Рубрика: Uncategorized

…………………………
Один из вариантов (эскиз на темном фоне).

ююююююююююююююююююююююююююююююююю
говорящий кот Хрюша(Тарзан)

…………………………
Поправлю чуть позже, сшито неловко. Рисуночек из ранних, не очень умелый, но человек заслуживает. Называть его не могу, он никогда этого не хотел. VK! пусть будет так.
Ученый, который работал у физика Вавилова и еще до войны собрал небольшой экспериментальный ускоритель частиц, первый в СССР. В 1937 году по доносу однокурсника, известного потом физика, VK арестовали, и он отсидел десять лет. Вышел еще когда никого не реабилитировали, без права жить в больших городах, а где еще наука? И он много лет скитался по провинциям, преподавал во многих вузах физику, но пробиться к науке не мог. Еще до войны он хотел заниматься рентгеноструктурным анализом белков. Наконец, он попал в центральный Институт, это было уже в 1965 году. Конечно, он непоправимо отстал и от физики, и от биологии и осознавал это как трагедию своей жизни. Работал еще много лет, но ничего существенного сделать не сумел. Совершенно несгибаемый человек со страшным характером, как-нибудь расскажу подробней.
Он умер в 92 года.

…………………………….
ПЕРЕРЫВ ЗАКОНЧЕН. СТАРЕНЬКОГО БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ.

……………………………..
Опять монотипия, азартная игра — затягивает.
Иногда такая вылезет фактура… сто лет со случаем соревнуйся — не получится.

……………………………
Очень смешанная техника.

…………………………..

///////////////////////////////////
Отказался, слишком уж многозначительно.

……………………………….
Никогда не интересовался этими хоббитами, элфами и прочими, недавно глянул в текст, а тут и фильм…
Ничего не понимаю. На мой взгляд — пузырь пузырем, да еще с великими претензиями на глубокую философию. До чего дожили, если это называется философией. И люди, говорят, есть такие толкователи. или толкиенисты, что ли… Ну, у нас теперь, что ни слово, то ПРОЕКТ! А фильм… ну сказка волшебная, и все бы ничего, если б не гигантский антураж, если б не многозначительность почти на пустом месте. До этого летчик Бах со своей чайкой… Эту многозначительность и довольно примитивные намеки в гробу видал! Предпочитаю обычные наивные сказки, в них гораздо больше и теплоты и смысла.
К тому же, эта кампания в «Властелином» попахивает обычной для времени многомиллионной накруткой.

……………………..
197… ГОД

………………….

……………………………….
Не могу разобрать слова, говорят. Да, бывает. Но мне дороже сама атмосфера той жизни. Дневнички, альбомчики, стихи, акварельки…

………………………..
Недавно слышал о психологизме Рембрандта. Вообще много разговоров, и все чисто литературные. Если же всерьез, то такие вещи, как выражение глаз, слезки, печальные личики — художники смеются — дешевка, запросто делается, и широко используется шиловыми и прочими. У Рембрандта вовсе не то — у него сдержанное сочувствие. Лаконизм и простота. Он в своих старухах и стариках никогда не демонстрирует виртуозность, никогда не скользит, но и не выпячивает детали. ОН ТАКТИЧЕН в изображении старости. Свойство давно утраченное. О многом можно ДОГАДАТЬСЯ. Именно догадаться — там, где теперь лезут напролом, талдыча о «правде жизни» или бравируя острым глазом. Вот из внимания, уважения к натуре, сдержанного сочувствия, лаконизма и тактичности и складывается то, что мы называем психологизмом Рембрандта. И, конечно, умение, которого уже НЕ ВИДНО — высший пилотаж, когда приема не видно. Не был Рембрандт ни очень умен, ни остер, ни глубоким психологом. В молодости меньше, под старость больше — его воспитала страсть к живописи, тяжелая работа, и теплое, сочувственное отношение к людям.
Мне показывал портрет сына мой учитель Е.И. Прекрасный портрет, что называют литераторы — психологичный.
— Как Вы сделали, я спросил.
— Не знаю. Меня интересовала цветовая среда, она дает главное ощущение. А лицо… делал, делал… пока не увидел, что приемлемо, и остановился.
Вот это чувство ПРИЕМЛЕМОСТИ важно. Мера, тактичность, и ненастаивание — чтобы не лезло, не пёрло на зрителя, а само в себе получилось. Страдающие глазки сделать — раз плюнуть, почти штамп. А вот передать атмосферу живой жизни… Помогают детали, как свет из окна, например, какие-то блики, легкий мазочек на щеке… Или тревога в соотношениях пятен… Да мало ли… «А с глазами поосторожней будь, вот смотри, недаром Модильяни их овальчиками незамутненными писал… он дешевкой не занимался. А получил все — и теплоту, и «псюхологичность» эту.

