День: 07.02.2004

……………………………………….
Эта повесть о художнике и ценителе, богатом собирателе картин. Про художника не расскажешь в двух словах, сложная натура, а ценитель не паразит, не кровосос, а преданный искусству человек, который в силу разных жизненных обстоятельств не сумел преодолеть свою робость, начать рисовать. И вот их история. Она кончается гибелью художника, Мигеля, а его почитатель и коллекционер, Лео… он набирается мужества, и начинает рисовать сам. То, что так бывает в зрелом возрасте, я хорошо знаю, и как это трудно, и как это легко, легко!
Мне сказала одна умная женщина, ей понравилась книга — «наконец Ваш герой не маргинал!» Я понимаю, что она хотела сказать, он врач-хирург, гений лицевой пластики, весьма обеспечен, а как же иначе собирать картины…
И неправда, оба они, конечно, маргиналы, в том самом уважительном смысле этого слова, который только и бывает. Не бродяги, воры и убийцы, а настоящие маргиналы, люди, уважающие заповеди… и нарушающие правила обыденной жизни.
Я вырос в годы, когда лучшие, умнейшие, честные были маргиналами, и не по своей воле, и по своей тоже. Потом был период смутных надежд, иллюзий, крика, деклараций, суеты… И вот снова все определилось, кончается также как началось — лучшие снова маргиналы. Это не радует, но и не слишком огорчает, все правильно, господа.

…………………………………………….
В конце концов я почувствовал, что застоялся, перегрелся, слишком много во мне накопилось, я стал терять и забывать, и понял, что пора записывать. Небольшие рассказики стали получаться о том, о сем, о детях и детстве, маленькие впечатления и радости, подарки и ссоры, потом о школе, в которой несколько лет учился, об университете… Ничего особенного там не происходило – для начала какое-то слово, взгляд, звук, воспоминание, из этого вырастает короткое рассуждение, оно тут же ведет к картинке… Передо мной открывалась страна связей. Летучие, мгновенно возникающие…. Я на одной-двух страничках становился владыкой этих, вдруг возникающих, наслаждался бегом, парением над пространством, в котором не знал других пределов, кроме полей листа. От когда-то подслушанного в толпе слова – к дереву, кусту, траве, цветку, лицу человека или зверя… потом, отбросив острую тень, оказывался перед пустотой и молчанием, и уже почти падая, ухватывался за звук, повторял его, играл им, и через звук и ритм ловил новую тему, оставался на краю, но прочней уже и тверже стоял, обрастал двумя-тремя деталями, от живой картины возвращался к речи, к сказанным когда-то или подслушанным словам, от них – к мысли, потом обратно к картине, снова связывал все звуком… И это на бумажном пятачке, я трех страничек не признавал и к двум прибегал редко – одна! и та до конца не заполнена, внизу чистое поле, снег, стоят насмерть слова-ополченцы … Проза, пронизанная ритмами, но не напоказ, построенная на звуке, но без явных повторов, замешанная на мгновенных ассоциациях разного характера…
Такие вот карточные домики я создавал и радовался, когда получалось. В начале рассказа я никогда не знал, чем дело оборвется, и если обрыв произошел на верной ноте, то не мог удержать слез. На мгновение. И никто меня не видел. А рассказики почти ни о чем, и все-таки о многом, как мгновенный луч в черноту. Ведь игра словечками, пусть эффектными и острыми, фабрика образов, даже неожиданных и оригинальных… все это обращается в пыль после первого прочтения по простой причине, о которой как-то обмолвился Пикассо, гениальный пижон и обманщик, талант которого преодолел собственную грубость… «А где же здесь драма?..» – спросил он, приблизив насмешливую морду к картине известного авангардиста. И никогда не пересекал этой границы, хотя обожал быть первым. Нечего делать, кроме как путаться в напечатанных словах, если на странице никого не жаль. И этого никто отменить не в силах, тем более, какие-то концепты и придумки, игра ума и душевной пустоты. Но рассуждения не моя стихия. Эти рассказики я писать любил, и мне с ними повезло — успел, возникла щель во времени, несколько лет жизнь наступала, а боль отступила.

…………………………..

…………………………….
Но не все так плохо 🙂
Оказывается, людям часто ( или редко, иногда) удается преодолевать эти диспропорции своей исконной структуры, это дается им страданиями и большими потерями, и люди эти обычно кажутся окружающим странными, иногда идиотами…
Потому что жить как тебе дано, гораздо легче и веселей, и даже мудрей, да.
Степень этой странности зависит и от того давления, которое оказывает время, и от таланта и необычности видения, и от неуступчивости давлению времени и людей. Диапазон от двух гениев Паоло и Рема до старика из «Острова», вечно теряющего то свой дом, то ключ от дома… но никогда не забывающего ужасную историю убийства, в которую его втянули по молодости, слабости… по равнодушию.
Между ними художники — Саша Кошкин и Мигель, вроде бы, совершенно разные, но…
И Костя Зайцев, герой двух войн, не предавший своего друга-чеченца.
Странность не как житейское качество, любовь к яичнице с цельными глазкАми (рассказик у меня такой), а как фундаментальное свойство частицы мира — живого существа, зверя или человека.
А о зверях не буду, почти все повести о людях и зверях, о том, что их объединяет, связывает неразрывными узами понимания и любви.

……………………………………….
Первой повестью цикла была «Любовь к черным котам (ЛЧК), она напечатана огромным по сегодняшним меркам тиражом — 50 000 в сборнике «Цех фантастов-91». Остальные — ПЕРЕБЕЖЧИК, АНТ, ПАОЛО И РЕМ, ОСТРОВ, ЖАСМИН, ПРЕДЧУВСТВИЕ БЕДЫ И ПОСЛЕДНИЙ ДОМ — оказались в ИНТЕРНЕТЕ. ((Я уж не говорю о главной книге -романе «Vis vitalis» — 100 000 слов!))
Я за Интернет, но и за бумагу тоже. Очень медленно они выползают на бумагу: Вот напечатан «Остров» в «Крещатике» №21, «Ант» появится в «НЕВЕ» №2, 2004, выходит книга повестей (четыре повести, 376 стр) в издательстве «Э.РА» — тираж очень невелик (200 экз), но книга скоро будет.
Иллюстрации пока отстают от текстов, во-первых, в книги вставлять дорого, во-вторых, я не умею делать «тематические» рисунки — только по настроению, ассоциациям, а это медленно.
Время от времени я буду давать в ЖЖ отдельные иллюстрации к этому циклу.
Я бы хотел его как-то озаглавить целиком — пока не получается. «Звери и люди»? Банально.
Мне трудно уточнить даже общую тему, хотя она есть. В этих вещах много неприятия реальности, причем любой, независимо от строя, страны, места жительства. Если б я не был атеистом, то сказал бы — произошла крупная неудача с этим существом. В него было вложено много нового, по сравнению с шимпанзе, например, но при этом допущены неисправимые диспропорции…
Ладно — шутка, лучше рисовать, а не рассуждать.