День: 09.06.2014

………………………………………………..
Иногда по утрам, еще в кровати, он чувствовал легкое давление в горле и груди, будто набрал воздуха и не выдохнул… и тяжесть в висках, и вязкую тягучую слюну во рту, и, хотя никаких мыслей и слов еще не было, уже знал — будут! Одно зацепится за другое, только успевай! Напряжение, молчание… еще немного — и начнет выстраиваться ряд образов, картин, отступлений, монологов, связанных между собой непредвиденным образом. Путь по кочкам через болото… или по камням на высоте, когда избегая опасности сверзиться в пустоту, прыгаешь все быстрей, все отчаянней с камня на камень, теряя одно равновесие, в последний момент обретаешь новое, хрупкое, неустойчивое… снова теряешь, а тем временем вперед, вперед… и, наконец, оказавшись в безопасном месте, вытираешь пот со лба, и, оглядываясь, ужасаешься — куда занесло!
Иногда он раскрывал написанное и читал — с противоречивыми чувствами. Обилие строк и знаков его радовало. Своеобразный восторг производителя — ведь он чувствовал себя именно производителем — картин, звуков, черных значков… Когда он создавал это, его толкало вперед мучительное нетерпение, избыточное давление в груди и горле… ему нужно было расшириться, чтобы успокоиться, найти равновесие в себе, замереть… И он изливался на окружающий мир, стараясь захватить своими звуками, знаками, картинами все больше нового пространства, инстинкт столь же древний, как сама жизнь. Читая, он чувствовал свое тогдашнее напряжение, усилие — и радовался, что сумел передать их словам.
Но видя зияющие провалы и пустоты, а именно так он воспринимал слова, написанные по инерции, или по слабости — чтобы поскорей перескочить туда, где легче, проще и понятней… видя эти свидетельства своей неполноценности, он внутренне сжимался… А потом — иногда — замирал в восхищении перед собой, видя, как в отчаянном положении, перед последним словом… казалось — тупик, провал!.. он выкручивается и легким скачком перепрыгивает к новой теме, связав ее с прежней каким-то повторяющимся звуком, или обыграв заметное слово, или повернув картинку под другим углом зрения… и снова тянет и тянет свою ниточку.
В счастливые минуты ему казалось, он может говорить о чем угодно, и даже почти ни о чем, полностью повторить весь свой текст, еле заметно переиграв — изменив кое-где порядок слов, выражение лица, интонацию… легким штрихом обнажить иллюзорность событий… Весь текст у него перед глазами, он свободно играет им, поворачивает, как хочет… ему не важен смысл, он ведет другую игру — со звуком, ритмом… Ему кажется, что он, как воздушный змей, парит и тянет за собой тонкую неприметную ниточку, вытягивает ее из себя, выматывает… Может, это и есть полеты — наяву?
Но часто уверенность и энергия напора оставляли его, он сидел, вцепившись пальцами в ручки кресла, не притрагиваясь к листу, который нагло слепил его, а авторучка казалась миниатюрным взрывным устройством с щелкающим внутри часовым механизмом. Время, время… оно шло, но ничто не возникало в нем.
………………………………
Постепенно события его жизни, переданные словами, смешались — ранние, поздние… истинные, воображаемые… Он понял, что может свободно передвигаться среди них, менять — выбирать любые мыслимые пути. Его все больше привлекали отсеченные от жизни возможности. Вспоминая Аркадия, он назвал их непрожитыми жизнями. Люди, с которыми он встречался, или мельком видел из окна автобуса, казались ему собственными двойниками. Стоило только что-то сделать не так, а вот эдак, переместиться не туда, а сюда… Это напоминало игру, в которой выложенные из спичек рисунки или слова превращались в другие путем серии перестановок. Ему казалось, он мог бы стать любым человеком, с любой судьбой, стоило только на каких-то своих перекрестках вместо «да» сказать «нет», и наоборот… и он шел бы уже по этой вот дорожке, или лежал под тем камнем.
И одновременно понимал, что все сплошная выдумка.
— Ужасно, — иногда он говорил себе, — теперь я уж точно живу только собой, мне ничто больше не интересно. И людей леплю — из себя, по каким-то мной же выдуманным правилам.
— Неправда, — он защищался в другие минуты, — я всегда переживал за чужие жизни: за мать, за книжных героев, за любого зверя или насекомое. Переживание так захватывало меня, что я цепенел, жил чужой жизнью…
В конце концов, собственные слова, и размышления вокруг них так все запутали, что в нем зазвучали одновременно голоса нескольких людей: они спорили, а потом, не примирившись, превращались друг в друга. Мартин оказался Аркадием, успевшим уехать до ареста, Шульц и Штейн слились в одного человека, присоединили к себе Ипполита — и получился заметно подросший Глеб… а сам Марк казался себе то Аркадием в молодости, то Мартином до поездки в Германию, то Шульцем навыворот. Джинсовая лаборанточка, о которой он мечтал, слилась с официанткой, выучилась заочно, стала Фаиной, вышла замуж за Гарика, потом развелась и погибла при пожаре.
— Так вот, что в основе моей новой страсти — тоска по тому, что не случилось!.. — Он смеялся над собой диковатым смехом. — Сначала придумывал себе жизнь, избегая выбора, потом жил, то есть, выбирал, суживал поле своих возможностей в пользу вещей ощутимых, весомых, несомненных, а теперь… Вспомнил свои детские выдумки, и снова поглощен игрой, она называется — проза.

