День: 24.06.2004

Мастерская. Годовалый кот Брыська наелся каши с куриными головками и собирается уйти на балкон. Он серый с красивыми черными полосками, с густой шерстью, тонкой мордочкой, большими зелеными глазами. Новенький, не потрепанный еще, к кошкам у него только любопытство, не переходящее в стойкий интерес. Главный кот Федос его снисходительно не замечает. Зато гоняет Брыскиного дружка, рыжего Смайлика, тот старше на два месяца и уже проявил себя как неблагонадежный. Федос не бьет Смайлика, только рычит и гонит в детский сад через дорогу. В садике чудесно, огромная территория, заросшая травой и кустами, полуразвалившиеся детские домики, везде можно сидеть, лежать, скрываться от дождя, ловить кузнечиков в траве, греться на солнце на старых деревянных ступеньках… Иногда приходит группа из частного садика, но они в одном углу.
«Маршак, не ходи туда, Марша-а-к…» «Посла-а-а…» — говорит пятилетний ребенок воспитательнице, и добавляет точный адрес, как родители учили. Воспитательница отворачивается, терять богатого ребенка не хочется.
Смайлик уходит от Маршака в высокую траву, в другой домик и там дремлет. Все бы неплохо, если б не житейская трясина, скоро интерес к кошкам и голод гонят его обратно, он сидит у дороги и тоскливо смотрит на дом. Хоть бы побили, будут какие-то права, даже Федос их не нарушит, он строг, но справедлив. Но Смайлик знает, что бить его рано, снова погонят сюда. В сумерках он, конечно, прокрадется домой, поест, воспрянет духом и пойдет искать кошек. Федос не псих, не станет его преследовать весь день, давно уже спит в своем углу дома.
А Брыська любит спать на балконе, он поел, и ему надо теперь туда, в свой уголок, на старую газету. Обычно он прыгает с пола на подоконник, потом в форточку, оттуда на высокий шкафчик на балконе, и видит отсюда весь балкон, и козырек над мусоропроводом, который рядом, и лужайку перед домом, и дорогу, за которой детский сад…
Тогда он спокоен, все в порядке, и идет на свою газету.
Сегодня я открываю дверь на балкон, путь свободен. Брыська думает. Конечно, легче перешагнуть порог и ты уже на балконе… Но он привык прыгать в форточку, так безопасней, сразу видишь все. А на балконе он видит только перед собой, а что за уголом… Никто ему не угрожает, но все равно, видеть лучше, чем не видеть. Он зверь, он кот, и чувство опасности у него в крови.
И он стоит, выбирает себе путь.
Неужели прыгнет в форточку, когда такой легкий путь рядом?
Не-ет, Брысь настоящий кот, он выбирает новый путь, не отказавшись от врожденных истин.
Он прыгает на подоконник, подходит к краю и садится. Отсюда он видит почти весь балкон. Никого. Тогда прыгает снова на пол, идет новым путем, через дверь.
На балконе остановился, оглянулся на меня. «Что, съел?»

…………………………………
Если затесалось суеверие в несуеверного человека, то сидит особо прочно, никакому воздействию разума не поддается. Я в разуму отношусь с большими подозрениями, он как плотина: если есть небольшая дырочка, вода все равно утечет… или так прорвет, что мало не покажется 🙂
Личный опыт, никому не навязываю.
Но вот фотографировать, рисовать-писать зверей избегаю — мое суеверие. Но иногда все-таки делаю это, потому что звери — одна из трех больших слабостей в жизни(женщины, еда и они). Я не говорю об интересах, их больше, например, живопись и проза. Я говорю об особом отношении, это глубже, чем просто интерес.
Но с большим удовольствием разглядываю фотки и рисунки чужих зверей. Они почти всегда красивы. Мои не такие. Попробуй, Ксерокса вымыть! Он тебя раздерет на части! Все мои — подобранные в беде, помоечные, беспородные, свои детские привычки свято берегут и лелеют.
Зоська вторая — та же Жучка дикая, что когда-то сидела в траве и к себе не подпускала на десять метров. Глаза бабкины — жучковатые. Дотронуться до себя позволяет только ДО еды, а потом рискуешь заработать быстрой когтистой лапой, фыркнет и убежит. Но стоит только сесть в знакомое кресло, как понемногу подтягиваются все: не спеша, как бы ненароком, мимоходом, кто ближе, кто дальше… Но иногда, раз в год примерно, оставшись со мной наедине, вдруг прыгают на колени, морду приближают к лицу, долго всматриваются… Рукам не особо доверяют, хотят, чтобы головой об голову, эти прикосновения понимают и высоко ценят. И так сидим. Потом, не глядя уходят.