20.04.2014 — Dan Markovich

Если я думать не люблю, то это не значит, что за меня можно думать. Много лет занимаясь наукой, привык, что под думанием понимаю в основном логическую цепь умозаключений. Нет, иногда приходили какие-то предложения, фразы, что ли… но они возникали странным образом — вспоминается, как в темной ванной комнате с крохотным красным фонариком на стене, мы с приятелем печатали фотографии… И как возникали изображения — из ничего, из простой химии. Думаю, что химия везде… А мне говорят, камень отодвинуть не могли… Ой, не люблю я этих выдумщиков… И огонь могу получить сотней способов, так что не надо так со мной… И еще — не люблю, когда поют, что мир насилья мы разрушим… И точно такой же построим снова, мы на это обречены.

За нашим домом овраг, в нем живут коты. Утром и вечером к оврагу приходит старая женщина с сыном. Они приносят котам еду. Он несет кастрюлю, а она — несколько алюминиевых мисок и черпак. Слабых и робких они кормят из отдельной миски, не позволяют их обижать. Она — с узким темным лицом, в старомодном пиджаке с острыми плечами, широкой черной юбке и больших сапогах. Он -высокий полнеющий мужчина с бледным лицом, в клетчатой рубашке, старых спортивных штанах и тапочках на босу ногу. Старуха курит папиросу за папиросой и вытирает слезящиеся глаза. Сын стоит неподвижно, хлюпает носом. Как-то я разговорился с ней. Она воевала, муж погиб на фронте. Остался сын, он вырос и пошел в армию. Надо было прыгать с парашютом. Он боялся, и его вытолкнули из самолета. Парашют открылся автоматически, но на землю упал совсем другой человек. Несколько лет его лечили, а потом отдали матери. Он тихий, почти все время сидит у окна и молчит. Сам ходит в магазин, берет хлеб и отдает зажатые в кулаке копейки. Но подняться выше первого этажа не может, — бледнеет, дрожит, начинает по-детски хныкать. Из-за этого они поселились внизу, в квартире дворника и убирают перед домом и в подвале. На работе числится мать, а он помогает ей, делает всё, что она велит. Поработает — и снова к окну — смотрит в овраг. Сюда со всего города приносят котов, которые не нужны — и взрослых, и совсем крошечных котят. Старуха встает в шесть утра и варит котам густую похлебку из дешевой рыбы, крошит в нее хлеб и выставляет на балкон охлаждаться. Запах вареной рыбы разносится далеко. Коты выбегают из оврага, выбираются из подвалов, прыгают с балконов — и выстраиваются перед окном дворницкой. Сын стоит у окна и смотрит, как коты собираются на завтрак, что-то бормочет и почесывает лысину на затылке. Вот они вышли с едой и стоят, осаждаемые сворой котов.
— Мать, мать… Рыжий пришел… — он дергает ее за рукав. Их любимец Рыжий враждует с большим серым котом Маркизом. У Маркиза хозяева, но иногда он удирает и присоединяется к вольным котам. Только разживется на воле, приходит хозяйка и уносит его. Коты смеются над ним — маменькин сынок… Два черных кота, отец и сын, приходят из соседнего дома. Они держатся вместе, их побаиваются, но они ведут себя смирно и только Маркиза изводят, — загонят в кусты и сидят, как ни в чем не бывало, а тот выглядывает из зарослей и жалобно мяукает… И все-таки прибегает снова и снова…
— Мать, Маркиза снова забижают… Мать наливает в отдельную миску.
Вот черные поели и ушли в свой дом, поели и убежали в овраг новые, которым еще неуютно у мисок, — и остались свои — драчливый Рыжий с кривой задней лапой… «лечили-недолечили…», трехцветная кошечка, красотка, из-за которой Рыжий бьет Маркиза и всех, кого может… полосатый толстый кот, которого Рыжий не бьет, потому что толстяк равнодушен к женщинам… черный котенок с длинными белыми усами, плод случайной любви трехцветки и одного из черных соседей… «недоглядел Рыжий…», белая кошечка с темными пятнами на морде, страшная из-за этого — будто без носа и смеется, кокетливая и блудливая… странный кот желтого цвета с коричневыми носочками по имени Пуштун… и отчаянно смелый тигровый котенок на высоких лапах и с вечно выгнутой спиной… Старуха улыбается — «постоянных семь… остальные приходящие…»
— Мать, а мать… новый пришел… Из оврага показывается новый невиданный зверь — откормленная туша килограммов шесть.
— Ну и бу-у-дка… мать, мать, он супа просит…
Новый наелся и скрывается в овраге. Мать прикуривает папиросу от папиросы. Денег на котов стало не хватать. Она пошла по совместительству в уборщицы, в больницу, полставки — тридцать пять, но там заездили ее. Лаборантка — важная птица, заставляет делать чужую работу, управы на нее нет. «И это за тридцать пять…»
Коты ушли, мать с сыном работают. Он быстро устает, останавливается, смотрит на небо, деревья, плывущие белые облака… «Иди домой…» Он послушно идет, садится перед окном, достает с полки тетрадь, огрызок карандаша — и начинает выводить:
— … севодня Рыжий пришел с еще одним… черные поели… у белой котенок будит…