Из серии «Кормление котов» (В подвале)


………………………………………………..
Я как-то спросил одного художника — что ты больше всего любишь писать? Он говорит — «старые, покрытые пылью и грязью вещи — в сундуках, коробках, ящиках… открытых, полуоткрытых…»
Я тогда удивился, вот что, оказывается, может интересовать… Потом понял — старые вещи, да еще странным образом освещенные, это средоточие всего, что есть интересного в самой живописи: и фактура, и разный рельеф, и распределение света — как он падает, отражается, распространяется… Меня заинтересовали примерно те же вопросы — как свет распространяется в закрытых полутемных помещениях, высвечивая углы, вещи… Особо интересно, если это сарай, и крыша дырявая, и стены местами в щелях и трещинах, и отовсюду проникает свет, и как при этом источники света борются между собой, подчиняются один другому, приходят к согласию…
Вроде бы, совершенно формальная задача. Сезанн занимался такими(но другими) формальными задачами. Но, оказывается, если вложить в них столько чувства, интереса и внимания, сколько он вложил в свои натюрморты, то задачи перестают быть формальными: это создание пространства, сцены, поля для больших событий, настоящих драм. Рембрандт помещал своих героев в мир света и тьмы. Борьба этих двух начал у него перестает быть формальной задачей, становится философией жизни.

История ассорти


……………………….
Я написал рассказ, он начинался так:
«Мне влетела муха в правое ухо, а вылетела из левого. Такие события надолго выбивают из колеи. Если б в нос влетела, а вылетела через рот, я бы понял, есть, говорят, такая щель. А вот через глаз она бы не пролезла, хотя дорога существует, мне сообщили знающие люди…»
Отнес рассказ в журнал, там ахнули, говорят, новое слово в прозе…
А вот приятель не согласен, — сходи к врачу, — говорит.
На кой мне врач, когда такая известность назревает!..
К тому же, если б не вылетела, а так — инцидент исчерпан. Хотя, конечно, странное дело…
-Да, странное дело, — говорит приятель, но не тот, другой. Он теперь в квартире старого приятеля живет. Так бывает, все на местах, а на самом деле видимость. Тот, кто раньше советовал, умер недавно. Я ходил хоронить, пришел в морг, а там странная личность, я давно его знаю.
Мой приятель, кто умер, всегда подозревал — с этим типом связана тайна. Обычно он стремительно проходил мимо, красивый малый в ковбойской шляпе, куртка модная, костюм английской шерсти… подтянутый, стройный, хотя немало лет, и почему-то насмешливо смотрит на меня. А приятель убежден был, что на него — «кто же он такой, каждый день встречаю…» Так и не успел выяснить, умер внезапной смертью, сердце разорвалось. Теперь проще говорят — инфаркт, но очень обширный, мышца в самом деле пополам. Вот я и пришел, тело забрать, предать земле, как обычно говорят.
Вижу, этот человек в углу, в белом коротком халате, рукава засучены, мускулистые руки сложены на груди, тяжелая челюсть… ковбой на расплывчатом российском фоне. Оказывается, вот он кто — патологоанатом. Хорошо, приятель так и не узнал, гулял себе, только удивится иногда — «что за странная фигура, щеголь, лет немало, а держится — не поверишь, что старик…» Есть такие врачи, они никого не лечат, и вообще, в клиниках их не видно, среди палат, горшков, вони… Это аристократы смерти. Но стоит только умереть, как тебя везут, к кому? — к нему, к патологоанатому. Там, в тишине, среди пустынных залов, где только костный хруст и скрип, царит этот человек. Врач предполагает — гадает диагноз, пробует лекарства применить, одно, другое, лечит, не лечит… а этот тип располагает, он все раскроет и даст ответ, что было, лечили или калечили — разрежет, посмотрит, спешки никакой, бояться ему нечего, если шире разрежет, возьмет суровые нитки и кое-как затянет, все равно не проснешься, не завопишь — братцы, что это… Безобразие, что он среди нас ходит — приходите, мол, всегда рад видеть, выясним, что там у вас было, что они прозевали, эти лечащие дураки…
А они, действительно, прозевали, вот приятель и помер во цвете лет. Два года мурыжили, воспаление у тебя легких, говорят, хронический процесс. Оказалось, рак. Сначала медленно и незаметно, а потом за три недели свернулся. Я пришел в больницу, захожу в палату — где он, спрашиваю. Не узнал, серый скелет лежит. Но мы еще поговорили. Хотел его отвлечь:
— Вот муха, помнишь, влетела? Так ведь не вылетела, ошибся я…
— Странное дело, — он еле слышно говорит, — ты обязательно сходи к врачу, послушай, что скажет.
Последний разговор. А теперь вот пришел похоронить.
Этот щеголь постоял и куда-то делся, исчез. А что ему, дело сделано, белыми нитками зашито, зато прочными, что там разглядишь.
Похоронили приятеля, недавно вспомнил про него, про муху… Решил, пойду к врачу, мало ли что… Иногда так заврешься, уже не знаешь, чему верить. Рассказ не история болезни, мог присочинить, может, действительно, не вылетела она?..
Моего доктора нет, на двери другая фамилия. Вхожу, а там наш ковбой. Наверное, кабинет перепутал.
— А вот и ты, — он говорит. Вижу, обрадовался, наверное, уже своим считает.
— А где мой врач?..
— Твой помер, а я переквалифицировался, хочу теперь живым помогать.
Я повернулся — и бегом домой.
Не-ет, ему про муху не скажу. Пусть она еще полетает…

Давно забытое.