………………….
Мы с Себастьяном на нашей выставке на Каляевской в 1985 году. Сёбе интересней, оттого у него лицо ясней выражено. А у меня скучное.

……………………………………..
Эта выставка была зимой 1985 года на улице Каляевской, М.Новослободская (название улицы, кажется, изменили, зачем?) на квартире у Лены Калмыковой, архитектора. Сохранилось несколько фотографий. Одна из первых моих выставок в Москве. Домашние выставки тогда делали многие. Удивительно, но людей приходило много, картины висели долго. На фото ничего не понять, снято против света. Просто приятно вспомнить. Тогда в Москве были такие открытые для своих квартиры. А своих было много, это был слой творческих людей, объединенных интересом к глубокому неофициальному искусству и неприятием официоза, который только и приветствовался, разрешался «сверху».
…………………………

……………………………………
У каждого главное событие года есть. Или несколько. Но обязательно немного, главных много не может быть, каждый знает. Но не каждый поделится, это понятно. Смотрите, в какой шабаш превратило наше ТВ новогоднюю ночь. Какие красивые лица и фигуры стали! И как выросла пошлость, наглость и самое грубое кривлянье. Бабки эти вездесущие… Обнаглели — поняли, что «пипл все схавает, только бы нам бабки капали». Да, ладно, это присказка, не верьте.
Посматривал, и думал, что было главное?.. Печатали? Фигня, хотя на пять минут приятная. Выжили? Ну, это само собой, необходимое условие. Хотя могли и не выжить, медицина из хапуг и двоечников. Так что? Вот что. Я пережил двух людей, которые были моими друзьями. Один был гений, и близкий мне по духу человек. Если б я был способней, то посчитал бы за счастье стать таким, чувствующим началом: весь его «психологизм» — от чувства и через чувство. Второй… сосредоточил в себе многие мои сомнения, мечту о виртуозности, и печальное понимание, что все было НЕ ТО…
Они оба прожили по 64 года, это факт, и я в этом году пережил их. Только подчеркивает ничтожность усилий. Но смерть одного из них открывает дорогу к примирению с собой. А второй — он пережил старика. Молодой художник РЕМ. А старик ПАОЛО — умер во время написания. И в 2004 году я пережил их по возрасту своему.
Нет, отвечаю, это не Рембрандт и Рубенс. Они другие — ПАОЛО и РЕМ. Хотя есть похожие черты, поскольку картинки похожи. Мне нужны были похожие картины, чтобы уровень показать, что не хухры-мухры, а настоящие полотна. И все, никаких связей больше. Да и что я знаю через пятьсот лет? А Паоло и Рем… они для меня живей тех ушедших гениев, потому что слушали меня, и я разговаривал с ними, спорил… Вместе с Ремом хоронил кота. И мой кот умер тогда, как будто знал всю историю до конца.
Главное — то, что от человека к человеку. Между ними была искра, восторг, споры — и наконец — понимание. Даже не встретились, все через небольшую картинку произошло. Гроздь винограда, свет к свету, тень к тени. Картина как жизнь устроена, а жизнь — как картина. Разница между ними — несущественна, на ней настаивает реальность. Реальность — то, что умеет бить по голове, и таким образом завоевывать авторитет. У меня есть рассказ «Трамвай — мое ощущение» Когда я был студентом, у нас в комнате жил Арво Х., студент эстонского потока. Я увлекался философией, у нас постоянно были споры. Он вот так доказывал мне первенство материального — «трамвай наедет на тебя, тогда поймешь».
Это они могут. Но не доказал. А потом… он стал диссидентом, и его убили. Он оказался лучше, чем я думал, кинулся под трамвай. Трамвай раздавил его, в этом он прав оказался. Но он не побоялся, и победил трамвай, я знаю.

