Месяц: Октябрь 2009

сначала всерьез, потом нет, потом снова всерьез…

Давным-давно, мне рассказывал об одном хорошем армянском художнике искусствовед А.Каменский — «и этого не умеет, и того нет, а третьему не научили…» В общем, разнес того художника в пух и прах. А потом говорит — «но он настоящий художник, настоящий, сомнений никаких!».
Как же это понимать, я спросил.
Он говорит — «есть вещи, которым можно научить, но важней те, которым не научишь. Здесь главное есть — видно в каждом штрихе и пятне пристрастие человека к изображениям…»
Разглядывание изображений доставляет чувственное удовольствие, необъяснимую радость художнику. И совершенно неважно, каким путем или методом, или техникой изображение получается. При условии, конечно, что на пути работы был выбор, то или это… Выбор хотя бы из нескольких возможностей. Если картинка «идет», то художник выбора не чувствует, он сразу как бы угадывает единственную (лучшую, по его способности) возможность, а остальные в тени остаются. Но это не значит, что выбора не было.
В жизни нет ни свободы, ни воли, но есть вот такой ограниченный выбор, особенно это важно в критических точках развития. А в творческом акте, в искусстве, выбора все-таки больше, чем где-либо в реальности…

лет двадцать тому назад…


………..
Знакомые уехали в отпуск, оставили дома кошку, я приходил кормить ее, разговаривали, она скучала. Окна квартиры на втором этаже, выходили к магазину «Спутник». Магазины с таким названием есть, наверное, в каждом городе России. Мы сидели с кошей у окна, я рисовал людей у магазина. В основном пером, наброски… А дома писал по памяти или вовсе сочинял на тему. Я и пейзажи никогда с натуры не писал. Натюрморты начинал с поставленных композиций, но потом надоедало глядеть туда — сюда!… Учитель посоветовал — закрывай тряпочкой… Я так и делал, и дальше занимался пятнами, которые видел перед собой на картоне или холсте. У пятен своя «логика», она интересней реальности, в которой много посторонних для живописи мотивов и связей вещей, они сбивают с толку. Если идешь по ним, удаляешься от себя, если следуешь пятнам по собственным пристрастиям и влечениям, то идешь в сторону исследования себя, а в этом и есть смысл искусства.
Экспериментировал с закреплением пастели, несколько рецептов составил для себя сам. Пока живы.

ладно, оставлю…

///////////////////
Взаимодействия пятен, в сущности, — картина Состояния художника, а адекватное и сильное выражение Состояния и есть (сегодня, с утра точно 🙂 — цель и смысл искусства. А возникающий со зрителем резонанс — подарок судьбы, и только.

Мотя


…………
Лет пять тому назад ушла из теплого дома, и теперь сама по себе живет.

Давно. Написал текстик, послал плыть в Интернет. Я не поэт. Так, иногда — чрезмерно наседают ритмы. А для прозы ритмы как соль, мало — нет прозы, много — разъедают текст… Так и повис он, и висит. Намек на многоголосье, что для меня в целом неприемлемо. Под руку сегодня попался…
…………………………
Папа…
Карта.
Мне шесть.
— Америка наш враг!
Я смотрю на карту, смеюсь…
— Мы же больше их!
В Америке Жоржик исчез. Двоюродный папин брат.
До войны. Вошли в американский порт.
Бросился в воду. Доплыл. Остался.
— Америка больша-а-я страна… — папа говорит.
— Но мы-то больше!..
— Он мне не брат!.. — папа всю жизнь клялся…

…………………………………………………………………………………….
Через тридцать лет…
Фото из Америки. Старый Жорж. Синий флотский берет. Суровый берег. Свой домик. «Каждый год ремонтируем, болеть не смеем, деньги не тратим зря… » Жена, три девочки. Одна — Бренда. Или жену так звали?.. Не помню…

