День: 27.03.2004

………………………………………………..
Я как-то спросил одного художника — что ты больше всего любишь писать? Он говорит — «старые, покрытые пылью и грязью вещи — в сундуках, коробках, ящиках… открытых, полуоткрытых…»
Я тогда удивился, вот что, оказывается, может интересовать… Потом понял — старые вещи, да еще странным образом освещенные, это средоточие всего, что есть интересного в самой живописи: и фактура, и разный рельеф, и распределение света — как он падает, отражается, распространяется… Меня заинтересовали примерно те же вопросы — как свет распространяется в закрытых полутемных помещениях, высвечивая углы, вещи… Особо интересно, если это сарай, и крыша дырявая, и стены местами в щелях и трещинах, и отовсюду проникает свет, и как при этом источники света борются между собой, подчиняются один другому, приходят к согласию…
Вроде бы, совершенно формальная задача. Сезанн занимался такими(но другими) формальными задачами. Но, оказывается, если вложить в них столько чувства, интереса и внимания, сколько он вложил в свои натюрморты, то задачи перестают быть формальными: это создание пространства, сцены, поля для больших событий, настоящих драм. Рембрандт помещал своих героев в мир света и тьмы. Борьба этих двух начал у него перестает быть формальной задачей, становится философией жизни.

……………………….
Я написал рассказ, он начинался так:
«Мне влетела муха в правое ухо, а вылетела из левого. Такие события надолго выбивают из колеи. Если б в нос влетела, а вылетела через рот, я бы понял, есть, говорят, такая щель. А вот через глаз она бы не пролезла, хотя дорога существует, мне сообщили знающие люди…»
Отнес рассказ в журнал, там ахнули, говорят, новое слово в прозе…
А вот приятель не согласен, — сходи к врачу, — говорит.
На кой мне врач, когда такая известность назревает!..
К тому же, если б не вылетела, а так — инцидент исчерпан. Хотя, конечно, странное дело…
-Да, странное дело, — говорит приятель, но не тот, другой. Он теперь в квартире старого приятеля живет. Так бывает, все на местах, а на самом деле видимость. Тот, кто раньше советовал, умер недавно. Я ходил хоронить, пришел в морг, а там странная личность, я давно его знаю.
Мой приятель, кто умер, всегда подозревал — с этим типом связана тайна. Обычно он стремительно проходил мимо, красивый малый в ковбойской шляпе, куртка модная, костюм английской шерсти… подтянутый, стройный, хотя немало лет, и почему-то насмешливо смотрит на меня. А приятель убежден был, что на него — «кто же он такой, каждый день встречаю…» Так и не успел выяснить, умер внезапной смертью, сердце разорвалось. Теперь проще говорят — инфаркт, но очень обширный, мышца в самом деле пополам. Вот я и пришел, тело забрать, предать земле, как обычно говорят.
Вижу, этот человек в углу, в белом коротком халате, рукава засучены, мускулистые руки сложены на груди, тяжелая челюсть… ковбой на расплывчатом российском фоне. Оказывается, вот он кто — патологоанатом. Хорошо, приятель так и не узнал, гулял себе, только удивится иногда — «что за странная фигура, щеголь, лет немало, а держится — не поверишь, что старик…» Есть такие врачи, они никого не лечат, и вообще, в клиниках их не видно, среди палат, горшков, вони… Это аристократы смерти. Но стоит только умереть, как тебя везут, к кому? — к нему, к патологоанатому. Там, в тишине, среди пустынных залов, где только костный хруст и скрип, царит этот человек. Врач предполагает — гадает диагноз, пробует лекарства применить, одно, другое, лечит, не лечит… а этот тип располагает, он все раскроет и даст ответ, что было, лечили или калечили — разрежет, посмотрит, спешки никакой, бояться ему нечего, если шире разрежет, возьмет суровые нитки и кое-как затянет, все равно не проснешься, не завопишь — братцы, что это… Безобразие, что он среди нас ходит — приходите, мол, всегда рад видеть, выясним, что там у вас было, что они прозевали, эти лечащие дураки…
А они, действительно, прозевали, вот приятель и помер во цвете лет. Два года мурыжили, воспаление у тебя легких, говорят, хронический процесс. Оказалось, рак. Сначала медленно и незаметно, а потом за три недели свернулся. Я пришел в больницу, захожу в палату — где он, спрашиваю. Не узнал, серый скелет лежит. Но мы еще поговорили. Хотел его отвлечь:
— Вот муха, помнишь, влетела? Так ведь не вылетела, ошибся я…
— Странное дело, — он еле слышно говорит, — ты обязательно сходи к врачу, послушай, что скажет.
Последний разговор. А теперь вот пришел похоронить.
Этот щеголь постоял и куда-то делся, исчез. А что ему, дело сделано, белыми нитками зашито, зато прочными, что там разглядишь.
Похоронили приятеля, недавно вспомнил про него, про муху… Решил, пойду к врачу, мало ли что… Иногда так заврешься, уже не знаешь, чему верить. Рассказ не история болезни, мог присочинить, может, действительно, не вылетела она?..
Моего доктора нет, на двери другая фамилия. Вхожу, а там наш ковбой. Наверное, кабинет перепутал.
— А вот и ты, — он говорит. Вижу, обрадовался, наверное, уже своим считает.
— А где мой врач?..
— Твой помер, а я переквалифицировался, хочу теперь живым помогать.
Я повернулся — и бегом домой.
Не-ет, ему про муху не скажу. Пусть она еще полетает…

///////////////////////////////////////////////////
— Представь себе, у меня жена. Зачем женился, не знаю — так получилось. Приду с работы, поем, телевизор… все — сидим. Скучно… И я придумал — можно, оказывается, по времени летать. Для этого нужна жена. Без жены не полетаешь. Смотри, я родился весной, а она осенью, в самую мерзкую слякоть, между прочим. Полгода я старше ее на год, это в лучшее время — летом, а зимой мы одних с ней лет. Летом я снова вперед вырываюсь. Это, по-твоему, что? Смотри, часы, календарь — время течет равномерно. Ответ один — совершаю полет во времени при помощи жены. Порхаю как бабочка во цвете лет… туды-сюды… Исключительно просто, не нужно никакой машины времени. Правда, есть недостаток — нужна жена… — Он вздохнул…
Через год встречаю — веселый:
— Развелся. Оказывается, не нужна жена! Ведь столько женщин вокруг рождается — куда хочу, туда и лечу!

