День: 24.02.2015

На картонной коробочке, продолговатой, написано «ЯЙЦА КУРИНЫЕ ПИЩЕВЫЕ». Внизу нарисованы петух и курица, и несколько яиц у их ног. И приписано — «сырым не употреблять»
Никогда раньше не замечал, чтобы их называли — «пищевые» Сорт писать, это да, писали. Зачем писать «пищевые», вроде бы и так ясно, да? И я так думал, шел домой, нес эти яйца, чтобы поджарить. Говорят, что теперь их надо с мылом мыть, прежде, чем разобьешь. Ну, не знаю, до этого не дорос еще…
А зачем петуха с курицей рисовать было? Они не понимают, да? Что их яйца — пищевые. А если бы понимали? Тогда название их не обрадовало бы. Представь себе, родители вынашивают, рождают — а им говорят — «Ваши дети наше мясо…» Ну, не съедобное — пушечное пусть. Дальше продолжать не хочется, мы те же куры, вот что. кажется, иногда… А чем плохи куры, не такие умные? А мы умней? О, да, еще как!

Японской классической прозе 1 000 лет, от 8-го до 18-го века. Где-то в середине пик гениальности. Время от времени беру сборничек «Луна в тумане» (м. «Правда», 1988г), открываю в любом месте, прочитываю страничку-две, не больше, мне хватает. Странное дело… не в содержании, не в темах тайна… Почему меня привлекают эти вещи больше, чем почти всё другое, написанное на разных языках? Нет, конечно, люблю и другое, но такого тяготения, чтобы раскрыть любую страничку и читать… нет, не могу припомнить. Интонация. Устройство текста. Особая искренность… Больше ничего не могу сказать. Мне это по душе, так, наверное, точней всего. Смешно даже думать о подражании, пожалуй, эти тексты успокаивают меня: то, что было тысячу лет тому назад, не потеряло смысл, наоборот, приобрело еще бОльшую ценность. Я так думаю…
И когда заглядываю в современные книги — и умные, и глупые, и злобные, и добрые, но поглощенные современной жизнью , вовлеченные в нее без памяти… не по себе становится: и это всё, что Вы можете сказать, о чем чувствуете? Жизнь все больше превращается в сточную канаву, и недаром умный человек говорит, что пора убираться отсюда, здесь все неисправимо испорчено, и надо искать другую планету… А там будет что — испоганим и там? Но вот беру старых японцев, и читаю… На мою жизнь еще хватит… и на много-много жизней пусть немногих людей, но они еще есть, и будут, и никуда нам не улететь — надо на своей земле стоять, стоять, стоять! — и собой оставаться… А эта вся мразь…. морлоки… пройдет, пройдет, они сами себя пожрут, вот увидите…
И все-таки — тысяча лет замечательной культуры. Ну, да, часто такие периоды с дикости начинаются — и дикостью кончаются. Но тысяча лет культуры! — есть на что опереться — и воспрянуть. Но когда периоды дикости становятся соизмеримыми с периодами культуры, то дело плохо. Дело плохо. Происходит необратимая деградация населения, отрицательный искусственный отбор. Он идет уже много лет, и надежды на Возрождение нет. В такой стране или умереть… или убраться куда угодно, пока силы есть…

Осенний балкон
………………………………………

Край стола, и интерьер
……………………………………………….

А ваша собачка не укусит?
(рисунок, а далее всякие манипуляции с ним)
…………………………………………..

Масяня в джунглях
…………………………………………….

Пес сторожит вид из окна 20-го дома
…………………………………………………

Тоска русалки по морю
…………………………………………………

Мир слишком огромен… и безобразен!
…………………………………………………

Мой старый приятель, ёжик, ищет средство от депрессии
……………………………………………..

Да-а… были люди в наше время…
……………………………………………….

Наш угол
……………………………………………..

Из серии «Как лежало» (доверие к Случаю)
………………………………………………….

Из серии «Как лежало» (доверие к Случаю) (2)
……………………………………………….

Нужное и не нужное