«В утреннем свете». Как картинка на бумаге или холсте состоит из пятен и следов кисти, так картинка на экране составлена из пикселей, таких вот единиц, которые обычно стремятся скрыть, а показать Вам те же пятна и следы кисти, которые есть на картинке или холсте. Это называется хорошая репродукция. Я не занимаюсь репродукциями, нет, для картинок они у меня есть, так полагается, но вообще… к этому не стремлюсь, а фотообработки вообще в принятом смысле оригиналов не имеют, если цифровую запись не считать оригиналом, конечно. Это тоже не ново, например, возьмите офорт. Там, правда, есть оригиналы, но они в сущности «несмотрибельный продукт», можно даже сказать — промежуточный, и без оттиска на бумаге не вполне существуют. Так вот, я про пиксели, это еще вопрос, стоит ли их тщательно скрывать, смайл.
…………………………………………..

«ТРОЕ»
Бывает такая стадия резкости-нерезкости, которая заставляет нас напрягаться. Не плохо и не хорошо, мне кажется, только нужна мера. Впрочем, замечание, достойное посредственности. Ну, что поделаешь…
………………………………………….

«Дорожка к Оке» Многократно была здесь, но в более приятных вариантах. Глазу приятней было смотреть. Когда я сейчас смотрю на нее своими старыми глазами, то иногда мне кажется, что вижу главное, а иногда меня начинает раздражать «нестойкость» изображения. В оригинале, а это масло, оно ведь вцеплено в бумагу(масло на бумаге), впаяно в нее… с другой же стороны, мое восприятие еще более расплывчато и ни на чем не держится гораздо в большей степени {{- где-то висит, ну, в голове}}, чем это изображение. Имеют ли смысл старания передать не реальность, которую увидели бы другие, а свое восприятие ее, да еще «сегодняшними» глазами?.. Не знаю. Но на то и есть ЖЖ, чтобы пробовать вещи, которые в другом месте просто показывать не стоит, потому что «объект искусства» у каждого свой, и у тебя — свой, скрыть это невозможно, но настырно настаивать тоже не надо, напирать на зрителя зачем?.. Теперь, правда, то и дело такую агрессивность искусства встречаешь, но это все-таки коммерция, коньюнктура, оставим для авангарда и всяких карьеристов… смайл…
……………………………………………

«Настоящее и будущее» Несколько театрально, я это не люблю. Надежда на будущее получилась более точной и четкой, чем восприятие настоящего. Но в сущности всё это пустые разговоры вокруг уже давно сделанного изображения. Ограниченность предметного мира вокруг нас, дефицит выразительных изображений, даже телек приходится включать, правда без звука…
…………………………………………….