///////////////////////////////////////////////////
— Представь себе, у меня жена. Зачем женился, не знаю — так получилось. Приду с работы, поем, телевизор… все — сидим. Скучно… И я придумал — можно, оказывается, по времени летать. Для этого нужна жена. Без жены не полетаешь. Смотри, я родился весной, а она осенью, в самую мерзкую слякоть, между прочим. Полгода я старше ее на год, это в лучшее время — летом, а зимой мы одних с ней лет. Летом я снова вперед вырываюсь. Это, по-твоему, что? Смотри, часы, календарь — время течет равномерно. Ответ один — совершаю полет во времени при помощи жены. Порхаю как бабочка во цвете лет… туды-сюды… Исключительно просто, не нужно никакой машины времени. Правда, есть недостаток — нужна жена… — Он вздохнул…
Через год встречаю — веселый:
— Развелся. Оказывается, не нужна жена! Ведь столько женщин вокруг рождается — куда хочу, туда и лечу!

Небольшое событие вчера вечером


…………………………………………………..
Есть страны чайные, есть кофейные, и люди также делятся. Но некоторые этих напитков вообще не пьют. Вот я, к примеру. Компот или молоко! Хоть сто красных кружек мне подари, кофе пить не стану. Один раз в сто лет, и то в гостях, если отказаться неприлично. И вчера — пил молоко, напиток мира и благородства. Страшно повезло. Если бы выбрал компот? Потом бы долго гадал — что, от чего… В компоте я бы эту крошку проглотил не сомневаясь. Стал бы другим, а потом бы мучился — что произошло?.. Но я пил молоко, кипяченое, оно белое и любую крошку видно. Что делать — люблю молоко. Компот тоже люблю, но другой любовью, совсем не так пылко. Пил бы его, и ничего не знал — что, откуда… Хотя жизнь покатилась бы по иному руслу.
А в молоке я сразу заметил эту черную точечку — плавала в пене у стенки кастрюли. Вовремя выключил газ. Обычно ждешь-ждешь, когда закипит, и всегда опаздываешь. Оно сначала неторопливо так собирается, вздыхает, слегка вздувается, словно обижается на меня, понемногу образуется корочка — и вдруг как рванет к краю… Я не успеваю за ним. Сегодня случай спас, звонок. Встаю и вижу — оно тоже куда-то собралось. Небрежно — р-раз — прекратил доступ газа в горелку, за спиной запоздалый хлопок, иду к двери… Ненужный разговор, возвращаюсь, бросаю довольный взгляд на кастрюлю — хоть здесь преуспел — и вижу это крошечное пятнышко в пене у эмалированной голубой стенки. Ничего бы не заметил, если бы компот, и не знал бы, не подозревал — как, почему… Гадал бы, думал, но бесполезно: жизнь так устроена, самые мелкие решения глубоко в нас отзываются, а соверши нечто героическое — пару поворотов и забудется, слово даю. Нам не дано предугадать, правильно сказано, ничего не скажешь.
Никогда бы не заметил, если б компот. И не знал бы ничего.
Странно, но я сразу понял, что это. Сколько попадалось в жизни зернышек, пятнышек, соринок — беру бездумно большую ложку с дырочками, у меня есть, поддеваю… промываю ложку водой и забываю о поступке. А тут сразу догадался — это она. Черная дыра, а в ней антипод нашей Вселенной. Там все также, только антивещество и кромешный мрак, хотя оттуда кажется, все наоборот — у них светло, нормальная погода, обычное вещество, и точно также в молоке у самой стеночки плавает черная соринка, в ней мрак кромешный, и я стою над кастрюлей, подстерегаю антимир… Если бы компот, проглотил бы и не заметил, а тот, другой, в свою очередь проглотил бы меня. Мы бы слились и все устроилось бы прекрасно, гармонично — я бы примирился с собой, был бы, как говорят, весь в себе. Никто бы не посмел мне сказать — вы не в себе. Если бы компот… А я — молоко. И сразу понял. Тут бездумно нельзя поступать, соображать надо…
А я не могу думать, чувствую — не проглотить мне эту гадость, противно, и все! Молоко это вам не компот, и нечего мне подсовывать всякие соринки! Я обожаю белоснежность и чистоту. Нет, я за гармонию, но не такой же ценой… Чувствую, уже тошнит… Нет, пусть буду не в себе, возьму, как обычно, свою большую ложку с дырками, выужу эту соринку — и в окно. И тот, другой, там, в кромешной тьме, тоже возьмет меня — и в окошко. Пусть он антипод, но ведь не настолько, чтобы грязное молоко хлебать! И мы, навсегда разлученные, сможем вечно искать друг друга, тосковать, плакать и ломать пальцы, сочинять стихи и прозу — и уж никогда, никогда не соединимся.

Портрет художника


………………………………………..
Обычно для передачи сходства мне не хватает терпения, да и не очень-то стремлюсь. А этот портрет исключение, с живописной точки зрения он не интересен, зато похож. Это художник Леонид Шабаев.
А он говорит — «это я?.. не похож…»
Ну, уж нет — похож!

В духе Сезанна…


…………………………………………………..
Удивительно точный по цвету, по пятнам, Сезанн иногда поражает неуклюжей графикой, особенно, рисунками обнаженной натуры. Истинный живописец, рисунок для него всегда играл роль подсобную. Этот немудреный рисуночек я сделал в духе Сезанновских «купальщиц». Не получилось — у Сезанна гораздо конструктивней, рисунок служит живописи, и подражать ему никакого смысла нет. Другая крайность — гениальные наброски пером Рембрандта, которым тоже подражать нет смысла, и учиться у него невозможно, так легко и свободно сделано. Вообще, учиться лучше у средних художников, у них-то хотя бы понятно, как сделано. :-))