……………………………..
Некоторые любят небылицы, и чем дальше от реальности, тем им интересней. А по-моему, не так, не та-а-к… Врать где-то вокруг да около — высший пилотаж. Как ножи кидать, только не в цель, а рядом, на волос рядом… Чуть-чуть ударение изменить, акцент, перепутать слегка детали, да-да, подсунуть ошибочку в датах, например, чтобы повеселился умный читатель, который все вычислил и тебя давно-о разоблачил. Он не из тех, кто обливается слезами, как ненаглядные мои…
А я ему, этому умнику, тем временем — ну, отчаянное вранье… Знай наших!
Чтобы не коробило, признаюсь: ничего умственного, вранье писательский труд, но не то вранье, которое ради корысти, или Игры умных-разумных, или замысел холодный, — а ТО самозабвенное, верящее самому себе до колик, когда бросаешься помогать только что вымышленному персонажу, и обливаешься слезьми, потому что поздно — не спасти…
В наш век трудно жить. Всего боятся молодые люди, ничему не верят, от собственной искренности — в кусты, в кусты… Нет, я с сочувствием к тем, кто читает, словно по минному полю ходит… или ищет мальчиков-девочек в кустах, ведь «не может быть просто так, слишком уж просто…» Интересно, что То поколение пугали, а ЭТО, в сущности непуганное — испугалось. Боязнь иллюзий. А без них только реальность Наполеона Бонапарта, гения реальности. А жизнь нормальная невозможна без иллюзий, назови их как хочешь — идеалами, моралью или писательским враньем. В Бога корчимся поверить, вот уж огромная иллюзия, а в собственной жизни иллюзий видеть не хотим. Реальность — жупел, пугало современности. Сколько раз повторяю — жизнь не реальность, это сплав, удали из него иллюзии, рассыпется, как мертвый лист.
Идиотизм ума дырки проел в нашей ЖИЗНИ, и взорвет ее почище любого террориста.

…………………………………………..
Пора вспомнить про него. Вы как хотите, а я сторонник «Арсенального».
Картинка — старенькая темпера, написанная в 1977 году. Точно помню, потому что тогда смотрел картинки Михаил Рогинский. И она уже была. Не самая лучшая. Абсолютно не уравновешенная. Где другая сторона улицы?
Но тут, понимаете, жажда пива, никакой уравновешенности и не должно быть. Дорога никуда? И пусть! Сколько таких дорог, кажется, никуда не ведут. Кажется, там за поворотом -пустота, обрыв, ничего не будет. Но всегда есть надежда небольшая, и она держит картинку, держит…
(небольшой смайл к 1 января)

