АССОРТИ 3 (15092015) Из 80-х годов


Это в 21-ом веке. Проба: рисунок компьютерным пером
…………………………………………………….

«И я молодушкой была…» (80-ые годы, пастель, последующая комп-обработка)
………………………………………………………..

Вечерняя мусорка (80-ые годы, живопись на бумаге, 10 см)
……………………………………………………….

Художница, набросок пером (80-ые годы)
……………………………………………………

Автопортрет углем (80-ые годы)
………………………………………………….

Две дерева, каз.-масл. темпера (80-ые годы)
……………………………………………………..

Вечерний набросок маслом (80-ые годы)
……………………………………………………..

Осенний пейзаж б.м. (80-ые годы)
……………………………………………………..

Подмосковный городок (80-ые годы)
…………………………………………………………

Обложка к повести «ЛЧК» один из вариантов. Не понадобилась, напечатали без иллюстраций,
в книге «Цех фантастов-91». Потом, через годы, обнаружил, что ее выдвигали в 1992 году на «Бронзовую улитку», кажется Стругацкий выдвигал. Но премию получил известный теперь фантаст. И правильно, потому что повесть вовсе не фантазия, и даже не антиутопия, как ее назвал Кир Булычев (ред. издания), по-моему это была идиллия — про жизнь в заброшенном оставленном городе под властью смешных «кошкистов». Хотя там есть и печальные страницы, и все-таки та власть была почти театральной, даже не сравнить с сегодняшним днем. Одно было предсказание — стена между Россией и Прибалтикой, хотя нетрудно было предвидеть… 🙂
Про старого художника и его верного кота Феликса, да…

Из 80-х рассказик

ВОВСЕ НЕ ОНА

Шла женщина, нет, не дама — толстая особа, кофточка с оборочками, сигарета в зубах. Хватит нам этой рекламы — «настоящая Америка», сами-то они от никотина, как от огня. Идет, дымит, переваливается с ноги на ногу. В тапочках, видно, ноги опухшие. С ней старый облезлый пес, Рони, уши как у спаниеля и только, но она с апломбом утверждает, что чистая порода. Чудачка, разве спаниели такие! Многие любят чистокровных, теперь говорят — престиж… Так вот, сигареты. Страна самоубийц, что еще сказать… В Америке давно меры приняли всей нацией, а мы в истерике бьемся, и дымим… Рони болеет — упадет, пена изо рта… из пасти, конечно, какой у него рот… и задние лапы отнимаются. Поменьше бы курила, и собаке стало бы легче. Целый день обкуривает, закоптила пса, уже не поймешь, есть порода, нет породы, спаниель, не спаниель… бурый какой-то, с белесыми пятнами, а уши — да, похожи. Она говорит, укол помогает, и делает, если он дома это ей устраивает, а на улице что сделаешь, не звать же скорую… Сядет рядом, закурит, и ждет. Он минут через десять оклемается, откроет глаза, попробует вскочить, раз-два, наконец, удастся ему, и как ни в чем не бывало махнет хвостом. Это удивительно, как они, кошки и собаки, смерти не боятся, он даже извиняется перед хозяйкой, ему явно неудобно — что-то неприличное приключилось… Никакой, конечно, породы, вздор, спаниели не такие. Пусть не породистый, все равно ему не обязательно задыхаться, круглые сутки в дыму , я бы на его месте от такой хозяйки давно сбежал. Две капли никотина — и лошади конец, не то, что собачке, а тут тоннами, вот что такое наркотик, привыкание и прочее. Она, видно, из старых туристок, были такие, вся молодость в походах, кое-какие шалости, но сдержанно и мало, в основном красоты волновали, постижение пространства, еще туристские песни, у костра, в дыму, среди кровососущих, сырости, грязи, преодоления препятствий и якобы дружбы — парня в горы с собой возьми и там, уверяли, что-то выяснится. Верили, время было такое, туристы в походе вроде бы свободные люди, вроде бы чуть больше позволено. Ждали лета, откладывали рубли, копили отгулы, чтобы на время убежать. Как-то попал в такую компанию, случайно, собралось человек шесть, они мне долго объясняли, как спаяны между собой, какой сокровенный смысл в их близости через эти костры. Боялись, что не пойму. Я, конечно, скоро ушел, чтобы не разбивать атмосферу. Там была одна пара, блондиночка спортивная с печальными глазами и брюнет лет сорока: он женат, она замужем, противоположные стороны походы ненавидят, и это у них отдушина — встречаться. Так у них лет двадцать продолжается — настоящая любовь, и семьи не разбиваются. Они печально танцевали, вырвались — она в магазин, он на совещание. Скоро едем? И все тут же — едем, едем! Пора, брат, пора… Потом узнал, что муж у нее умер, внезапно, а тот брак, туристический, не завязался — у туриста жена срочно заболела. Ему совесть не позволила сердце ей разбить, больное как разобьешь… У туристки щенок появился, очень отвлекал — аллергия, судороги какие-то, говорили — экология, воздух не тот, инородные, мол, вещества. Совсем человек. Одним словом, забот полон рот… С тех пор лет двадцать прошло. Нет, пожалуй, не она была на том вечере. Случайно попал, там девочка еще больная у хозяев, и что-то между ними всеми больное, все об одном — когда в лес, когда в лес?.. Женщина явно была другая, хотя тоже блондинка, и с признаками полноты, не спасают эти походы, аппетит только разгорается от обилия воздуха. Есть у меня такая знакомая пара, они без разногласий — каждую неделю отбредут от дома на пару километров, в рощицу, и сразу берутся за костер, начинаются шашлыки, консервные банки скрипят под ножами… Шик какой-то — банки ножом, словно нет открывашек. Их теперь наделали разных, смотришь, стоит собачка с поднятым хвостиком, а если приглядеться, не хвостик, а штопор или консервный нож. Раньше таких не делали. Раньше немного не так было. Курили, правда, больше, зато жрали и пили меньше, словно и так пьяны, на волю вырвались. И стихи все читали — пора, брат, пора…
Рони тем временем открыл глаза, кое-как поднялся, она говорит -«ничего, пес…», а мне — «вот видите, он еще молодцом…» Ошибся, конечно, ну, совершенно другой человек, опухшая старуха, и сигарету зубами держит. Они пошли, она от сигареты новую подожгла, окурок не бросила, смяла пальцами, сунула в пустую пачку — турист.