День: 13.10.2014

………………………………………….
Наконец ключ в сердце замка, поворот, еще — дверь дрогнула, медленно, бесшумно распахивается темнота, и только в глубине слабо светится окно.
Тут уже знакомые запахи — пыли, старой мебели… и тепло, тепло…
Рука сама находит выключатель, вспыхивает лампочка на длинном голом шнуре, я стою в маленькой передней, прямо из нее — комната, за ней вторая… налево — кухня…
Здесь всё мое, собрано за много лет. Можно потрогать… но гораздо трудней защитить, чем то, что только в памяти живо.
Каждый раз, возвращаясь, приветствую своих — ребята, я вернулся!
…………………………………….
Большая двуспальная кровать, на ней когда-то лежал отец, над его головой гравюра японца, вот она!..
У окна столик с принадлежностями художника. На нем мои краски, несколько баночек с гуашью — две красные, две желтые, черный, белый, зеленый один, а синих нет, я этого цвета не люблю. Бумажка у меня серая, оберточная, шершавая… заранее нарезаю, стопками большие листы… Чтобы гуашь не отвердела, подливаю к ней водички. В потемневшем стакане кисти — новые, с цветными наклейками, тут же — несколько побывавших в работе, но аккуратно промытых, завернутых в папиросную бумажку. Рядом со стаканом — блюдце, запорошенное мягкой пылью, но край остался чистым — синим с желтыми полосками. На блюдце крохотный мандарин, высохший, — он сократился до размеров лесного ореха и стал бурым, с черными усатыми пятнышками, напоминавшими небольших жучков, ползающих по этому старому детскому мандарину. Рядом с блюдцем пристроился другой плод, размером с грецкий орех, он по-иному переживает текущее время — растрескался, — и из трещин вылезли длинные тонкие розовые нити какой-то интересной плесени, которой больше нигде нет, только этот плод ей почему-то полюбился… Над столиком на полочке, узкой и шаткой, выстроились в ряд бутылки с маслом, сквозь пыль видно, что масло живо, блестит желтым сочным цветом, время ему ничего не делает, только улучшает. Повсюду валяются огрызки карандашей: есть среди них маленькие, такие, что и ухватить трудно, мои любимые, долго и старательно удерживал их в руке… и тут же другие, небрежно сломанные в самом начале длинного тела, и отброшенные — не понравились… и они лежат с печальным видом… Стоят многочисленные бутылочки с тушью, в некоторых жидкость успела высохнуть, они с крошками пигмента на дне, нежно звенят, если бутылочку встряхнешь…
И все эти вещи составляют единую картину, которая требует художника: вот из нас какой получится натюрморт!
На стене напротив окна висит одна картина — женщина в красном и ее кот смотрят на меня. На других стенах пять или шесть картин. На одной из них сводчатый подвал, сидят люди, о чем-то говорят, в глубине открыта дверь, в проеме стоит девушка в белом платье, за ней вечернее небо… На другой картине странный белый бык с большим одиноким глазом и рогами, направленными вперед, как у некоторых африканских антилоп. Этот бык стоит боком и косит глазом — смотрит на меня… за ним невысокие холмы, больше ничего… А дальше — снова подвал, две фигуры — мужчины и женщины, они сидят за столом, на котором тлеет керосиновая лампа, отделены друг от друга темнотой, погружены в свои мысли…
Эти вещи и картины… они охраняют реальность моего пространства среди сутолоки сегодняшнего дня.
……………………….
В кресле сидеть удобно, но дует от окна. Принес одеяло, устроил теплую нору в кресле… и вспомнил детскую страсть устраивать везде такие теплые и темные потайные норы — под столами, в разных углах, сидеть в них, выходить к людям и снова нырять в свою норку. Помнится, я таскал туда еду. И очень важно, чтобы не дуло в спину.
На полке старая керосиновая лампа, я зажигаю ее раз в год, но она мне нужна.
На столе мои листы, история не закончена. Зато я дома, всё помню, живы еще иллюзии, надежды…
Вытягивая слова на бумагу, всматриваюсь в себя. Блаженное состояние. Но требует терпения. Внешнее впечатление и внутренний стимул, и то и другое должны быть достаточно сильны, чтобы насытить своим состоянием всю вещь. Относится и к живописи, и к прозе.
Требующиеся для творчества способности… а может, лучше сказать — требующие творчества?.. не умение говорить и писать слова или схватывать точные пропорции предметов. В первую очередь, особое отношение к реальности, когда человек не бросается переделывать внешний мир, а устраивает его в своей голове, как ему хочется. Одинаково и для прозы, и для живописи.
Когда есть такой импульс, то дальше важны повышенная чувствительность, обостренная восприимчивость, чувство меры и ритма, которые связаны с осязанием, ощущениями тяжести, положения тела в пространстве… Творчество почти физиология. Чтобы вместить свое Состояние в тесные рамки формы, требуется его собрать, а значит — усилить, без усиления ничего путного не получится. При этом важно, чтобы не было грубости, тупости, нечувствительности… Тупость ощущений присуща многим образованным людям, здоровым и уравновешенным, которые в обыденной жизни очень даже милы: спокойны и устойчивы, не слишком чувствительны к уколам, обидам, редко выходят из себя…
Но не всё подвластно творчеству, его основа безгласна. Простые ощущения — фундамент мира каждого из нас. Теплое прикосновение, сухой песок в сжатом кулаке, мокрая глина, гладкие морские камешки…
Начало остается в темноте.

Непоэтическая свеча
……………………………………………..

Из простых сложных…
……………………………………………

Думать не обязательно, важно понимать
……………………………………………..

Цветки, которые против
……………………………………………

Сухие цветы на фоне
…………………………………………….

Сухие цветы с излишествами
……………………………………………..

Из серии «УГЛЫ»
………………………………………….

Вечерний вид из кухонного окна
………………………………………….

Портрет А. в серых тонах (вариант)
…………………………………………….

Кася на шкафу. Гордится собой, у нее после болезни парез правой задней лапки, но она не унывает, и постоянно преодолевает трудности.
………………………………………………

Листок на снегу, отбился от своих. Может, и лучше, чем умирать в больших кучах, гнить…
……………………………………………….

Ночные игры на книжной полке