……………………………………
У писательницы Сарот есть книга, (жена рассказала, она больше читает, просвещает меня) — в ней люди обсуждают книгу, хит сезона. Cплетни, слухи, разговоры вокруг да около, мнения, шорох, шепот, восклицания… Говорит, хорошо написано. Книга, о которой у Сарот, выдуманная, конечно, а среда, куда она якобы вросла, внедрилась, настоящая.
Я из людей, которые начинают разговор со слова «нет», и вот подумал, что это мне не интересно, разговоры, мнения, среда… Чертов интраверт! Но что поделаешь… А вот, может, стоило бы написать «противоположную» книгу?.. — о книге, которая еще не родилась, (а может и не родится), но теплится, роится, копошится ВНУТРИ писателя, обрастает ассоциациями, они рушатся, снова… и так возникают невидимые корни невыросшего (еще, или вообще) дерева. КОРНИ! Та почвенная внутренняя асоциативная ткань, среда, из которой вырастает (или погибает не родившись), книга — то, что вылезает на поверхность.
То, что вылезает — не интересно! А тут… не просто «из какого сора», а из совершенно случайного, чужеродного сора, путем кривых ходов-ассоциаций, возникает никак не запланированное, и даже обратное первоначальному ощущению…
О чем все это может быть? Наверное, о том, что ощущения, настроения, впечатления куда первичней мысли и сюжета…
— Но кто это будет читать?.. Бесформенный ком земли, проросший корнями…
Разумный мыслящий читатель скажет, — покажите результат.
А результата не будет, только процесс. Ничего-ничего, кому-то интересней дорожка протоптанная, а кому-то — закоулки, пустыри… подземные ходы…
— А где же реальность, где?
Я даже знаю, кто спросит 🙂
Никакой реальности, только внутренняя жизнь. Вы любите собирать грибы? Так я не о грибах — о грибнице.
Тут бы самое время проснуться. Хотя… Может, не стоит просыпаться?

………………………………..
что Новый Год настанет, с чем Вас всех окончательно поздравляю!
Чего желаю?
Здоровья и удач — того, что мало от нас зависит, а остальное уж как-нибудь сами.
Еще, тем, кто в России: не давайте себя дурачить, хватит. Те, кто нас за дураков держат, не очень умны, не слишком образованы, и действуют примитивно, горы обещают, тут же требуют власти, денег, уважения… Мы куда умней, образованней их 🙂 Думайте!
Тем кто пишет и рисует: не слишком доверяйте словам «новое время — новые песни». Пойте своим голосом.
До новых встреч в «Вокруг да Около»
Заглядывайте. Не обижайтесь — френдленту не читаю, и читать не буду. Но по журналам — хожу, ведь записи интересны в связи, это судьбы, а не вырванные из контекста слова.
До завтра.
ДМ

