//////////////
Картинка, – спрашивают, – про что, какой в ней тайный смысл?
Чудаки.
Она про финики. И темные очки. В оправе – розовой…
Опять вопросы, не намек ли?..
Дураки.
Вот вам орех – для ума.
И шкурка меховая для тепла.
//////////////////////
И всё на сегодня, удачи всем!
………………..
Чтобы выпрыгнуть из рамок, нужно, для начала, хотя бы подходящее выражение лица…
…………..
«Старик и коты» — невозможно написать, одна икота!
А «старик и его коты» — можно, но тоже невозможно — чертовски длинно!
Вот и крутись… Чтобы просто и легко звучало.
Язык не музыка, писатель связан смыслом.
Но то, что легче произносится, свободней читается.
…………………………
Мои картинки в разных странах.
Направо и налево раздавал. Верил, никогда не кончатся.
Теперь я их жалею – всю жизнь одним, самим… Имя на обороте ничего не скажет.
Нужно ли было отдавать?
Это как котенка… Отдаешь в чужой дом в надежде, может, лучше ему будет…
Поглажу на прощанье, тихо скажу, чтоб новые хозяева не слышали:
– Прости меня…
………………..
Не очень любил показывать, в ней не то, чтобы сахар, а некоторая избыточность цвета, а он от этого портится — теряет напряжение… Смотрите как Ван Гог, среди зеленой чащи ставит маленькое красное пятнышко, аж рука от напряжения дрожит, и это нам передается. Чуть-чуть, а много сказано! И не «что там?» как начинают приставать — — да ничего там! Просто напряжение цвета, и в нас — напряжение, равновесие на грани, дыхание учащается, и десять ударов сердца плюс обеспечено. Ну, не всем. Художник пишет художнику, как писатель писателю -(Ю.Кувалдина слова) — это то же, что махнуть рукой: одного в одну сторону, другого в другую — и рукой махнул, а потом всю жизнь помнишь…
Издержки свободы и демократии, так сказать: жует себе и кажется, что понимает, всё понял, и что художник тоже вот так, пожевывая, нечто изобразил. Напиши мне говорит шоколадную коробку и чтоб на ней женщина голая… я заплачу…
Преувеличиваю? — нет, крайности беру. Для кого-то хлеба и зрелищ, вот им попсу на блюдечке с каемочкой или подносе золоченом, желающие уже выстроились — изобразить… А для немногих — другое, не потому что лучше-хуже, а потому что — другие. Искусство было и есть — аристократично, остальное обман и бред, временное явление. Неясность до гладиаторских боев.
Поскольку я в Интернете одиннадцать лет, мой «Перископ» начался в 1998-ом, и хотя сейчас его нельзя считать полноценным журналом, это издание одного лица, но в нем есть Володя Яковлев, Женя Измайлов, был конкурс очень короткого рассказа «Афоня» с 5и-стами рассказов, так что все-таки журнал, к тому же по количеству изображений — живописи и графики, трудно найти такой второй вообще… больше двух тысяч изображений… Неважно, что я мало им занимаюсь и сейчас он затих, он не умер, и я с осени им займусь, если буду живой. Он отличается от других лит-худ. журналов — он не интерактивный, в нем не ведутся разговоры о том, о сём, как почти везде — в нем посмотрел — и иди. В нормальных музеях только сумасшедшие пенсионеры пишут в книгах жалоб, — люди расходятся со впечатлениями, это важней всего! Сначала на разговоры не хватало времени в Перископе, я один остался… а потом увидел, к чему эти раздутые разговоры приводят. Одни тусовки остались. Сделал человек картиночку или написал пару строк — а разговоров… — пыль столбом и следом на километр вьется… Сначала, в российских например лит. сайтах и конкурсах было не так — были и споры, и ссоры, и ругань, и ругатели, но было много умного понимающего народу, интересные мнения, говорили ДЕЛО, спорили ПО ДЕЛУ, а не повод для «привет-привет!»
Собственно, как во всей стране, так и здесь пошло — пивка попили, посудачили, где рыбку ловили — вот и всё.
Есть исключения, как всегда. Конечно, есть. Но мало.
Это неспроста — поле свободных разговоров и вообще свежесть ощущений ушла, люди вдруг поняли, что жизнь это жизнь, и она в общем-то сволочная, диковатая и жлобская, хотя это давно видно, но интернет отдушиной казался. Результат один — или миллионные какие-то тусовки-конкурсы, на которых всё свои рыла близкие-родные, обеды-пиво-пиджаки-сюртуки, разговоры денежные, интересы шкурные… или все остальное — теплится кое-как…
КАК везде по стране, а может и во всем мире, мне это неведомо.
Гейне в такой ситуации сказал — «Бей в барабан и не бойся!»
Причем больной умирающий человек, а нам — стыдно. Не стоит забывать.
Цв. бумага, уголь, акв. мелки, размывка разная, впрочем, неважно это.
