило!!
Я хотел показать Вам, что такое пастель, которую считают нежной почти женской техникой. Эх,показать бы самого Дегаза, гения пастели!
Ограничусь своей скромной графикой. Настоящая пастель, это не гладенькая Вам вышивка, это грубые комья пигмента, скрепленные черт знает чем. Кто чем, у каждого свой рецепт, чтобы держалось, и не линяло… Эх, не удалось…

Смешанная графика (фрагмент)


……………………………………….
Зачем я это делаю?.. Привожу здесь обрывки, фрагменты картин, из которых ничего не ясно, ничего не видно?
Почти бессмысленное дело, да. Тем более, что показать результат сканирования в нормальном виде невозможно, сеть не позволит. Но я хочу хоть немного приблизить Вас к пониманию, ДЛЯ ЧЕГО И ПОЧЕМУ художник рисует. Ну, не каждый художник, только тот, кому сама живопись, сам процесс дорог, а результат светит особым светом. Ничего он не хочет Вам показать, удивить, даже рассказать ему порой не хочется. Его волнуют, чувственно волнуют эти линии и пятна, цвет и свет. Вот такой он извращенец! 🙂

Из ненапечатанной книги

К Р О В И Н Е Т ?..

Я катался на велосипеде, двухколесном, делал круги по асфальту, сначала большие, потом все меньше… И упал. Мы жили на даче, кругом трава и сырая земля, не покатаешься, только перед домом небольшая асфальтовая площадка. Правда, вся в трещинах, и все-таки единственное место, где колеса не вязнут. Хозяйка говорит, этот асфальт еще до войны здесь был. И я кружил по нему, пока не свалился. Мама еще вчера сказала — доиграешься, нельзя так машину наклонять. На большой скорости можно, я видел, мотоциклист даже по стенке ездил, поднимался наверх, ему скорость упасть не дает. Тем более, по ровному месту, хоть колесом крутись, если быстро. Меня трещины подвели, и, вот, лежу.
Здорово стукнулся, но это заживет, а с велосипедом что? Наконец, мне его подарили, а теперь, может, и не починишь. Я сразу вскочил, но остановился, посмотрел на колено. Оно было очень странным. Совсем белое. Раньше я не так стукался, до крови, и теперь был уверен — кровь обязательно будет. Ведь сильно приложился, и велосипед далеко отлетел, валяется около куста, что с ним?
Надо взять его, посмотреть, а я стою, смотрю на колено.
Наверное, у меня крови нет. Мама говорит — » ты малокровный, вы все такие, дети войны…» Она кормит меня овсянкой, каждое утро каша, каша… Бабушка говорит, в ней железо. » У тебя веки бледные… — отворачивает веко и показывает всем, — смотрите, голубые, где же его кровь?..»
Может, действительно, крови нет, вот и колено белое, хотя стукнулся ничего себе… Что же теперь будет? Я должен сморщиться весь, как яблоко, которое давно сорвали и не едят. «Почему не ешь яблоки, теперь их только в компот! — бабушка сердится на меня, — не забывай, в них железо…» Раньше у меня была кровь. Меня в школе стукнули по голове, и струйка текла по шее и даже по спине, пришлось кожу зашивать. Но это давно было, еще зимой, а теперь, может, другое дело…
И вдруг вижу, появились маленькие капельки, совсем малюсенькие, розовые, их много-много, каждая видна в отдельности, они растут, начали сливаться в большие, темные, и кровь, наконец, закапала как следует. Я сначала обрадовался — значит, есть во мне кровь, а потом испугался — вдруг вся вытечет… И похромал домой.
Мне наложили плотную повязку и дали хлеб с маслом, до обеда. И я пошел смотреть велосипед. С ним ничего не случилось.

Рыбы


………………………………………
— Фу, обглоданные рыбы…
Не раз услышишь на выставках.
А другие, наоборот, со многозначительной миной — евангелие вспоминают…
А художнику что… ничего он не хотел сказать. Съел рыбешек, а скелетики нарисовал, графичный очень скелетик у них.