…………………………………………….
НЕдавно читал умные слова о литературе современной. Я лишен критико/аналитической способности. Только вспомнил две вещи — «Челкаша» Горького и «Санина» Арцыбашева(в студ. годы читал в «Ниве» в биб-ке Тартуского Университета, в подвале полуразрушенной церкви). Поскольку сугубо ассоциативный человек, то объяснить, почему это вспомнилось, а не другое, не могу, (связи, и весь диапазон), и в духе своего «Вокруг да Около» только подбрасываю («нам тут подбросили…») 🙂
Авось кто-нибудь поумней найдет зерно…
Далее — из «Анта»
……………………
Мне кажется, ужас вовсе не в том, что начавшись в черной пустоте, она, жизнь, в пустоте и кончается. Красивые слова философа, в которых нет искреннего чувства, только поза и любование собой, а я это не люблю, мои ноги чувствительны ко всякой фальши и тут же отзываются длинной нудной болью. Эти слова только подчеркивают грандиозность трагедии, в которой участвуем. Не то, не то, другое гораздо хуже — то, что протекает она, жизнь, в постоянной мелкой и пустой враждебности друг к другу и миру, который нас окружает — он против нас! Все, что мы носим в себе изначально, что хотим, к чему тяготеем, вынуждены отстаивать в мелких ежедневных схватках с силами о которых я уже говорил. Власть случайности безгранична. Разве вся моя жизнь не пошла именно этим, а не иным путем из-за событий, которые не зависели ни от меня, ни от моих родителей и близких, они сами стали жертвами обстоятельств, бороться с которыми не могли? И вся эта напасть не хитроумный план, не испытание на прочность, как хотят думать люди в вере, не проверка любви и привязанности, верности богу, людям, идее, нет, совсем не то! Только унизительное преодоление препятствий, которые враждебны существованию, вредны, угрожают… И не осмысленно против нас — уж лучше бы чувствовать за всем направляющую разумную, пусть враждебную силу! — нет, этот нападающий, наступающий хаос рожден судорогами природы, стремящейся сохраниться и выжить, отчаянными попытками людей, тех, кто рядом с нами и далеких, выплыть самим, закрепиться, спастись, устроить свой недолгий век сносно. Жизнь ужасна не потому, что кончается — с этим можно было бы жить без унижения, ведь человек со всей своей начинкой не приспособлен к долгой жизни, — а потому что протекает в бессильном барахтанье, и никто не докажет мне, что за этими тараканьими бегами и крысиными схватками кроется глубокий смысл. И если все же есть кто за сценой, тайный кукловод, то это явный мерзавец, подонок, лгун и ничтожество при всех своих сверхъестественных возможностях. Любить его? Да вы сошли с ума!
Но нет никого за сценой, и самой сцены нет, кругом промерзшее черное небо, и мы, как тараканы, вытряхнутые из помойного ведра, летим по огромному мусоропроводу вниз, вниз, вниз… Никакой сцены, никакого дирижера, только столкновение слепых сил, стремящихся размазать нас по мертвому пространству, с нашей крошечной волей, которая в ужасе не хочет умирать, и в этом упорном и обреченном сопротивлении все человеческое и заключено. Мне скажут, миллионы живут не замечая или смиряясь, захваченные в плен ежедневными заботами и делами, а ты против, кто ты такой?.. И будут правы в своей разумности и мудрости, способные принять то, что невозможно изменить, а за меня будут только мои ноги, страх и боль, постоянная боль.

…………………………………..
Очень смешанная техника.

……………………………
По мотивам Рембрандта. Техника высвечивания из темного грунта хороша со свинцовыми белилами, а у нас в ходу цинковые… Поэтому дело ограничилось пробами, и заглохло.

………………………………..
Сделано кистью-чернилами.

