Когда делается вещь, картинка или текст, неважно, то по ходу дела всегда есть области, смежные — одна, где «да!», другая, где — «нет!», и это относится к каждому мазку, или слову — неважно… Но по мере завершения все больше мест, в которых разница между «да!» и «нет!» становится малозаметной, на пределе чувствительности, и выбор требует нового усилия, почти истощающего. Но это нормально, и отличает случившуюся вещь от неслучившейся, если силы оставят слишком рано — хорошую от очень хорошей… И наконец обнаруживается область, в которой глаз и вкус, чутье, просто не дотягивают, не отвечают на вопрос, да или нет, кажется, что все равно, то или сё… они не знают, и вроде бы можно оставить в покое. Тут зависит от степени волнения или покоя, от погоды, от сна и еды, то есть, дело становится чисто настроенческим, — и самым важным, это область тонкой интонации, в ней сегодня туда, а завтра — сюда… Область тонких интонационных вариантов, которую пусть не открыл, но сильно расширил и «легализовал» Интернет, и машинка «комп», они дали возможность записывать и сохранять все варианты. Все вместе, но я имею в виду не «ляпы» и ошибки, а более тонкие вариации, которые образуют ОБЛАСТЬ вещи, и она убедительная и достоверна… если охватывает область состояний автора. Тут уж мнение постороннего человека никакого значения не имеет, он может только воспринимать или отталкивать от себя, и в случае восприятия выбирать для себя тот круг понятий, слов и пятен, которые ему понятны, которым он сочувствует. Возьми Платонова. Слово имеет области значений, есть банальность, центральность и периферия. Банальность не рассматриваем, она самая большая и не интересная, дальше центральные значения, которые не так широко используются, но не вызывают «шока». И есть периферия, когда значение еще удерживается, но вызывает удивление и напряженность, а вещь — становится интересной и сильно действующей. С цветом так у Боннара, величайшего в 20-м веке колориста, сначала плюешься, потом морщишься, потом — доходит… Боннар — Платонов в живописи.
Хватит.