Месяц: Август 2010

сотня позади


……….
Каждый год исправно использую возможность вывесить в престижном журнале фотографер.ру сотню работ. Отключаю обсуждение, зачем оно мне, но интересно сделать свою подборку в ограниченном объеме, и сравнить с предыдущими годами.
При «обзуждениях» к тому же боюсь ввязаться в споры, а там ничего, кроме нетерпимости нет. НО оставляю рейтинги. И вижу, как мой суммарный рейтинг неуклонно с годами снижается. В десятибальной шкале он никогда не поднимался выше 4-х, а теперь и 3,5 не достигает. Но бывают исключения, и я ЗНАЮ НАПЕРЕД, за какую картинку мне поставят 6 или даже 7, а иногда и 9!
Это как бы в сжатом виде выражение того давления ожиданий, которое почти перед каждым, в любом журнале, на выставке, в издательствах. Известно когда и за что хвалить будут. И это не обязательно самое плохое из сделанного, может быть, даже более мастерское, чем обычно. Но — привычное, банальности всегда хватает в этих «требованиях». Человек та же кошка — ждет ежедневных «поглаживаний», без них трудновато и одиноко. Вот это как раз и есть то, о чем в ярости кричал Сезанн — «им не закрючить меня!» Ругань и осуждение — это фигня на постном масле, по сравнению с доброжелательным давлением, глажкой по шерсти.
Шерсть в другую сторону нужно вырастить, чтобы дыбом поднималась, как только слышишь эти вкрадчивые доброжелательные голоса (не смайл!)
Все-таки, хорошо быть старым, хотя очень плохо, но иногда — хорошо!

Из 80-х…

ГАРАНТИЯ

Мой приятель пришел к врачу. Сердце, говорит, стучит иногда, как будто с цепи сорвалось. Постучит и стихает, работает снова как полагается. И так каждый день, а то и дважды в день бывает.
Врач, женщина молодая и красивая, говорит — «раздевайтесь…»
Он рубашку, майку снял, грудь выпятил — совсем еще молодец.
Она послушала его в полном молчании, одевайтесь, говорит, и стала писать историю. Он сидит, ждет решения.
Она подняла голову, улыбнулась: — «ничего страшного, это у вас нервное, никаких видимых изменений…»
Он повеселел:
— Я уж умирать собрался, сколько оно может так стучать, как пулемет, надорвется ведь…
— Ну, что вы, умирать… я вам… — говорит и оценивающе смотрит на него, — лет десять-пятнадцать даже гарантирую.
Поулыбались они друг другу — и расстались.
Идет он домой, и почему-то невесел. Десять гарантирует, а дальше что… Без гарантии страшно…
Пришел, я его утешаю:
— Ведь гарантирует… Все без гарантии перебиваются, а она тебе карты раскрыла.
— Но ведь только десять… Значит, что-то серьезное.
— За серьезное она бы тебе и года не дала.
Он сидит, старый, пожухший какой-то, сейчас со стула упадет. Я смотрю — она его бесконечность разрушила, гарантию дала на десять, а бессмертия лишила. Он еще не верил, что умрет, как все… нет, знал, конечно, но веры не было — в другую сторону смотрел человек.
— Слушай, плюнь, — говорю ему, — живи без гарантии, не ставь себе предела.
Он качает головой:
— Теперь не могу, как-то сразу меня ударило. Понял…
Потом и я заболел, и тоже пошел к ней. Стала она читать пухлый том моих болезней и в середине заблудилась. В конце концов, мы с ней разобрались, что к чему, лечение назначили, и я говорю:
— Боюсь вот… умирать скоро…
— Ну, что вы, — она смеется, — я вам лет десять гарантирую.
Прибегаю к приятелю:
— Не горюй, мне тоже десять дала.
А он лежит, еле дышит, совсем про гарантию позабыл…

………………….
Обложка, конечно, необложка, зато сто миниатюр.
Не доведенная и до середины задачка. В принципе все сделанное можно представить в виде листа миниатюр. И кое-что понять из него — для себя. Собственные пристрастия часто остаются в собственной тени…

////////////////
Вообще, отношение к цвету, конкретно, в день и час, аналогично отношению к соли. Не знаешь, сколько ее в данный момент в крови, но необходимость чувствуешь довольно точно.

из одного ответа на вопрос… (временное)

Чем профессиональней профессиональное сообщество, тем больше оно похоже на частое сито, не пропускающее ничего более-менее свежего, интересного и нового. Поэтому никогда не нужно влезать в такие структуры, спрашивать у них коллективных советов и разрешений, мнений, а если уж очень-очень хочется и неуверенно чувствуется — выбрать отдельного человека, устраивающего по мастерству и направлению, по духу, не только способного, но и умного, интеллигентного… — и припереть его к стенке, один на один… Тогда есть небольшой шанс, особенно, если он пообедал, и ничего у него не болит, не свербит, что он внимательно посмотрит и что-то доброжелательно скажет, хотя полной правды никогда не скажет(да и понимает, что этого НЕ ЗНАЕТ), но хотя бы подло не соврет, не оскорбит, скажет пару слов без ненужных похвал и мелких придирок, глупой болтовни… Найти несколько таких людей, — и понимающих, и благородных, и полных собственного достоинства, не завидующих никому, без опыта оскорбительных собственных неудач и злости на весь мир… помнящих, как сами начинали и кто-то им помог, — это для начинающего удача, и если он не дурак, не коллекционер похвальных грамот, не карьерист, а искренний увлеченный человек — то тут же, услышав что-то обнадеживающее, отступится, ничего больше спрашивать ни у кого не будет — достаточно! — и займется собственными интересами, поняв и свою удачу… и ошибку: ничего не надо ни у кого ни ждать, ни спрашивать, ни просить, и просто — повезло. Протянули билет на вход туда, куда можно было и без билета, ничего не спрашивая, и на том же расстоянии, но с чуть большим сомнением в собственных силах, туда, где рядом, за углом мастера… обманчивая близость…
Когда я впервые спустился в метро, а мне уже было за двадцать… бросил монетку и оказалось, что пройти можно, то потом про эту монетку,конечно, забыл, и ждал, что должен был контроллер, а то как же…
А его все не было… Это было в Ленинграде, на Владимирской, осенью 1963-го… Такие ощущения быстро проходят, но навсегда остаются.