Он подходит к зданию, плавно и быстро несет короткое квадратное туловище. Невысокого роста человечек, руки толщиной с мою ногу, а ноги… как мое туловище… Не преувеличивай! Ничуть, грудная клетка полтора метра в окружности. Шея… Это штангист Саар, мой мучитель идет. Я сижу на скамейке перед учебным корпусом, на первом этаже спортзал. Семестр кончается, мне нужен зачет, а я здесь почти не был. Казалось, успею, есть дела поважней. Саар не переносит табачного дыма. Однажды пришел в студенческий клуб, говорят, обломки мебели потом увозили. Врут, конечно, но он может. Вообще-то он смирный.
Пора идти, объясняться с ним.
— Медик, второй курс? Где список… как тебя?..
Долго водит громадным пальцем по списку, я смотрю на его склоненную голову. Ему нет тридцати, а он лысеет. С близкого расстояния он необъятен. Говорят, нога толще, чем у Луриха… Саар много лет побеждает всех. Он лучший среди гиревиков. Мне двумя руками не оторвать от пола гирю, которую он вздергивает высоко над головой…
Зачем ему с нами возиться? Кушать надо, вот и возится. Если б Саар жил в средние века, представляешь? Что бы он сделал со Львиным сердцем… Тем более, говорят, эти рыцари были крошки по сравнению с современными людьми. Саар тоже невелик ростом, но зато сам себя шире. Лошадь бы испугалась, понесла… Не понесла бы, он не то, что лошадь, тигра бы остановил. Откуда тигр, что ты мелешь!.. Но из Львиного сердца точно бы котлету сделал…
— А, вот! — Он откопал-таки меня, в первые дни я его разик навестил. — И ты хочешь зачет?
Он смотрит на меня доверчивым ясным взглядом. Он сидит за столом. Он меня даже не презирает.
— Куришь, наверное?
— Не, не, ни в коем случае!
— Не кури. И вообще, пойми, дело не в силе. Собой управлять… Не унижаться… Достоинство…
Оказывается, он философ. Вообще-то он добряк. Что он делает, когда не возится с нами, дохляками, и не поднимает железо? Трудно представить, что Саар женат. Выдержать на себе этот шкаф… Но говорят, есть жена, дети… двое, мальчик и девочка…
— Становись к железу. Отработаешь восемь занятий. Вижу, не силач. Тебе скидка, потрудись до пяти.
От двух до пяти? Но это зачет!
Иду в угол, там уже двое. Филологи, совсем слабаки. Я успокаиваюсь, как-нибудь… Перед нами штанга для младенцев, почти голый прут. Саар гуманист. Главное, не спешить, не спешить… Он любит гири, возьму-ка я гирю…
Саар занялся группой, возглавляет пробежку. Они бегут на улицу, мы можем передохнуть. Потом он появляется снова, у них в программе брусья и длинная кожаная лошадь. А у нас железо, только железо…
Через полчаса Саар подкатился в наш угол, отпустил филологов с зачетом.
— А ты еще подергайся, тебе полезно.
Да-а, полезно…
Но скоро обнаруживаю, мне нравится здесь. Еще немного, и я запишусь к Саару, буду ходить к нему два раза в неделю, стану гиревиком…
— Хватит, парень…
Не заметил, как он подошел. Он чуть выше меня, но в три раза шире. Похлопал по плечу, говорит:
— А ты мог бы… если б захотел. В среднем, конечно, весе. Где зачетка?.. А то приходи.
Я убегаю с зачетом. Иду и думаю. Хорошо бы… Запах пота и железа, азарт и расчет. Сильней всех на свете…
Потом забуду, насядут новые дела, нервные, сложные…
Саар умер, не дожив до сорока. Порок сердца, с детства. Потом говорили, зачем, нужно ли было? Выбрал бы полегче…
Умники, понимаешь… Идите к черту. Для меня его рекорд не побит. Собой управлять. Достоинство. Идите к черту…

……………………….
Картинку я раньше приписывал Деду Борсуку, мифической личности. Одна из самых ранних моих работ. Жалко, что на фанерке — понемногу трескается.
Называлась она — «Вид с кровати».

………………………………………..
В декабре год отвернулся от нас, даже сараи не смотрят.

………………………………
Уже было. Теперь смотрю как «лучше» урезать изображение для Сети 🙂 Лучше сканировать с меньшим разрешением, но записывать в формате jpg как можно лучше. Все равно не очень получается.
Само изображение можно назвать «графическим минимализьмом», которым одно время увлекался. Сильная линия, почти абстрактная, и очень легкая тоновая разработка. Можно вообще перейти на растр, почти без потерь.
Главное, сохранить ощущение света, этим и руководствовался.

………………………..
Иллюстрация. Написана мышкой. Растр. «Проба пера».

………………………………….
((Коллекционер хирург Леонардо и художник-примитивист Мигель.))
…
Но разочарования не убили во мне интереса, ожидания счастливого случая, я всегда жду.