…………………………………………………………………………………….
Наталья. В Ленинграде. Переводчик. Красивая. Уехала — ради сына. А может врала…
Лет через двадцать вернулась. В гости.
Говорит, сначала от тоски выла. Днем работала, ночью училась. Чужой язык!
Зато библиотекарь!.. Квартирка в Джерси.
Морщинистая, старая… Но осанка… Весь мир в кармане!
— Пенсия! Тебе не снилась такая…
— Мне пенсия никогда не снилась. Я во сне летаю.
— Что ты видел… А я… весь мир. Америка добрая… к тем, кто сам… карабкается, ногти сдирая…
— Эх-х! У тех, кто сдирает, саженные отрастают… Их бояться надо, когтистых…
Мы жили, ни хрена не сдирали. Через окошко подали денежку — дальше гуляй!
Два раза в месяц. Тихо, спокойно жили.
Мы все равно — больше!..

…………………………………………………………………………………….
Я безбилетный еду. Клал на всех девять куч!
Контролерша идет, Тамарка…
— Отвали, я с утра крутой…
Дальше спокойно еду…
За окном — плакат. «Умник, где же твои деньги, а?.. »
Издеваешься, Амери-ка?!
— Зачем мне деньги, я умный и так!
Американка мужу — «неудачник!
Ни денег, ни успеха… Ты — никто!.. »
Повесился мужик…
Ну, и дурак!..
Другой спился, третьего зарезала мафия…
Зачем им деньги?.. Что за блажь такая…
Богатые, а бедняки.
Я от жены — взял да удрал. Ищи дурака!..
Как ни крути, Амери-ка, как ни верти…
Все равно — мы больше!

…………………………………………………………………………………….
Эйнштейн от фашистов в Америку cбежал.
Лишнего еврея кормить — для них пустяк.
А он им за это бомбу слепил.
Может не он, все равно еврей.
Но Союз им показал
Кукиш водородный!
— Америка… Ну, чо теперь? Молчишь?..
Все равно мы больше!

…………………………………………………………………………………….
И вдруг мы взорвАлись, развалИлись
Оглушительно, зубодробительно…
Из окошка не подадут больше.
Живот подвело, никаких сил…
А она тут как тут…
Америка!..
С веселым лицом, широкими шагами…
Дверь по-хозяйски — сапогом!.. Разбрасывает подаяния…
Теперь мы друзья, ха-ха!..
Истоптала покой и тишину
Толстозадая демократия…
Но делать нечего — привет, ура!.. Ведь с другой стороны
Жмут и теснят — из джунглей и пустынь…
Сожрут без горчицы… дикари, дикари!..
Из двух зол выбирать?..
— Не хочешь?.. Быть бедным, больным и умным хочешь?..
— Мы бедными были, но гордыми, сильными!..
— Пап, мы ведь больше их?..

…………………………………………………………………………………….
— Ну, чо, Америка?
— Идиоты вы.
— Зато у нас… Идиот умней ваших умных был!
А они свое:
— Лучший писатель — кто лучше всех продается!
Вот дураки-и…
— Лучший художник — кого больше всех покупают!
Ну, мудачье-е…
-Лучший мужик, если в Гинесе член!
Ух!..
— И самый богатый, мелкий и мягкий, — у нас!
Ах-х!…
Ну, детский са-а-д…
Тут и сомнений нет — больны.
Куда им до нас, мы — больше!..

…………………………………………………………………………………….
Жоржик, ты жив?..
Наташа, ты где?..
Привет, я еще теплюсь…
Деньги?.. Зачем?.. Пить запретили, курить нельзя…
Нет, с места не тронусь.
Моя земля.
Не в истлевшем мешочке в потайном кармашке —
Ногами на ней стою, ногами!..
Недолго осталось?..
Да, закопают.
Плюнут, поцелуют,
К сердцу прижмут, к черту пошлют…
Пусть.
Не там дом, где лучше, а там, где любишь.
— Пап, мы всегда будем — больше!..