Автор читает и записывает чтение {{на примитивное «видео» в фотоаппарате}} своей повести «Последний дом». Видео интересно тем, что фиксирует такие моменты, которые найти самому и успеть запечатлеть кажется почти невозможным. При этом не люблю фотографов-жанристов, которые занимаются подстереганием острых моментов. Обычно они забывают или не умеют удержать художественную сторону изображения. За исключением больших мастеров, которые бессознательно вкладывают в моментальный кадр мастерство художника. А в видео 30 кадров в секунду кажется, и есть из чего выбрать. Лицо, конечно, смазывал до приемлемой степени, чтобы убрать детали.
……………………………………………..

Обложка книги «Перебежчик», которая напечатана была скромным тиражом 100 экз. Но существует в природе, и на обложке моя картинка — Я и мой Хрюша, о котором в этой повести рассказал. В Сети она лучше издана — с моими небольшими зарисовками на полях
http://www.netslova.ru/markovich/pere/cat1.htm
Их многих десятков моих друзей=зверей могу выделить многих, которых часто вспоминаю, иногда вижу во сне. Людей редко вижу, и таких гораздо меньше. Счастливая особенность психики — никогда не вижу неприятных мне людей, и ужасов не бывает, Нет, есть один ужас точно — я где-то перед выпускными экзаменами на шестом курсе, и обнаруживается, что не сдан зачет по физкультуре на первом курсе, и меня не допускают…Прихожу в себя, и с большим облегчением вспоминаю, что больше ничего сдавать мне не надо.
О снах еще немного. Недавно неприятная история чуть не произошла, но тоже хорошо кончилась, то есть, ничем, вовремя остановился. Я и все мои предки с 1828 года родились и жили в Эстонии, и я по рождению имею право на эстонский паспорт, неоспариваемое несомненное право, и ни от какого другого гражданства отказываться не должен. Всю жизнь дремал в этом отношении, а как наступили новые законы, проснулся, и решил, что самое время о себе заявить 🙂 Там похоронены мои родители, и оба брата, и какого черта я должен жаться?! Но что оказалось — я должен доказать, что мои родители жили в Эстонии в благословенное время 1918-1940гг Действительно, это время было для них самым счастливым в жизни, но доказывать… какого черта! Ну, обнаружил в своих архивах паспорта родителей, выданные в тридцатые годы, с этим разобрался, но настроение испортилось. Тогда второе — моей жене гражданство не дадут, а только вид на жительство! А если она уж очень захочет, то должна отказаться от российского гражданства!.. Тут я проснулся, так сказать, и передумал этим заниматься. Вроде тоже сон был, я так смотрю на эти вещи. Мне приятель говорит, это не сон, а реальность, а ты все время спишь, со своими цветочками-лепесточками… Ну, да, может и так, но тогда я сон предпочитаю.
…………………………………………….

Из цикла «Мир кривых гвоздей»
Никаких циклов я никогда не загадываю и не планирую, просто был интерес к вещам бесполезным, не нужным никому, я с ним так и остался, но со временем исчерпался интерес к объекту, и получилась как бы серия гвоздей, смотрю — подборка налицо 🙂
……………………………………………

«Дама с собачкой»
{{ Чехова не вспоминал 🙂 Изображение такая штука (и проза, впрочем, тоже), оно(она) создает пространство, которое зритель/читатель может населить собой, в меру своего желания и наличия ассоциаций. И чем чувствительней читатель/зритель, тем меньше ему намеков нужно, и придирок к качеству тоже меньше}}
…………………………………………

Здесь переменная величина — стенка за спиной художника, а сам художник слишком знакомым получился
…………………………………………….

«Сухость, тоска по морю»
Реальная женщина, здесь сидящая, сбила бы меня с толку, детали мне не нужны, смайл…
……………………………………………

Ага, есть такой красивенький натурмордик, там все «как оно есть», но сегодня меня он сильно раздражал, ведь в сущности ВСЕ НЕ ТАК! И вещи не вещи, и порядка ни в мире, ни в себе нет…
……………………………………………….

Здесь множество картин, и из всего множества осталось вот что, довольно бессознательный отбор пятен, в угоду только своему чувству на данный момент. «МОЯ ВСЕЛЕННАЯ» сегодня
……………………………………………….

А это картинка (бумага, пастель, мелки прочие) висела на стене у окна. Началось лето, и я убрал ее подальше от солнечного света. И она не такая, вообще-то похожа, но не такая совсем.