Уже давно одиннадцать, а Мигеля нет… Он заставил меня понервничать, на час опоздал. Перед операцией мне нужно хотя бы на полчаса расслабиться, отпускаю на свободу голову и руки. А при столкновениях с живописью каждый раз напряжен, надеюсь, что возникнет передо мной одна из тех картин Состояний, к которым привязан, как к самому себе. Как увижу, тут же стремлюсь отстранить художника, у меня с холстами свой разговор.
И я злился, что он где-то бродит, сбивает мой ритм жизни, я это не любил.
Наконец, звонок, открываю, он стоит в дверях, согнулся под грудой холстов, словно дикарь шкуры зверей притащил. Входит и сваливает это все на пол с поразительной небрежностью — избавился от тяжести. Потом бросается в угол на диван, ноги закидывает наверх и тут же захрапел. Я обрадовался, легче смотреть, когда творец спит. Мне говорили про его бесцеремонность, грубость, жесткую шкуру… «свинья, грязный тип» и все такое, но пробиться к холстам было важней. И про картины разное говорили, но тут уж верить нельзя никому, только смотреть и смотреть.
С тех пор годы прошли, но память не признает времени, а только силу впечатлений.
Он с первого взгляда почти привлекателен был, если без неприязненного вглядывания. Таким я представлял себе Эль Греко в молодости. Но стоило постоять рядом с ним, даже не глядя в его сторону… Гнилое дыхание. Не в прямом смысле — я о душе говорю, дефект какой-то души. Странный разговор, что она такое?.. Сотни раз открывал все слои и покровы, проходил от грудины до позвоночника, в грудной хирургии подвизался много лет. Души не приметил. Внутренний мир это химия, мозг и нервы, я уверен. Но от этого загадка не рассеивается.
Непостижимые вещи, его холсты, живут на стенах у меня. Я каждый день смотрю, живу под ними. Вот-вот соберу силы на альбом.. Каждый раз ищу в них следы несовершенства художника… а он не был образцом совершенства, уж поверьте… Ищу — и не нахожу. Чистый талант, в этом тайна. Прозрачное, простое состояние… — но я не могу назвать его словом или фразой, хотя много раз пытался. Ближе всего подходит, пожалуй, «предчувствие беды». Как появилось во мне в первый раз перед картинами, так и осталось.
Это ощущение… такая мозаика, что не расскажешь, да и сам не знаешь всего. Предчувствие беды — главное состояние нашей жизни, если ты живой человек и можешь чувствовать, его не обойти. Жизнь вытолкнула меня, я почти мгновенно оказался в чуждом мире. Я не вздыхаю по тому, что было, начал жизнь в своей стране, но страшной… а умру тоже в своей, но непонятной. А картины… они оживляют, усиливают наши страхи, сомнения, воспоминания, тогда мы говорим в удивлении — как догадался… Не гадал, а сразу попал в цель, произошел тот самый резонанс, о которых я много говорил, так что не буду докучать вам своими теориями, запутаю, и ничего нового. Все новое — заново пережитое старое.
Но к чему усиливать и обострять наш страх, напоминать о грустном или тревожном?.. Меня сто раз спрашивали, зачем вам такие печальные картины, и без них время тяжелое… Серьезный вопрос, но у меня к картинам другое отношение. Я ищу подтверждения своих чувств и состояний, радостные они или печальные, дело десятое, — они мои, я не властен над ними, над всем, что рождается от столкновения внутренней и внешней жизни. Нам нужна не истина, а опора и понимание. Эти картины понимали и поддерживали меня. Искусство вовсе не должно нас улучшать или изменять, это уж как получится, главное, чтобы оно нас поддерживало и укрепляло.
Это удивительно, что может служить толчком, усилителем чувства — подумаешь, пигмент на куске грубой ткани… Откуда такая привязанность к иллюзии? К искусственности? Своего рода наркотик? Трудно понять мгновенное притяжение или отталкивание, которые вызывают в нас цвет и свет на холсте, далекие от жизни. Ведь, что ни говори о силе искусства… мы намертво привязаны к реальности, держимся руками и зубами. И вот появляется странное существо художник, он предпочитает иллюзию — жизни, и время подарит ему за бескорыстие… может быть… всего лишь, может быть… несколько десятков лет памяти после смерти. Что нам с того, что будет после нас? Я стольких видел, кто смеялся над этим «потом»… молча делал им все новые молодые лица… они наслаждались текущей жизнью, прекрасно зная, как быстро будут забыты, еще до настоящей смерти.
Бедняга Мигель наслаждаться жизнью не умел, о вечности не заботился, зато писал честные картины. Просто писал их, и жил как мог, во всем остальном, кроме своих холстов, звезд с неба не хватал. Гений неотделим от всего, что происходит в окружающей нас жизни, еще хуже защищен, подвержен влияниям… и если не держится руками и зубами за свою спасительную странность, также как все растворяется и пропадает в мире, где раствориться и пропасть обычное дело. Он обязан стоять, спартанец, стоять, стоять! Ты должен всему миру, счастливец, не забывай!.. миру больше не на кого надеяться, мир тонет в дерьме… А этот начал шататься, думать о своем лице… как писать, что писать… и как сохранить холсты… слушал идиотов… и тут же что-то сломалось в нем, писать перестал, и жить расхотел…
«Сохранять научились, а беречь стало нечего, и незачем, ведь уже рядом стоящие люди и поколения друг друга не понимают…» Кругом меня так постоянно говорят, а я молчу, смотрю на его картины…
Есть еще в мире, что помнить и сохранять.
///////////////////////////////////////////////
Хотя непонятно, почему простые и сильные картины бывают чужды глазу даже опытных людей, а пустые, но броские полотна привлекают всеобщее внимание.
Здесь все было просто, ничего особенного. Рассвет в городе, одинокие пустые улицы. Переулки и тупики, глухие убогие подъезды. Брошеные звери. Натянутые до предела нервы. Воплощение крика… Но здесь же рядом — покой, тепло, уют, рожденные неторопливым прочтением простых вещей. Изображения поражают при первом взгляде, еще не затрагивая разум. Внушение непосредственного чувства. То, чего лишены роскошные натюрморты голландцев, но что встречается в их графике, незамысловатых набросках пером и кистью.
При этом я досконально знал город на картинах, родился в нем и вырос, облазил все углы, и все места на городских видах тут же узнавал. Мой Таллин. Наверное, странно считать родиной землю, на которой тебя не хотят знать, приедешь как турист, а через месяц катись обратно! Но чувствовать не запретишь, для меня граница смысла не имеет. Того, что во мне, не отнять никому.
И в то же время эти городские виды потрясли меня, он так их увидел… Не могу описать. Город куда нельзя вернуться. Как он угадал?..
…………….
Как ни живи, если не полный дурак, чем ближе к концу, тем больше жизнь кажется неудачей и поражением, а надежды на нее — выше возможностей. Впрочем, я видел реалистов, смолоду ограничивающих свои пределы. Забавно, они не достигали даже их.