…………………………………………………………………………………….
Теперь мы плывем… как когда-то вы плыли…
Двести лет тому — выплыли…
Льдина велика, до зимы не растает…
Доживу свое…

…………………………………………………………………………………….
Я любил Эйнштейна.
Я любил папу.
И дядю Гришу, хотя и не знал его…
— Пап, мы же больше всех?..
Папа умер — давно.
… его поймали, арестовали, велели паспорт предъявить…
Америка, знаешь песенку?..
Откуда ей…
Потом сказали — ошибочка…
Брат за брата не отвечает, выяснилось…
Вернулся домой — умер
К вечеру.
От счастья.
Больше не от чего.

…………………………………………………………………………………….
Ау, Америка!
Не видел тебя.
Не увижу.
Не надо.
Своим путем
Плыви…
Нашим — привет!
И не забудь —
Все равно мы больше!

дополнение к письму для К.Е. (временно, пока не забыл)

О том, что такое неудачный или просто плохой натюрморт, можно говорить долго. Я их называю отдельными словами, не знаю, понятно ли — «полка», «заполнение пространства», «Глямурр» и т.д. Что такое хороший натюрморт, не могу сказать. Тоже есть слова, но еще более неопределенные — ансамбль, структура… В общем совместное существование живых вещей 🙂
Те же люди, но без капли даже позирования. Так иногда снимаешь самого себя в зеркале. Если нет к самому себе вопроса, то нечего снимать. Собственно, ничем не отличается от прозы — если для самого себя ничего не хочешь выяснить, то нечего и начинать. В целом искусство — дело самопознания, само-выяснения, уточнения в крайнем случае или постановки точки в разговоре с самим собой. И когда читаешь, чтобы голос и слова не как пар в пространстве расходились, а сгущались — это не игра и не чтение собственно — разговор с самим собой…

Лепить — легче!..

Говорят, лепить трудней, чем рисовать, а мне кажется — легче…
Рисуешь с одной стороны, говорят, а лепишь все стороны сразу,
И каждая должна быть интересной, неважно, затылок или лицо…
Может и так, а все-таки лепить легче.
Рисуя, создаем пространство и объемы на плоскости,
А для этого нужны навыки и условности.
Если линия под углом на плоскости, мы говорим — уходит вдаль,
Хотя никакой дали нет на плоскости.
У японцев не так. Зато у них свои условности.
Чтобы использовать условности необходимо мастерство,
То есть, навыки, доведенные до совершенства.
Я не люблю мастерство,
В нем что-то скучное проглядывает.
Я уважаю мастеров, изобретающих новые условности.
Это симпатичный народ.
Но и они со временем повторяются.
И все-таки, интересней тех, кто полагается
На старое мастерство…
Но, как ни крути, без навыков не рисуется.
А если лепить?..
Пространство перед тобой, и масса — вот,
Ком пластилина…
Слеплю-ка голову…
Но тут же задумался — маленькую?.. — носик, ротик…
В мелочах запутаешься…
Большую?.. Откуда пластилина взять…
И я придумал!
Помещу-ка в голове коробочку.
Облеплю ее слоем пластилина,
Приделаю уши, нос — и голова готова!..
Стал сбивать дощечки —
То маленький ящик получается,
То углы наружу вылезают,
Никаким пластилином не залепишь…
Прибиваю все новые дощечки…
Ящик больше живой головы стал!
Даже тонко облепить, пластилина не хватит…
Сломал. Надо делать заново!
Стал внимательно смотреть на головы, знакомые и чужие.
Оказалось — в каждой коробочка особая!
Посмотрел на себя в зеркало —
Сверху — яйцо!
Сзади — квадрат!
Сбоку — прямоугольник!
Ой-ой-ой…
Пришлось найти карандаш, голову нарисовать.
И даже второе зеркало поставил, рассмотреть затылок…
Потом взял рисуночки и начал по ним сбивать
Коробочку…
И, странное дело, — получилась! Неуклюжая, но верная.
А дальше просто — залепил все дерево,
Принялся выпуклые части прилеплять…
И тут же что-то стало вырисовываться,
Похожее на чью-то голову, знакомую…
А вы говорите — лепить трудней, чем рисовать…