…………………………………………………..
Есть страны чайные, есть кофейные, и люди также делятся. Но некоторые этих напитков вообще не пьют. Вот я, к примеру. Компот или молоко! Хоть сто красных кружек мне подари, кофе пить не стану. Один раз в сто лет, и то в гостях, если отказаться неприлично. И вчера — пил молоко, напиток мира и благородства. Страшно повезло. Если бы выбрал компот? Потом бы долго гадал — что, от чего… В компоте я бы эту крошку проглотил не сомневаясь. Стал бы другим, а потом бы мучился — что произошло?.. Но я пил молоко, кипяченое, оно белое и любую крошку видно. Что делать — люблю молоко. Компот тоже люблю, но другой любовью, совсем не так пылко. Пил бы его, и ничего не знал — что, откуда… Хотя жизнь покатилась бы по иному руслу.
А в молоке я сразу заметил эту черную точечку — плавала в пене у стенки кастрюли. Вовремя выключил газ. Обычно ждешь-ждешь, когда закипит, и всегда опаздываешь. Оно сначала неторопливо так собирается, вздыхает, слегка вздувается, словно обижается на меня, понемногу образуется корочка — и вдруг как рванет к краю… Я не успеваю за ним. Сегодня случай спас, звонок. Встаю и вижу — оно тоже куда-то собралось. Небрежно — р-раз — прекратил доступ газа в горелку, за спиной запоздалый хлопок, иду к двери… Ненужный разговор, возвращаюсь, бросаю довольный взгляд на кастрюлю — хоть здесь преуспел — и вижу это крошечное пятнышко в пене у эмалированной голубой стенки. Ничего бы не заметил, если бы компот, и не знал бы, не подозревал — как, почему… Гадал бы, думал, но бесполезно: жизнь так устроена, самые мелкие решения глубоко в нас отзываются, а соверши нечто героическое — пару поворотов и забудется, слово даю. Нам не дано предугадать, правильно сказано, ничего не скажешь.
Никогда бы не заметил, если б компот. И не знал бы ничего.
Странно, но я сразу понял, что это. Сколько попадалось в жизни зернышек, пятнышек, соринок — беру бездумно большую ложку с дырочками, у меня есть, поддеваю… промываю ложку водой и забываю о поступке. А тут сразу догадался — это она. Черная дыра, а в ней антипод нашей Вселенной. Там все также, только антивещество и кромешный мрак, хотя оттуда кажется, все наоборот — у них светло, нормальная погода, обычное вещество, и точно также в молоке у самой стеночки плавает черная соринка, в ней мрак кромешный, и я стою над кастрюлей, подстерегаю антимир… Если бы компот, проглотил бы и не заметил, а тот, другой, в свою очередь проглотил бы меня. Мы бы слились и все устроилось бы прекрасно, гармонично — я бы примирился с собой, был бы, как говорят, весь в себе. Никто бы не посмел мне сказать — вы не в себе. Если бы компот… А я — молоко. И сразу понял. Тут бездумно нельзя поступать, соображать надо…
А я не могу думать, чувствую — не проглотить мне эту гадость, противно, и все! Молоко это вам не компот, и нечего мне подсовывать всякие соринки! Я обожаю белоснежность и чистоту. Нет, я за гармонию, но не такой же ценой… Чувствую, уже тошнит… Нет, пусть буду не в себе, возьму, как обычно, свою большую ложку с дырками, выужу эту соринку — и в окно. И тот, другой, там, в кромешной тьме, тоже возьмет меня — и в окошко. Пусть он антипод, но ведь не настолько, чтобы грязное молоко хлебать! И мы, навсегда разлученные, сможем вечно искать друг друга, тосковать, плакать и ломать пальцы, сочинять стихи и прозу — и уж никогда, никогда не соединимся.

………………………………………..
Обычно для передачи сходства мне не хватает терпения, да и не очень-то стремлюсь. А этот портрет исключение, с живописной точки зрения он не интересен, зато похож. Это художник Леонид Шабаев.
А он говорит — «это я?.. не похож…»
Ну, уж нет — похож!

…………………………………………..
Весной мерещится осень. Нехорошо.

…………………………………………………..
Удивительно точный по цвету, по пятнам, Сезанн иногда поражает неуклюжей графикой, особенно, рисунками обнаженной натуры. Истинный живописец, рисунок для него всегда играл роль подсобную. Этот немудреный рисуночек я сделал в духе Сезанновских «купальщиц». Не получилось — у Сезанна гораздо конструктивней, рисунок служит живописи, и подражать ему никакого смысла нет. Другая крайность — гениальные наброски пером Рембрандта, которым тоже подражать нет смысла, и учиться у него невозможно, так легко и свободно сделано. Вообще, учиться лучше у средних художников, у них-то хотя бы понятно, как сделано. :-))