………………………….
Один из эскизиков к картине «На закате»
(картина не написана)

…………………………….
И НОВОГОДНИЕ ПОЖЕЛАНИЯ ИЗ РОССИИ!

………………………………
🙂

……………………………………
Очень старенькое, явно не справляюсь с такой степенью обощения, разбегаюсь на детали. Нет четких планов (не плана, а планов), сзади-наверху можно было бы и смазать, японец нашелся!..
Но люблю эту картинку сам не знаю за что!

………………………………..
Ничего не могу поделать, потерпите уж…

…………………………….
Фрагмент.

…………………………….
Это восковые мелки и заливка чернилами.
Представил себе, что будет, если доживу до 2020 года.
Что бы я ни добавил (перспектива радует, не радует, пугает…) — все будет вранье 🙂

……………………………………
С особым чувством рассматриваю этот альбомчик девочки, сестры моей матери, значит, моей тетки?.. Школьницы, которая через год после этой записи, в 1920г, умерла от апендицита.
Объяснить это чувство трудно.

……………………………..
Рисунка не нашел, только репродукция, и то вторая половина затерялась (сканировал частями). Как только найду, обязательно перетащу сюда. Или не стоит?.. 🙂

……………………………….
Из старенькой графики.
Когда повторяешь много раз хорошо знакомое слово, то оно вдруг начинает казаться странным, теряет привычные связи — только звук и никакого значения.
Когда идешь по улице, то видишь, что дома кривы, но знаешь, что они прямы, идешь себе спокойно, дом не свалится, уверен. То знание, которое помогает в 99 случаях из ста, в одном случае катастрофически мешает.